БУДУЩЕЕ РОССИИ. ЧАСТЬ 1.
Россия и все мировое сообщество переживает сегодня глобальный геополитический кризис, обозначенный противостоянием Западной цивилизации во главе США, с одной стороны, и евразийским миром, с другой стороны, направляемым Китаем и Россией. Мирное разрешение этого кризиса предполагает разумное согласование интересов конфликтующих сторон, что требует от них ясного понимания собственных позиций в созидании будущего. В отношении США и Китая их внутренние интенции достаточно очевидны, представленные нравственными установками «радикального либерализма» и «партийного социализма». Но в отношении России все совершенно туманно, так как статья 13 Конституции от 1993 года запретила ей иметь государственную идеологию, рисующую желанное «завтра» и четко обозначающую направление исторического движения социума: от социализма мы отказались, а лидеры «мирового капитализма» от нас отвернулись.
Возникает традиционный русский вопрос - куда податься? Ситуация нравственного выбора страной своей жизненной судьбы напоминает сегодня во многом обстоятельства 30-летней давности, когда советская Россия исчерпала ресурсы «партийного строительства» общества и искала новые пути в будущее. Эти перспективы попытался определить тогда Александр Исаевич Солженицын, выдающийся русский писатель и общественный деятель, оставивший неизгладимый след в духовном и социальном развитии России 2 половины ХХ столетия. Как и все великие русские писатели, Солженицын раскрыл свои представления о современной России не только в художественных творениях, но и в публицистических зарисовках. Общественно-политические контуры своего «видения» будущего России он обозначил в сжатом виде статьей «Как нам обустроить Россию?», опубликованной 18 сентября 1990 года одновременно в «Комсомольской правде» и «Литературной газете». Весь последующий ход событий в стране, произошедших в последнее десятилетие ХХ века, был осуществлен под немаловажным влиянием его соображений. Сегодня для нахождения выверенного курса развития страны будет полезным обратить пристальное внимание на его видение будущей России. Прежде всего следует отметить главный недостаток его зарисовок советского времени в целом, состоящий в односторонней, сугубо негативной оценке результатов той исторической эпохи.
«До революции народ наш в массе не имел политических представлений - а то, что затем пропагандно вбивали в нас 70 лет, вело лишь к одурению» - (А. И. Солженицын. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения/Подальше вперед).
Источник: https://www.msk.kp.ru/daily/24141/359116/
По его мнению, за годы советской власти россияне разучились выполнять свое тысячелетнее дело - обрабатывать землю и растить хлеб.
«Мы лишились своего былого изобилия, уничтожили класс крестьянства и его селения, мы отшибли самый смысл выращивать хлеб, а землю отучили давать урожаи, да еще заливали ее морями-болотами» - (А. И. Солженицын. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения/Мы - на последнем докате).
О каком изобилии в царской России повествует уважаемый писатель, когда начало века пронизано революционными настроениями большинства населения страны? В то же время Солженицын не признает достижений советской эпохи - значения коллективизации сельского хозяйства как способа ускоренного перехода страны к интенсивному возделыванию земли, не видит подвига советского народа в Великой Отечественной войне, разгромившего фашистов всей Европы и зафиксированного мировым сообществом вхождением СССР в Совет Безопасности ООН, не замечает существенного развития в послевоенные годы науки и образования, свидетельством чего стало освоение атомной энергии и выход в Космос. Главное же достоинство его статьи состоит в том, что она во весь голос заявила о «русском народе» как жизненной субстанции союзного государства: пока жив русский народ, будет прирастать и телесная мощь всей Российской цивилизации.
«А что же именно есть Россия? Сегодня. И - завтра (еще важней). Кто сегодня относит себя к будущей России? И где видят границы России сами русские?».
Но курс на усиление жизненной мощи русского народа был выбран им совершенно неверный: он полагает, что достаточно избавить российскую федерацию от союзных связей с рядом советских республик, как тут же наступит благоденствие и в российской отдельной квартире.
«И так я вижу: надо безотложно, громко, четко объявить: три прибалтийских республики, три закавказских республики, четыре среднеазиатских, да и Молдавия, если ее к Румынии больше тянет, эти одиннадцать - да! - непременно и бесповоротно будут отделены».
Следует напомнить, что многоэтничный состав советского государства стал прямым наследием социального уклада Российской империи, получившего в советские годы национально-государственную реконструкцию, соответствующую требованиям современного общественного прогресса. Победа в ВОВ показала надежность данной государственной конструкции: поэтому выглядит крайне сомнительным предложение писателя, что для благоденствия общества надо «обрубить» его жизнеспособные члены как якобы мешающие оздоровлению центрального тела. Последующий исторический опыт 90-х годов показал всю вредоносность для общественного организма подобной хирургической операции, трагические последствия которой мы наблюдаем сегодня в событиях на Украине. Постсоветская Россия, отказавшись от имперского наследия царизма, ничего не приобрела в своем социальном развитии. Сам писатель подчеркивает такую особенность русского населения, как «имперский характер» его самосознания. Но эта черта не есть продукт советской эпохи, а была унаследована русскими массами от царских времен: можно согласиться с мнением Солженицына, что имперская нагрузка истощает силы русского народа как духовно, так и физически. Но поскольку русский народ овладел в геополитическом плане такими гигантскими пространствами, то он не может просто отказаться от имперского самосознания как стремления к гражданскому величию, не уничтожив при этом собственной самости. Однако данное стремление к имперскому величию должно поддерживаться и питаться соответствующим идейным потенциалом. В царские времена такое величие духовно подпитывалось православием; в советские годы духовной основой претензий страны на глобальный размах стала наука. В глобальном социуме целостность, полнота научного мировоззрения должна определять перспективы историческое развития российского общества. При такой глобальной проекции совершенно «безосновательным» выглядит утверждение Солженицына о «провинциях» как решающей силе российского общества.
«Станет или не станет когда-нибудь наша страна цветущей, - заявляет он, - решительно зависит не от Москвы, Петрограда, Киева, Минска, - а от провинции».
Однако, сила и физиологическая стойкость организма зависит не от функционирования его отдельных членов, а от жизнедеятельности центрального органа - сердца: так и здоровье страны определяется прежде всего разумным настроем столицы, а не многоликим характером провинций, которые в своих различиях требуют разумного центрального управления. Освобождение провинций от разумной регуляции столичным центром ведет к разрушению целостности общественного организма, что и произошло с РФ в 1990 годы, когда Кавказ отшатнулся от Москвы. Вспомним безумный лозунг Ельцина, обращенный к регионам:
«Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить».
Этот призыв стал радикальным выражением тезиса Солженицына о приоритете прав регионов над волей столицы.
«Вся провинция, все просторы Российского Союза, - безосновательно заявляет он, - вдобавок к сильному (и все растущему по весу) самоуправлению должны получить полную свободу хозяйственного и культурного дыхания».
От вопроса взаимоотношения столицы и провинций Солженицын переходит к проблемам семьи и школы, то есть образования и воспитания. Вполне согласен с мнением писателя, что:
«Болезнь семьи - это становая болезнь и для государства. Сегодня семья - основное звено спасения нашего будущего. Женщина - должна иметь возможность вернуться в семью для воспитания детей, таков должен быть мужской заработок».
Следует также признать справедливой его оценку значимости школьного дела как не менее важного для будущего страны, чем производственно-экономического.
«Подъятие школ должно произойти не только в лучших столичных, но - упорным движением от нижайшего уровня и на всех просторах родины. Эта задача - никак не отложнее всех наших экономических».
Недостатки семейного и школьного воспитания ведут нашу молодежь по пути разлагающего подражания западным образцам, когда российское общество теряет свою духовную самобытность, заполняясь отходами западной «поп-индустрии».
«Упущенная и семьей, и школой, наша молодежь растет если не в сторону преступности, то в сторону неосмысленного варварского подражания чему-то, заманчивому исчужа».
К сожалению, сегодня, в условиях процветания безыдейности, вызванной отсутствием государственной идеологии, российская молодежь все более поглощается преступными сообществами. В условиях глобализации мирового социума проблема сохранения и возрождения традиционной национальной культуры, идеология творческого развития наследия прежних веков становится наиболее актуальной задачей нашего времени, нацеленной на сохранение российской самобытности. Оценивая конечные результаты исторического развития России в ХХ веке, писатель приходит к неутешительным выводам о непродуктивности нашей жизни в данную эпоху.
«Приходится признать: весь XX век жестоко проигран нашей страной; достижения, о которых трубили, все - мнимые. Из цветущего состояния мы отброшены в полудикарство. Мы сидим на разорище» - (А. И. Солженицын. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения/Все ли дело в государственном строе).
В отношении советского времени такая оценка выглядит крайне предвзятой: что касается постсоветского периода, то она будет вполне реалистичной. Солженицын ставит вопрос о типе государства, в наибольшей мере соответствующей современным потребностям страны, и выступает за «сильную власть».
«Государству, если мы не жаждем революции, неизбежно быть плавно-преемственным и устойчивым. И вот уже созданный статут потенциально сильной президентской власти нам еще на немалые годы окажется полезным».
Он выступает за постепенный путь реформирования советского общества.
«И ясно, что снизу, с мест. При сильной центральной власти терпеливо и настойчиво расширять права местной жизни».
По его убеждению, Россия должна искать свой путь в организации общественного устройства. Солженицын кардинально меняет деятельные установки в организации современного российского социума, которые важны для нас и в современном мире.
«Источник силы или бессилия общества - духовный уровень жизни, а уже потом - уровень промышленности» - (А. И. Солженицын. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения/А сами-то мы каковы?).
Поэтом распад:
«Наших душ за три четверти столетия - вот что самое страшное».
К сожалению, данное утверждение писателя не получило своего социального закрепления ни в годы правления Ельцина, ни в наше время. В плане реализации планов духовного пробуждения страны необходимым условием повышения продуктивности общественной практики должно стать нравственное «очищение» правящей элиты от грехов прежних лет и перестроение высшего образования на гуманистических началах. Немаловажную роль в духовном воскресении России, считает писатель, должна сыграть Русская Православная церковь.
«Воскресительные движения и тут, как во всей остальной жизни, ожидаются - и уже начались - снизу, от рядового священства, от сплоченных приходов, от самоотверженных прихожан».
Определяющим духовным фактором процесса гуманистического обновления российского общества должно стать, по логике Солженицына, перестроение самосознания граждан на основе внутренней детерминации, когда насильственные аргументы юридического права опираются на доводы внутренних убеждений.
«Общество необузданных прав не может устоять в испытаниях. Если мы не хотим над собой насильственной власти - каждый должен обуздывать и сам себя» - (А. И. Солженицын. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения/Самоограничение).
В этом плане определяющим условием достижения социального благоденствия должно стать разумное сочетание юридических законов и нравственной нормы.
«Устойчивое общество может быть достигнуто не на равенстве сопротивлений - но на сознательном самоограничении: на том, что мы всегда обязаны уступать нравственной справедливости».
В данной проекции разумная организация общества на основе роста внутренней свободы предполагает решающую роль самоограничения по отношению к юридическим формам принуждения.
«Человеческая же свобода включает добровольное самоограничение в пользу других. Наши обязательства всегда должны превышать предоставленную нам свободу».
Признавая демократию за наиболее удобный для нашего времени способ преодоления государственной диктатуры, Солженицын предвидит близкие трудности с распространением демократии в российской действительности.
«Хотя в наше время многие молодые страны, едва вводя демократию, тут же испытывали и крах - именно в наше время демократия из формы государственного устройства возвысилась как бы в универсальный принцип человеческого существования, почти в культ» - (А. И. Солженицын. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения/О государственной форме).
Оценивая демократический эксперимент России в 1917 году, писатель констатирует неготовность и сегодняшней страны к новому опыту демократической революции.
«После горького опыта Семнадцатого года, когда мы с размаху хлюпнулись в то, что считали демократией, - наш видный кадетский лидер В. А. Маклаков признал и всем нам напомнил:
«Для демократии нужна известная политическая дисциплина народа».
А у нас ее и в Семнадцатом не было - и нынче как бы того не меньше» - (А. И. Солженицын. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения/Что есть демократия и что не есть).
Русский писатель, апеллируя к Достоевскому, выступает с критическими замечаниями в отношении основной процедуры образования властных демократических структур путем их избрания на основе всеобщего-равного-прямого-тайного голосования как не учитывающего качественного различия граждан.
«Достоевский считал всеобщее-равное голосование «самым нелепым изобретением XIX века». «Всеобщее и равное» - при крайнем неравенстве личностей, их способностей, их вклада в общественную жизнь, разном возрасте, разном жизненном опыте, разной степени укорененности в этой местности и в этой стране? То есть - торжество бессодержательного количества над содержательным качеством» - (А. И. Солженицын. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения/Всеобщее-равное-прямое-тайное).
Писатель анализирует три существующие системы подсчета голосов избирателей в определении победителя - пропорциональную, мажоритарную и абсолютного большинства. Недостатком первой оказывается то, что властные полномочия получает не воля народа, а воля партийной номенклатуры.
«Пропорциональные выборы по спискам чрезмерно усиливают власть партийных инстанций, составляющих списки кандидатов, и дают перевес большим и организованным партиям» - (А. И. Солженицын. Как нам обустроить Россию: Посильные соображения/Способы голосования).
В другом случае победители в избирательных округах становятся выразителями всего числа избирателей, в том числе и поддержавших их конкурентов. Главный порок такой системы состоит в том, что значительная часть выборщиков полностью отстраняется от определения контуров власти.
«Зато при этой системе создается устойчивое правительство».
При голосовании по абсолютному большинству конкурируют не отдельные личности, а партии как единое целое, подменяя волю народных масс своими установками: главная опасность такой системы заключается в отсутствии преемственности, когда партии возвышаются над волей народа, грозя расколом всего общества.
«Не сразу, не всегда в одну избирательную кампанию, но при этой системе общественное недовольство находит выход, однако негативный: только бы сменить вот эту, правящую, партию - без гарантии, что сделают сменщики».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Доктор философских наук, профессор, академик Ноосферной общественной академии наук Лев Гореликов.