ВОССТАНОВЛЕНИЕ КАЗАЧЬЕГО САМОСОЗНАНИЯ.

       К нам в редакцию пришёл интересный материал. Предупреждение - данная статья не преследует никакой цели, кроме цели не преследовать никакой цели. Автор не призывает к чему-либо или ненависти к кому-либо. Есть собственное субъективное и оценочное мнение, которое разрешено высказывать любому гражданину страны. Насколько данные аргументы совпадают с действительностью, нам не известно и скорее всего это не истина в последней инстанции, а эмоциональная разгрузка человека, который переживает за бытие в целом. Мы не берёмся давать оценку в связи с новым пакетом законопроекта И. А. Яровой.

       «Во времена всеобщей лжи говорить правду - это экстремизм» - (Джордж Оруэлл).

       Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть данных фактов. Информация взята из открытых источников. Всё что вы видите - это слухи и домыслы и нечего более. Редакция категорически не разделяет мнение автора. Данный текст создан в состоянии аффекта, так как автор очень впечатлительный человек с обострённым чувством справедливости и слишком близко к сердцу воспринимает чужое горе, поэтому многие его высказывания могут являться искажённым восприятием реальности. Всё является авторским личным оценочным суждением. Верить ему на слово, безусловно, не нужно ни в коем случае. Предлагаем читателям составить своё собственное не зависимое от авторского оценочного суждения - мнение о произошедшем. Мы не имеем причин не доверять этим источникам, и если там вдруг имеется какая-либо недостоверная информация, проверить которую лично у нас нет возможности, то значит нас ввели в заблуждение. Никакого оскорбления или явного неуважения к кому бы то ни было в тексте не имеется, и если Вам что-то показалось, то значит это Ваши домыслы, а также это Ваше личное мнение, и автор не несёт ответственности за Ваши бурные фантазии! Все совпадения случайны.

       Оглядываясь назад, в краткий по историческим меркам период казачьей вольницы 1990 годов XX века, мы должны отдать должное тем вольным казакам, которые, не сумев найти объединяющую и общепонятную конечную цель казачьего движения, в меру своего разумения всё же пытались принести пользу желающему выйти из социального небытия Казачьему Народу. Всеказачий Общественный Центр сформулировал стратегическую цель Казачьего Народа, но это произошло гораздо позднее - лишь во 2 десятилетии уже следующего, XXI века. Эта главная цель звучит так:

       «Международное признание казаков самобытным народом, имеющим право на собственное национально-государственное образование с широким самоуправлением».

       К этой вроде бы простой и естественной цели казачьего возрождения, которая могла быть понята и принята во времена казачьей вольницы 1990 годов, казаки, к сожалению, тогда не пришли. Однако интуитивно они предпринимали некоторые усилия в этом направлении. Но прежде, чем рассказать о таких попытках, приведём три определения, чтобы было легче понимать, о чём мы будем говорить. Национальное самосознание (или национальная идентичность) - одна из составляющих идентичности человека, связанная с ощущаемой им принадлежностью к определённому этносу или нации. Национальное самосознание не тождественно прописываемым в документах понятиям «национальность» или «гражданство», но последние понятия могут оказывать на национальное самосознание сильное влияние. Идея - это форма постижения в мысли явлений, включающая в себя:

       - сознание цели (в нашем случае - общенациональной казачьей);

       - проекции дальнейшего познания;

       - практического достижения обозначенной цели.

       Идеология - это система идей, теорий и взглядов, выражающих интересы, мировоззрение, идеалы и цели различных классов, наций, обществ, политических партий, общественных движений (в нашем случае - Казачьего Народа). Роль идеологии:

       - сплачивать и мобилизовать членов своего сообщества (в нашем случае - Казачьего Народа);

       - давать знания о социальной действительности;

       - задавать ориентиры политической деятельности (определение стратегической цели);

       - выражать интересы определённых социальных групп и общества в целом.

       Идеология - не наука, но может опираться на научные знания (прежде всего в области истории и обществознания). В отличие от науки идеология представляет собой знание о социально-политической жизни, задавая на этой основе оценку желательности или нежелательности того или иного социального явления. Самым важным результатом деятельности Казачьего Народа в период казачьей вольницы были, по моему убеждению, усилия вольных казаков по восстановлению казачьего национального самосознания, без которого просто невозможно представить возрождение любого народа, ранее находившего под властью империи и лишённого своей исконной (до имперской) национальной идентичности (в нашем случае - «единый советский народ»). Исследователям социальных процессов хорошо известно, что до начала каких-либо серьёзных и массовых движений в обществе должна произойти некая «мысленная революция» в сознании некоторой части членов этого общества. Причём, эта «мысленная революция» может остаться либо уделом только небольшой группы людей, либо выплеснуться за пределы этой группы в массы и увлечь их привлекательностью цели. В первом случае небольшая группа людей остаётся маргинальной общностью, существование которой никак не отражается на социальных процессах, а во втором случае становится главнейшей причиной социальных движений. Такие примеры нам демонстрируют Английская революция XVII века и Французская конца XVIII века. В обоих случаях был некоторый период созревания новой (капиталистической) идеологии. Та же картина зарождения новой идеологии наблюдалась и в канун всплеска казачьего возрожденческого движения в 1980 годах. Но только не капиталистической, а национальной. В самом конце 1980 годов начался процесс образования сообществ казачьими потомками, у которых проснулось или было разбужено извне казачье национальное самосознание. Пока неясное, неоформленное, но именно своё, казачье. Сперва этот процесс носил стихийный и неорганизованный характер, но вскоре стал приобретать более продуманные и осознанные формы. И хотя он не был завершён окончательно, с ясно понимаемыми конечными целями возрождения и стоящими перед казачьим движением продуманными тактическими действиями, одно лишь осознание особого статуса «мы казаки» - уже привело в активным действиям потомков Казачьего Народа. У них начало формироваться «казачье самосознание». К сожалению, так и не завершившееся в период 1990 годов, когда казачья вольница имела возможность восстановить национальное самосознание без деформирующего вмешательства государственной власти. Новая казачья идеология (как развитая система идей и взглядов) осталась в зачаточном состоянии, поскольку не была определена конечная цель возрождения.

       В условиях медленно растущего национального самосознания у думающей части казаков наблюдался живой интерес к своей национальной культуре и истории. Однако сложность вопроса заключалась в том, что уже были частично забыты и утеряны традиционные казачьи ценностные ориентиры. Для нормального развития казачьего социума было остро необходимо восстановление традиционной духовно-нравственной казачьей культуры, прежде всего направленной на познание истории, обычаев и нравов своего народа. Ведь не зря говорится, что народ, не знающий свою историю, её и не имеет. А общество, не имеющее собственной истории - не может быть народом. Но приходится признать, что никаких иных форм, кроме самообразования и заложенного в семье здорового стержня, в том числе и семейных преданий, тогда не было видно даже на отдалённом горизонте.

       В 1990 годах более значимым оказалось второе, поскольку для самообразования в те годы практически ничего нельзя было достать, за исключением романа «Тихий Дон» М. А. Шолохова, повести «Казаки» Л. Н. Толстого и рассказов-измышлений петербургского казака-писателя Б. А. Алмазова. На феномене Алмазова мы остановимся немного подробнее, поскольку он оказал значительное деформирующее влияние на весь «младенческий период» возрождения казачьего самосознания. Итак, в начале 1990 годов идеологом казачьего возрождения выступил питерский писатель и бард Борис Александрович Алмазов, заявивший о себе как знатоке казачьей старины. И простые казаки, ещё вчера бывшие обычными советскими людьми, ничего не знающими о реальной жизни своих предков, доверились авторитету казака-писателя. И тот развернулся во всю широту своего воображения и даже составил свой фантазийный регламент проведения казачьих Кругов. В результате его усилий казачий Круг - древнейшая форма демократии, - стал формализованным мероприятием с поднимающими по команде руку «выборными». В состав Кругов были включены имеющие право вето священник и «Совет стариков», что превратило Круг в процедуру, напоминающую гибрид партийного пленума КПСС с молебном.

       Правда, алмазовские изобретения считались неоспоримым авторитетом лишь в самом начале 1990 годов. Впоследствии же в качестве своеобразного апокрифа по рукам стала ходить книга «Сведения о казачьих общинах на Дону» одного из первых российских этнографов Михаила Харузина (1887), повествующая о древнейшем казачьем праве, исключающем алмазовские нововведения. Но казачье движение с самого начала было противоречивым явлением, общепонятных идей, духовных и целевых ориентиров оно не имело и не выработало, и это сильно тормозило как формирование национального самосознания, так и появление не алмазовской идеологии казачьего возрождения. Н. С. Асташкин приводил пример селекции, в результате которой из волчьего потомства получается собака. Он писал про свою встречу с селекционером:

       «По словам заводчика, из волчьего выводка выбирают самого трусливого щенка и «адаптируют» его к человеку. В общем, злобных и гордых волчат уничтожают, а трусливого оставляют, чтобы он потом «работал» на человека. Этот рассказ напомнил мне о казачьей трагедии. Большевики, не сумев «приручить» гордых и вольнолюбивых казаков, пустили казачий генофонд «под нож». За годы советской власти из потомков казаков (детей и внуков тех, кто выжил в сталинских лагерях) была воспитана новая казачья популяция - сломленная и покорная!».

       Именно на базе новой казачьей популяции произросло казачье чиновничество и «служебное казачество» - реестр, если говорить о казачьих потомках, оказавшихся в одних рядах с массой иногородних, одетых «а-ля казак». В качестве примера такого перерождённого казака можно привести чиновника, ставшего со временем членом «Комитета по казачеству» Волгоградской области Александра Алексеевича Бирюкова. И тем более это перерождение из казака-волка в опричника-собаку показательно тем, что даже сама его фамилия - Бирюков - происходит от слова «бирюк», что по-казачьи означает «волк». Но не только чиновники и «служебное казачество» явились порождением «разволченных» предков-казаков. Многие атаманы и рядовые казаки, не относящиеся к категориям «чиновники» и «казачество-реестр», также явились продуктом отрицательной селекции периода СССР. И проблема возрождения казачьего самосознания в казачьих потомках, их обратного «рассобачивания», явилась одной из наиболее важных и сложных проблем казачьего возрождения. К тому же эта проблема многими не осознавалась и до сих пор многими не осознаётся. Часто казаки-потомки её просто не замечают, поскольку воспитаны в рабской среде российской действительности, сжившись с её правилами и порядками.

       В середине 1990 годов власти внедрили в казачье движение выгодный для себя, но губительный для Казачьего Народа древнеримский имперский принцип внутренней политики - «разделяй и властвуй». Привлечение казаков к государственной службе стало основным направлением, демонстрирующим такую политику в отношении Казачьего Народа. А ведь уже тогда казаки-учёные и просто мыслящие казаки предупреждали соплеменников о заложенных в казачьем движении крайне опасных тенденциях. В частности, в 1993 году казак и профессор кафедры Отечественной истории новейшего времени Южного федерального университета В. П. Трут в работе «Послесловие к «Казачьему излому»» писал:

       «Начавшиеся позитивные процессы возрождения казачества буквально сразу же столкнулись со значительными трудностями. Последние были обусловлены многими причинами как внешнего, так и внутреннего характера. Одной из основных проблем современного казачьего движения является, по нашему мнению, отсутствие чётко обозначенных жизненно важных для всех казаков перспективных целей, реальных программ их осуществления и, как следствие, его сравнительно узкая социальная база. И это не случайно, поскольку почти во всех существующих программных документах казачьих общественных организаций центральное место занимают не задачи всеобъемлющего возрождения и дальнейшего развития этнических черт казачества, его традиций и культуры, а воссоздание сословных институтов. Главное внимание сегодня уделяется не кардинальным вопросам восстановления существовавшего уровня этнического (национального) самосознания казачества, оживления его исторической памяти и всемерного стимулирования развития его этнических характеристик (то есть всего того комплекса этнических признаков, наличие которых убедительно бы свидетельствовало о существовании казачества как народа), а оформлению различных административных органов. К большому сожалению, большинство программных документов нынешних казачьих организаций не содержит в себе жизненно важных для будущего казачества теоретических положений и указаний перспективных направлений практической деятельности по возрождению и развитию этнических признаков казаков. А именно они (этнические признаки) определяли в прошлом и будут определять в будущем сущность казачества».

       Ещё одна проблема Казачьего Народа состояла в том, что обращение к опыту прошлого, к «духовному багажу предков» стало в самом начале 1990 годов самоцелью. При этом отсутствие гуманитарного образования было серьёзным недостатком подавляющего большинства казачьих идеологов, застрявших в своих историософских изысканиях главным образом на анализе юбилейных фолиантов военного ведомства Российской империи. Заявившие претензии на возрождение лидеры казачьих Союзов, Рад и так далее, не подумали, что выступают в роли реставраторов не только казачьей формы одежды и некоторых традиций, но и всех существовавших во времена русской монархии противоречий. Слово «возрождение» оказалось единственным объединяющим началом для тех, кто в конце «перестройки» оделся в казачью справу, так как дальше выявились различные, порой диаметрально противоположные трактовки того, что же понимать под этим словом, что именно возрождать. Отсутствие целостной национальной идеологии, указывающей конечную цель возрождения, интегрирующей политической концепции и позволяющей говорить об устоявшемся казачьем самосознании, признавали и некоторые казачьи деятели.

       Однако казачьи лидеры мучительно вели теоретический поиск жизненной ниши для Казачьего Народа в условиях конца ХХ века. Этот поиск, полный проб и ошибок, - квинтэссенция теоретической работы казаков периода казачьей вольницы. В результате теоретической работы первых казачьих идеологов идея национально-государственного самоопределения Казачьего Народа завладела умами довольно многих лидеров казачьего движения. И после 1992 года развитие казачьего самосознания пошло уже чётко по национальному пути. В его основу были положены понятия «этнос» и «этническое родство». Был поставлен вопрос о провозглашении казаков «особым народом» (этносом или субэтносом). Например, в уставе Ставропольского краевого Союза казаков понятие «казачество» объяснялось как «субэтнос» или как «субэтническая формация». Утверждение, что Казачий Народ является самостоятельным этносом, постоянно отстаивалось на страницах изданий донского казачьего движения - в газете «Донскiя Войсковыя Ведомости» (ДВВ) и в журнале «Голос казака». В течение 1989-2003 годов менялись цели и задачи казаков, эволюционировала и становилась всё более определённой их идеология с соответствующими обращениями, сборами подписей, митингами, пикетами, статьями в казачьей периодике. Близким к казакам народом по месту жительства и по условиям существования является великорусский. Но в национальном самосознании первых и вторых имеются огромные отличия, не позволяющие говорить о них, как об одинаковых национальных характерах, как о ментально едином народе. Наиболее значимая доминанта русского национального характера так описывалась А. Казаковым в его статье «Национальное самосознание: искания и соблазны»:

       «Русскому человеку свойственно в своём национальном чувстве подменять главное в жизни народа, то есть его культуру - средоточие духовной жизни, - неглавным и второстепенным. Это происходит, когда русский подменяет любовь к Родине и Отечеству любовью к государству, к его политической, военной, хозяйственной или экономической мощи, к размерам его территории (которые для такого соблазнённого больного национального сознания должны быть неизменны во что бы то ни стало, даже если приращены неправедным путём). Хуже всего то, что русский человек идёт на такую подмену даже в том случае, если эта власть и это государство нравственно скомпрометировали себя».

       В подкрепление утверждения Казакова мы можем вспомнить события в Украине в 2014-2015 годах, когда эти особенности русского национального характера имели возможность открыто проявиться. В том числе и в поехавших на Донбасс оказаченных русских, из-за которых теперь в Украине сложилось стойкая неприязнь в отношении всего Казачьего Народа, который вовсе не жаждал воевать с одной из своих частей - днепровскими козаками. В отличие от великороссов казаки полагаются не на государственное распоряжение их судьбами и жизнью, а непосредственно на самих себя. И этому есть основания. Вопреки распространённому в российском обществе мнению, что казак должен быть обязательно полуграмотным и ездить исключительно на конях, в Казачьем Народе имеется масса учёных, специалистов, журналистов, писателей. И именно такие люди оказывают определяющее влияние на формирование национальной идеологии и становление казачьего самосознания - независимого и вольнолюбивого. Однако годы, когда казаки являлись частью «единого советского народа», подвергли сильной коррозии казачье национальное самосознание. Воровсколесская неудача 1994 года вскрыла важнейшую и труднопреодолимую проблему - в современной этнической казачьей среде наблюдалось практически полное отсутствие глубинного общинного самосознания, присущего казачьему сообществу в досоветский период. А без жёсткого стержня традиционализма и казачьего обычного права невозможно было заставить работать ни функции общественной активности, ни функции общественного контроля. Налицо было проявление заложенного в 1917 году механизма расказачивания - культурно-психологической ассимиляции в многочисленном великорусском этносе. Но всё же были, пусть и немногочисленные, противоположные примеры, примеры сопротивления такой ассимиляции и забвения своих духовных корней. В этом русле в 1994 году на территории московского храма Всех Святых на Соколе была установлена памятная плита выданным в Лиенце в 1945 году и казнённым казачьим атаманам. Непросто охарактеризовать духовный процесс, являвшийся содержательной частью «возрождения». Новые казачьи организации не имели преемственности от старой казачьей общины, а массовая культурная ассимиляция привела к тому, что значительная часть потомков казаков или полностью, или частично утратила национальное казачье самосознание. В конце ХХ века в станицах, где ещё преобладало коренное население, в казачьих обществах состояло не более 15 % жителей, остальные же, зная о своей принадлежность к казачьему роду, не желали участвовать в общественных процессах, оправдывая свою пассивность дежурной отговоркой:

       «Казаки сейчас не те, что были раньше».

       При этом они даже сознавали, что говорят о самих себе. Нежелание большей части этнических казаков примкнуть к казачьему движению явилось одной половиной кадровой проблемы, другая же половина состояла из многочисленных кадровых ошибок. В первую очередь, эти кадровые ошибки были обусловлены неопределённым принципом отбора потенциальных членов казачьих организаций, а это исходило из расплывчатой формулы идентификации, совершенно различной в разных казачьих структурах. Кое-где необходимо было доказать своё казачье происхождение, но принципиальные отклонения кандидатов по принципу «не казачьего рода» практически отсутствовали. В большинстве же казачьих организаций существовал упрощённый приём в соответствии с волеизъявлением кандидата, объявившего себя (часто ложно) потомком казаков, или даже просто «русским человеком, желающим казаком стать». При этом не учитывались ни политические, ни идеологические воззрения «нового казака», ни знание им казачьей культуры и истории, без которых не может быть народа. Неразвитая казачья идеология нового времени создала формулу, определяющую неоказачье движение, как «флагман русского народа» и запуталась в определениях «кто мы такие» и «куда мы идём». А ведь прежде всего этнически настроенным казакам надо было проникнуться казачьим самосознанием и стремлением возродить казаков именно как Народ, а не служивое сословие, готовностью изучить казачью историю и принять как свои все казачьи обычаи, традиции и чаяния, включая мечты о своём национально-государственном образовании и исконном самоуправлении. В общем, надо было крепко подумать над вариантами строительства казачьего этнического Дома. Но получилось то, что получилось. Упрощённая система приёма в казачье общество, неразвитость идеологии, неконкретность целей и задач позволили влиться в казачьи ряды некоторой части авантюристов и провокаторов, которые кое-где смогли увлечь за собой «оказаченные» псевдоказачьи массы и, пользуясь их поддержкой, стать даже во главе некоторых организаций. И эти «оказаченные» принесли огромный моральный ущерб Казачьему Народу, поскольку назвались «казаками» не ради возрождения репрессированного народа, а из-за собственных корыстных интересов. Так, некто Vahram Hovhannisyan в интернете описал такую ситуацию:

       «Эти самоуправленцы-казаки наравне с ГАИ занимались рэкетом на дорогах в 1990. В 1992 году на подходе к Краснодару они остановили нас с другом до выяснения. Мы перегоняли купленный другом Москвич-2141. Все с шашками и автоматами. Отпустили после того, как выманили у нас 50 000 рублей. С того времени ни казаков, ни мусоров на дух не переношу».

       Я не знаю, что это были за люди, но уверен, что они не являлись идейными казаками, посвятившими себя возрождению репрессированного Казачьего Народа. А за наплывом в казачье движение всякого подобного им внеэтнического сброда, озабоченного лишь вопросами взяток и поборов, и покровительствующих им таких же «атаманов нового типа», последовал заметный отток интеллигенции и прежних идейных атаманов среднего звена, почувствовавших свою несовместимость со сбродом. Однако читающим эти строки казакофобам не стоит слишком злорадствовать нашим былым бедам. Следует учесть, что всё же не имеющийся кадровый брак определял лицо казачьего движения 1990 годов. Его основную глубинную движущую силу составляли идейные пассионарии, наделённые унаследованной от предков казачьей нравственностью - духом вольности, традиционной моралью и понятием справедливости. И свидетельством этому служит стойкое и постоянное сопротивление казаков 1990 любым попыткам властей ущемить гражданские или социальные права населения. Это было исторически традиционное казачье социальное поведение, что тоже является одним из элементов самосознания. Утверждение казакофобов о том, что в начале 1990 годов казачьи общества были сборищем ряженых вечно пьяных маргиналов, для которых отсутствовало понятие элементарной дисциплины, также не выдерживает критики. О наличии порядка и дисциплины говорят многочисленные факты проведения казаками хорошо спланированных многотысячных общественно-политических акций, в том числе и акций гражданского неповиновения. И в данном случае негативные проявления в казачьей среде, как и факт разобщённости, явившиеся следствием наплыва в неё «оказаченных иногородних», идеологической неопределённости и не сформулированной стратегической цели казачьего движения, не позволяют делать тотальные негативные обобщения. Казачье движение в 1990 годах всё-таки состоялось и было придушено только силой государства, которое затем продолжило наступление на права граждан, но уже без сопротивления ему со стороны казаков. И мы видим, к чему сегодня пришла Российская Федерация.

Александр Дзиковицкий, лидер Всеказачьего Общественного Центра (ВОЦ).