СВЯТОЙ ПАТРИАРХ ГЕРМОГЕН (МАКСИМОВ), ЕГО ДЕЛО И НАСЛЕДИЕ. ЧАСТЬ 2.
К нам в редакцию пришёл интересный материал. Предупреждение - данный цикл статей не преследует никакой цели, кроме цели не преследовать никакой цели. Автор не призывает к чему-либо или ненависти к кому-либо. Есть собственное субъективное и оценочное мнение, которое разрешено высказывать любому гражданину страны. Насколько данные аргументы совпадают с действительностью, нам не известно и скорее всего это не истина в последней инстанции, а эмоциональная разгрузка человека, который переживает за бытие в целом. Мы не берёмся давать оценку в связи с новым пакетом законопроекта И. А. Яровой.
«Во времена всеобщей лжи говорить правду - это экстремизм» - (Джордж Оруэлл).
Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть данных фактов. Информация взята из открытых источников. Всё что вы видите - это слухи и домыслы и нечего более. Редакция категорически не разделяет мнения автора. Данный текст создан в состоянии аффекта, так как автор очень впечатлительный человек с обострённым чувством справедливости и слишком близко к сердцу воспринимает чужое горе, поэтому многие его высказывания могут являться искажённым восприятием реальности. Всё является авторским личным оценочным суждением. Верить ему на слово, безусловно, не нужно ни в коем случае. Предлагаем читателям составить своё собственное не зависимое от авторского оценочного суждения - мнение о произошедшем.
Круг Спасения Дона в мае 1918 года провозгласил отца Гермогена (Максимова) епископом Донской армии и флота. В новом качестве владыка Гермоген продолжил свою прежнюю практику посещения фронтов. Он обращался к казакам и казачкам с проповедями и воззваниями, помогал церковными доходами организации Молодой Армии ВВД и без устали призывал донцов держаться старых заветов и защищать своё возрождённое государство. И повсеместно ужасающие картины представали его взорам!
«Всё лежало в Войске Донском в обломках и запустении. Церкви были поруганы, многие станицы разгромлены, и из 252 станиц Войска Донского только 10 были свободны от большевиков», - писал П. Н. Краснов в своей книге «Всевеликое Войско Донское» - («Архив русской революции» И. В. Гессена, том 5, Берлин, 1922 год).
«Там, где в пределах Всевеликого Войска Донского были или находились большевики, там всюду полное разрушение жизни, обращённое прежде всего на православных пастырей и православную Церковь. Святые храмы или разорены, или осквернены, или поруганы. Святыни православные подверглись и подвергаются всяческому кощунству. Над пастырями Церкви Донской производятся всякие издевательства и насилия, вплоть до мучений, напоминающих собою страдания первых христиан. Таких пастырей Донская Церковь насчитывает до сего времени почти до полусотни, о многих мучениках-пастырях ещё не собраны сведения ввиду разобщённости целой половины епархий с городом Новочеркасском, столицей Всевеликого Войска Донского», - писал Митрофан Симашкевич Константинопольскому патриарху Герману V - (письмо было процитировано в книге: Б. П. Кандидов «Религиозная контрреволюция 1918-1920 годы и интервенция. Очерки и материалы» - М., 1930 год).
«Язвы гвоздинные на теле Родного края!» - восклицал «Донской соловей» Фёдор Крюков.
Военный епископ Гермоген, объезжая фронты и станицы, вселял мужество в казаков, призывая их завершить освобождение родного края и уврачевать его язвы. Письмо Митрофана Симашкевича Герману V во многом основано на фактах, собранных Гермогеном в его поездках. 22 января 1919 года епископ Гермоген отслужил в Вознесенском войсковом кафедральном соборе, при стечении огромного числа молящихся, заупокойную литургию по случаю годовщины мученической смерти первого Донского партизана Василия Михайловича Чернецова. После литургии была совершена панихида (донская газета «Часовой» - 1919 год, 22 января). То было жестокое время очередного массированного наступления красных на Донские юрты. И новые партизанские отряды уже создавались в оккупированных округах. Память полковника Чернецова вдохновляла их на борьбу с насильниками-большевиками! 7 (20) апреля 1919 года епископ Донской армии и флота Гермоген опубликовал Пасхальное послание:
«Берегитесь чада мои духовные, тех, которые в священных ризах обращаются к вам вместо креста с кровавым ножом и оружием в руках, ибо они не воинствуют за Христа, но за нечестивого, стремящиеся прельстить вас и отравить души ваши! Берегитесь всех тех, которые говорят о свободе под красной звездой, ибо там нету свободы, там только бедствие и несчастье. В их временном царствии владеет только одна свобода - хула на Бога Вседержителя, Его Воскресшего Сына и Духа Святого. В христианской любви братском прощении, возлюбленные братья и чада наши духовные, поздравим друг друга с радостным Пасхальным приветствием - Христос Воскресе!».
Это воистину огненное послание донской пастве - в судьбе самого Гермогена оказалось пророческим. 19-24 мая 1919 года в Ставрополе-Кавказском, по инициативе протопресвитера Добровольческой Армии Георгия Шавельского, состоялся Юго-Восточный русский церковный Собор, на котором было сформировано Временное Высшее Церковное Управление Юго-Востока России (ВВЦУ ЮВР). Вплоть до возвращения из Австрии Киевского митрополита Антония Храповицкого, председателем ВВЦУ ЮВР был Митрофан Симашкевич. Собор наделил ВВЦУ ЮВР почти всей полнотой церковной власти, впредь до восстановления связи с патриархом Всея Руси Тихоном, после чего ВВЦУ ЮВР должно было сложить свои полномочия и самораспуститься.
На Соборе было принято решение о преобразовании Приазовского викариатства Екатеринославской епархии в Ростовскую и Таганрогскую епархию, которую возглавил епископ Арсений Смоленец. Таким образом, каноническая территория Екатеринославской епархии уже не включала в себя земли Всевеликого Войска Донского. После Ставрополя, заседания ВВЦУ ЮВР проходили в Екатеринодаре (5- 6 июля), в Новочеркасске (18-20 июля и 23-24 августа) и в Таганроге (7-10 августа 1919). В самом конце декабря 1919 года (или уже в январе 1920) ВВЦУ ЮВР переместилось в Новороссийск, а оттуда в Севастополь.
На рассвете 28 июля-10 августа 1919 года начался знаменитый Мамантовский рейд - блестящая и трагическая страница казачьей истории. Гордо реющий в советском тылу сине-жёлто-красный флаг Всевеликого Войска Донского. Торжественный колокольный звон. Ночное зарево взорванных мостов! И объятые ужасом комиссары! В 1984 году в серии «Пламенные революционеры» вышла книга Н. М. Давыдовой «Выбор оружия» - биография Александра Вермишева, большевика, комиссара и сатаниста. Этот гнусный и, в общем-то, малозначительный субъект был 2 сентября 1919 года казнён казаками-мамантовцами в городе Елец. Однако, в книге Давыдовой был опубликован уникальный исторический документ: приветственная телеграмма епископа Гермогена - генералу К. К. Мамантову, отправленная в августе 1919 года:
«С чувством глубочайшего умиления прочитал сообщение Ваше о последних блестящих победах Донской конницы над богопротивными супостатами. Уже видны ярким светом блистающие главы древних храмов Первопрестольной. Уже слышен радостный торжественный звон Великого Ивана, уже несметными толпами собирается народ на площадях и улицах Москвы, уже ликует Кремль, вознося молитвы и благословение от гробов святителей, нетленно в них почивающих, - то народ православный встречает своих избавителей. Дерзай же, славный генерал! Дерзайте, храбрые донцы! Есауловской станицы казак, военный епископ Гермоген».
Здесь, конечно, можно обратить внимание на фактическую ошибку. Что Гермоген был казаком Нагавской станицы, а не Есауловской. Однако, эта путаница встречается и в других источниках, включая трёхтомный «Казачий словарь-справочник», составленный Г. В. Губаревым и А. И. Скрыловым (США, 1966-1970 годы). В нескольких статьях словаря-справочника Гермоген именуется то нагавским, то есауловским казаком. Вполне возможно, Гермоген вручил секретарю неподписанный текст приветствия, а тот по ошибке сказал телеграфисту, что военный епископ Гермоген является казаком Есауловской станицы. Сомневаться же в подлинности телеграммы нет оснований. Ибо вся стилистика - его! Мамантовцы не дошли до Москвы, не достигли цели, поставленной перед ними донским командованием, не наступили на горло большевизму. О причинах неудачи до сих пор спорят. 1 сентября 1919 года Гермоген в сослужении донского духовенства освятил в Новочеркасске, на месте расстрела большевиками в феврале 1918 года атаманов Назарова и Волошинова, площадку под строительство храма в честь иконы Божией Матери «Нерушимая Стена». Предполагаемый храм наречён был «Храмом Спасения Дона» (Донская христианская мысль. 1919 год, № 38/39). Увы! Он так и не был достроен.
23 сентября 1919 года на Юго-Восточном Соборе обсуждался - и был отклонён как «несвоевременный» - проект создания самостоятельного викариатства на севере Донской области (с охватом тех округов, которые имели железнодорожное сообщение с Новочеркасском лишь через «внешний» Царицын). Предполагалось же, что новое викариатство возглавит Гермоген. Но вскоре он получил совсем другую епархию. В ноябре 1919 года ВВЦУ ЮВР вплотную занялся проблемой Украинской Автокефальной Православной Церкви. Архиепископ Екатеринославский и Мариупольский Агапит Вишневский был запрещён в священнослужении «за учинённый им на Украине раскол» и сослан в Балаклавский Георгиевский монастырь. На освободившуюся таким образом Екатеринославскую кафедру был назначен Гермоген. Часть украинских националистов склонна обвинять ВВЦУ ЮВР в бездушном формализме, в отрыве от реалий Гражданской войны, а Гермогена - в чисто человеческой непорядочности. Но в отношении Гермогена это не так, а в отношении ВВЦУ ЮВР - не совсем так. Ибо следует вспомнить, что 2 января 1919 года Агапит Вишневский торжественно встретил триумфатора Симона Петлюру, въехавшего в Киев на белом коне. Возглавив в тот же день Синод Украинской Православной Автокефальной Церкви, Агапит запретил поминовение за богослужением патриарха Всея Руси Тихона (Белавина) и митрополита Киевского Антония Храповицкого.
Эти обстоятельства не помешали Агапиту явиться через 5 месяцев на Юго-Восточный русский церковный Собор - где почётным, а потом и реальным председателем стал как раз Антоний Храповицкий! Можно спросить: ну, а на что Агапит вообще-то рассчитывал? Причём, для Гермогена особо неприятным был тот факт, что Агапит Вишневский активно поддержал восстание Симона Петлюры против гетмана Павла Скоропадского. Гетман был надёжным союзником донского атамана Петра Краснова. Ведь именно возрождённая Гетманщина, включившая в себя в 1918 году часть бывших земель Слободского Казачьего Войска, в 1651-1765 годах в состав Гетманщиы не входившего, контролировала Харьковский железнодорожный узел и, таким образом, прикрывала Землю Всевеликого Войска Донского с наиболее угрожаемого северо-западного направления. К тому же, некоторые видные петлюровцы (тот же Владимир Винниченко) на момент антигетманского восстания были в сговоре с большевиками. Вследствие чего это восстание и проторило большевикам путь на Киев, на Харьков, а через Харьков - на Верхний Дон! Но, как бы там ни было, а посетить свою новую епархию Гермоген не смог. Ибо в Екатеринославе в конце 1919 года хозяйничал Нестор Махно, который тогда тоже был союзником большевиков. В самом конце 1919 года, перед оккупацией большевиками Новочеркасска, Гермоген покинул донскую столицу и ушёл в отступ, тогда как Митрофан Симашкевич решил остаться на Дону.
«В декабре 1919 года Гермоген, вместе с сыном-гимназистом и келейным дьяконом на обычной телеге отправился из Донского края на Кубань под охраной 1 сотни Донского Кадетского Корпуса, переживая и голод, и холод, как и многие тысячи беженцев. Но большая беда таилась в измученных душах людских, которые уже ни во что не верили, а ещё были и те, кто имел наживу на горе человеческом, несмотря на наступающий большевистский ужас. Прибыв в Новороссийск, где уже находилось Высшее Церковное Управление на Юге России, епископу Гермогену было дано место на больничном пароходе «Владимир» среди тифозных больных, в качестве судового священника. 14 марта 1920 года «Владимир» вышел в Крым, но, получив новое распоряжение, направился в Константинополь (Стамбул), а оттуда в Солунь (Салоники), где и были сняты раненные и часть больных, а остальные (до 2 тысяч) отправлены на угрюмый остров Лемнос, где владыка Гермоген и поселился в военной палатке. Остров Лемнос стал той землёй, где владыка провёл первые свои полгода после потери горячо любимой Родины. По его инициативе здесь была освящена палаточная церковь в память Вознесения Господня, потом создана школа для детей беженцев. Весть, что среди русских беженцев на острове находится православный русский архиерей скоро распространилась по Лемносу. Произошли встречи и совместные сослужения литургий с греческим православным духовенством. Необыкновенно праздничным было шествие к митрополиту Лемноскому Стефану с большим церковным хором, регентом которого был Сергей Жаров. Великим духовным утешением послужило это в безотрадной изгнаннической жизни для владыки Гермогена», - пишет казачий историк Юрий Милекесов.
Здесь необходимо добавить, что именно Гермоген добился высадки тяжелобольных казаков не на Лемносе, а в более комфортабельных Салониках. Известно, что в июле 1920 года владыка Гермоген отказался служить панихиду по Николаю II. И тогда её провёл протопресвитер Георгий (Шавельский), но уже по «гражданину Романову», а не по Государю. Доподлинно неизвестно, как Гермоген аргументировал свой отказ. Не исключён и такой вариант, что владыка в те дни уже готовился к тайному отбытию с Лемноса на Афон. Ибо почувствовал настоятельную потребность в молитвенном уединении. А на Святом Афоне епископ Гермоген неожиданно появился в августе 1920 года. Он приплыл туда на вёсельной лодке, в нарушение наложенного греческими гражданскими властями запрета на посещение Афона иностранцами. Притом, что сама Афонская «монашеская республика» против зарубежных гостей не возражала. Владыка Гермоген поселился в скиту Новая Фиваида Свято-Пантелеймоновского монастыря. Владыка установил тёплые личные отношения с настоятелями многих афонских обителей: Свято-Пантелеймоновского монастыря - архимандритом Мисаилом, Свято-Андреевского скита - архимандритом Митрофаном, Свято-Ильинского скита - архимандритом Иоанном, скита Новая Фиваида - иеросхимонахом Ионой, сербского монастыря Хиландар - архимандритом Митрофаном и болгарского монастыря Зограф - архимандритом Владимиром.
Часто Гермоген проводил службы в различных храмах Святой Горы. И неустанно размышлял над трагическими казачьими судьбами. Между тем, в ноябре 1920 года из Крыма на кораблях Врангелевского флота эвакуировался в Константинополь основной состав ВВЦУ ЮВР во главе с митрополитом Антонием Храповицким. В декабре 1920 года ВВЦУ ЮВР было преобразовано во Временное высшее церковное управление за границей (ВВЦУЗ). В самом конце 1920 года из Константинополя в Королевство сербов, хорватов и словенцев (КСХС) был направлен секретарь ВВЦУЗ Е. И. Махароблидзе для переговоров о переезде российских иерархов и перенесении ВВЦУЗ в пределы КСХС. Махароблидзе встретился с проживавшим в банатском городе Бела-Церква архиепископом Евлогием Георгиевским (будущим сталинистом), в январе 1921 года они были приняты новым Сербским патриархом Димитрием Павловичем. Патриарх Димитрий любезно предоставил в распоряжение митрополита Антония Храповицкого патриарший дворец в городе Сремские Карловцы - бывший центр упразднённой 12 ноября 1920 года Карловацкой патриархии. На заседании 19-21 апреля 1921 года ВВЦУЗ приняло окончательное решение о переезде в Сремские Карловцы. А в ноябре 1921 года в Сремские Карловцы прибыл с Афона епископ Гермоген - для участия в I Русском Всезаграничном Церковном Соборе, вошедшем в историю как Карловацкий Собор. Из Сремских Карловцев владыка вернулся на Афон. И, как мне удалось установить, именно на Соборе епископу Гермогену удалось «навести мосты» с атаманом Петром Красновым. Который к тому времени проживал в Германии и уже вынашивал идею создания боевой организации «Братство русской правды». На Афоне владыка в канун нового 1922 года (по старому стилю) составил «Архипастырское воззвание к донским казакам епископа Гермогена (Максимова)», которое затем распространялось в форме листовки в районах проживания донской диаспоры. В самом начале воззвания Гермоген упомянул опубликованное немногим ранее открытое письмо атамана Краснова:
«Донцы! Слышали ли вы голос вашего бывшего Атамана? Слышали ли вы этот боевой плач седого Казака, испытанного трудами боевой бури генерала Краснова? Читали ли вы открытое к вам письмо, горькими слезами и казачьей кровью написанное? Слышали и читали. И я, ваш архипастырь, слышал, а недавно и прочитал это письмо Донского Атамана. Как оно правдиво изображает наше тягостное положение, вольные сыны Дона! Какой смелый и, однако, осуществимый рисует оно план нашего освобождения от тягостных оков рабства. И вот я, Гермоген, милостью Божьей епископ Донской Армии к вам обращаю Архипастырское слово моё. Христолюбивые Воины! Христом Богом прошу я вас, умоляю во всем последовать его совету, исполнить в точности все то, что указано вам в письме».
Данный план Краснова не был реализован. Сводился же он к тому, чтобы «войти в тесную неразрывную связь с Армией генерала Врангеля» (Краснов к тому времени начал переписку с Врангелем) и открыто, без прежних отсылок к Учредительному собранию, выдвинуть лозунг реставрации монархии. В этом воззвании владыка Гермоген сделал упор на монархические чувства, которые тогда питали многие (П. Н. Краснов, многое сделавший для создания суверенного Донского Казачьего Государства, находясь в эмиграции, вынужден был призывать становиться под монархические знамёна). Владыка говорил:
«Путь, указанный им для захваченной когтями сатаны дорогой Родины нашей, Великой и Славной России, а с ней и милого всем донцам отца нашего Батюшки Дона Тихого, единственно верный. Только этим путём можно восстановить некогда великую и грозную, а ныне в прах поверженную Российскую Империю, укрепить в Ней Веру Православную и возвратить попранную власть Помазанников Божиих в руки законных, Богом венчанных Царей наших Православных. Только этим путём вы можете возвратить себе прежнее вековое, Царями Русскими вам дарованное достояние ваше и стать полными хозяевами ваших станиц и хуторов, ваших степей и займищ «со всеми выгонами и угодиями»».
Здесь кстати будет вспомнить общий печальный контекст. К 1921 году Белое движение уже понесло огромные потери, почти вся территория Российской империи была порабощена большевиками. Погибли десятки легендарных вождей - Духонин, Караулов, Чернецов, Каледин, Бардиж, Назаров, Волошинов, Бирюков, Корнилов, Дроздовский, Марков, Мамантов, Колчак, Каппель, Калмыков и среди них были убеждённые республиканцы и убеждённые монархисты. 6 февраля 1921 года чекистская пуля настигла Оренбургского Войскового Атамана Александра Ильича Дутова, республиканца до мозга костей. В поисках потенциальных лидеров многие казачьи патриоты всё чаще вспоминали Михаила II. Долговременное отсутствие официальных подтверждений его казни (в отличие от расстрела Николая II) порождало слухи об иной, не столь трагичной, судьбе Михаила. Его доблестное имя вдохновляло на борьбу Белых подпольщиков Крыма (начало 1918 года) и Западной Сибири (начало 1921 года). В Восточной Сибири енисейский казак Иван Соловьёв назвал его именем свой Горно-партизанский отряд. И 21 мая 1921 года барон Унгерн-Штернберг издал приказ № 15 «русским отрядам на территории Советской Сибири», которым объявил о начале похода на захваченную большевиками территорию. На своём знамени барон изобразил вензель Михаила II. А 29 мая 1921 года в Баварии начал работу Первый монархический съезд русских эмигрантов (который торжественно открыл будущий сталинист Евлогий Георгиевский). Именно таким и был общий настрой на 1 января 1922 года.
«На Россию направление. Ей надо помочь встать и воскреснуть. Её, родную, на путь истины направить, с Нею жить и Ей помогать, как помогали Ей наши герои: Ермак Тимофеевич, Атаман Межаков, что с Князем Пожарским в смутные годы шёл спасать Москву и первым положил на Земском Соборе писание о природном царе Михаиле Феодоровиче, как помогали Атаман Платов и грозный Бакланов и все те, кто служил по-казачьему честно и строил наш прекрасный Тихий Дон» - призывал Гермоген.
Вместе с «направлением на Россию», напоминая прежние исторические заслуги донцов, владыка пробуждал казачью национальную гордость. Замечу, что выражения «помочь встать и воскреснуть», «на путь истины направить» подразумевали Россию младшим партнёром Всевеликого Войска Донского. А далее епископ Гермоген подробно перечислил новейшие исторические заслуги Атамана Краснова:
«Вы знаете, родные, Генерала Краснова. Да и как Донцам не знать его, родного станичника, своего доблестного отца и командира?
«Скажите, родные, - пишет он вам, - там, на войне, где косила нас смерть, где добывали мы славу казачью, разве не был я с вами, и в тяжёлые дни смуты не говорил ли я вам правду и не предсказывал вам той страшной кровавой пропасти, куда несёт вас враг, не стесняющийся никаким обманом».
Как Донцам не знать своего двукратно в одном году избранного Атамана, так энергично и так талантливо начавшего свою административную и военную деятельность на Дону. Знаю Генерала Краснова на этом высоком посту Атамана Всевеликого Войска Донского и я. В жуткое время появился он на Дону. Это было в те печальные дни, когда Донские казаки, опьянённые дурманом большевистских посулов, забыли на время долг и призвание казака. В те бесславные дни, когда преждевременною насильственною смертью погиб лучший сын Дона, его народный герой Атаман А. М. Каледин и грязной волной большевизм захлестнул всю Донскую землю. От края и до края ея призывным набатом пронеслась тогда грустная весть об этой неожиданной смерти. Образумились казаки. Поняли они, куда ведут их большевики и дружным натиском изгнали из родного края красных насильников. Собралися тогда Донцы «во единый Круг, думушку задумали единую и всенародною молвою избрали Атаманом своим» Каргинского Казака боевого генерала Петра Николаевича Краснова. Высокообразованный, пламенный патриот, с развитым умом и твёрдым характером, он не мог не внушить к себе доверия, и я первый на Большом Войсковом Кругу приветствовал его с единодушным избранием Донским Атаманом и первый же благословил его на предстоящий ему подвиг служения Казачеству, а через него дорогому Отечеству нашему - Великой России. И как славно началось это служение.
Как благотворны были труды нового Атамана. В то время, когда по всему пространству необъятной России господствовала мерзкая власть богоотступников, на поток-разграбление предавая всё достояние родной страны, на Дону трудами Атамана Краснова создано было Русское Православное Правительство с доблестным участником Ледяного Кубанского Похода, всеми уважаемым генералом Богаевским во главе, честно держащее в своих руках бразды правления. В то время, когда знаменитая на весь Божий мир Русская Армия усилиями истерически больных главковерхов была разложена, на Дону талантливыми заботами Донского Атамана была создана Донская Армия, сослужившая столь великую службу Народу Русскому в борьбе с большевиками. Та Армия, за спиной которой на том же Дону, а затем на Кубани выросла и окрепла грозная сила Армии Добровольческой, которая в победоносных подвигах своих едва не достигла Москвы. И достигла бы, «если в момент объединения Добровольческой и Донской Армий главное командование предоставлено было генералу Краснову. Но этого не было, этого не захотели союзники. В своих собственных интересах и во вред интересам русского народа они «категорически потребовали ухода Краснова и объединения Армии под начальством Деникина». Результат не замедлил обнаружиться. Вынужденный обстоятельствами Генерал Краснов должен был принять отставку и уйти с поста Донского Атамана. Вскоре же по всему фронту Добровольческой и Донской Армии началось отступление, приведшее Россию к берегам Черного моря, а затем к бегству в заморские края».
Гермоген здесь напомнил донцам про страшную язву деникинщины. Как известно, Деникин монархистом не был. Он не возражал против демократических начал, но его идеалом была централизованная модель демократии, то есть более-менее формальная модель с сильным центром и слабыми регионами. Деникин ненавидел Казачью государственность. В 1944 году П. Н. Краснов писал о том, что Русская республика всегда будет несправедлива к казакам. И упомянул в этой связи, как деникинская власть «убивала рябоволов, вешала калабуховых». Монарх же российский будет (как минимум) связан сохранявшимся при его предках особым статусом Области Войска Донского и ряда других казачьих областей. Так думал Краснов, так думал и Гермоген. Итак, монархизм - в противовес деникинщине! И, по идее, покуда был жив атаман Краснов, он являлся действенным гарантом Донской Конституции перед лицом нового царя, обязанного ему Престолом. А дальше Гермоген напомнил донцам про печальную современность:
«У нас нет больше юртовых наделов, они переданы коммунистам, а казаки, оставшиеся ещё на Дону, выселены в северные пределы России, чтобы там навсегда исчезло даже самое имя казака. Вы изгнанники в чужих землях, разбросанные по белу свету. Вы влачите жалкое существование бездомных прихлебателей. Вас нигде не жалеют; вам не дают даже подчас работы, чтобы честным трудом поддержать свою сиротливую жизнь. Для вас теперь, пожалуй, смерть более желательна, чем такая жизнь. Вот к чему привели вас те, которые обещали вам рай на земле».
Епископ Гермоген брал на себя обязательство, которое, будь только план Краснова претворён в жизнь, он бы несомненно выполнил:
«А когда исполните, когда соберётся новая грозная сила, когда сорганизуется новая Донская Армия и всё будет готово на врага, тогда дайте мне знать, и где бы я ни был, я, ваш Архипастырь, готов идти с вами. Я пойду впереди вас с животворящим Крестом в руках и буду благословлять ваше победное шествие на помощь России восстановить Престол Царский, вернуть Народу Русскому его Законного Царя. И пусть на Знамёнах ваших крупными огненными, как меч Херувима, словами будет написано:
«Боже, Царя Храни»».
И подписался:
«Ваш Отец и Богомолец Гермоген, Епископ Донской Армии. Святой Афон, Новая Фиваида».
19 мая 1922 года епископ Гермоген выехал с Афона.
«Трогательное было прощание владыки с братией скита Фиваида и Пантелеймоновым монастырём и по отбытию в Сербию в начале мая прибыл в Белград, где был принят патриархом Сербским Димитрием Павловичем чисто по-родственному в своих покоях», - пишет Юрий Милекесов.
30 мая 1922 года Высшее Церковное Управление Заграницей постановило:
1) Ввиду выраженного митрополитом Афинским принципиального согласия на командирование в Афины одного из русских епископов, признать за русской эмигрантской организацией в Греции права самостоятельной епархии,
2) Управление означенной епархией поручить преосвященному Гермогену, епископу бывшему Екатеринославскому,
3) Подчинить преосвященному Гермогену русские православные общины на острове Кипре, а также в Египте, не состоящие в ведении Управляющего военным и морским духовенством,
4) Возложить на преосвященного Гермогена архипастырское попечение о русских монастырях на Афоне.
В том же 1922 году епископ Гермоген получил в качестве повышения сан архиепископа Екатеринославского и Новомосковского. 2 сентября 1922 года Гермоген был избран членом Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей. 8 ноября 1923 года Архиерейский синод РПЦЗ под давлением греческой стороны упразднил Епископский совет при епископе Гермогене, с оставлением его, согласно указанию митрополита Афинского, духовным наблюдателем русских православных беженцев в Греции. А после переворота в Греческом королевстве и установления республиканской власти архиепископ Гермоген вернулся в Белград. А потом переселился в сербский монастырь Раковац. Оттуда он управлял своей епархией вплоть до 1929 года. Иногда архиепископ Гермоген печатался в журнале «Двуглавый Орёл», - органе Высшего Монархического Совета в Берлине (1921-1926). Среди авторов этого еженедельника - митрополит Антоний Храповицкий, Е. И. Махароблидзе, великий князь Николай Николаевич, П. Н. Врангель, журналист И. А. Родионов (донской казак). 5-18 октября 1924 года Гермоген подписал протокол № 2 Архиерейского Собора РПЦЗ об отношении Русской Православной Церкви Заграницей к распоряжениям пленённого патриарха Тихона, в котором было сказано:
«В случае появления и в будущем времени каких-либо распоряжений Его Святейшества, касающихся заграничной Русской Православной Церкви, роняющих её достоинство, и притом носящих столь же явные следы насильственного давления на совесть Святейшего Патриарха со стороны врагов Христовых, таковых распоряжений не исполнять, как исходящих не от его Святительской воли, а от воли чуждой; но в то же время сохранять полное уважение и преданность к личности невинного страдальца - Святейшего Патриарха».
3 мая 1925 года, в бывшей черногорской столице Цетинье (отобранной в 1918 году у династии Негошей клевретами Карагеоргиевичей), архиепископ Гермоген и Самарский епископ Михаил (Богданов) совершили епископскую хиротонию албанского архимандрита Виссариона Джувани. В дальнейшем Гермоген теоретически рассматривался в качестве возможного главы автокефальной Албанской Православной Церкви. Однако ж не состоялось. В 1929 году архиепископом Всея Албании стал Виссарион Джувани. А Гермоген был в том же 1929 году направлен в США в сане владыки Западно-Американского и Сан-Францисского. Но вследствие тяжёлой болезни он не смог выехать в Новый Свет и вступить в должность. Гермоген поселился в сербском монастыре Гргетег. Здесь его здоровье пошло на поправку. В 1932 году Гермоген подписал Окружное послание Собора Архиереев РПЦЗ об антихристианской сущности масонства. В 1935 году митрополит Антоний Храповицкий предложил создать Предсоборую комиссию под председательством митрополита Анастасия Грибановского, которая занялась бы подготовкой очередного Всезарубежного собора. В комиссию вошли архиепископы Гермоген (Максимов) и Феофан (Гаврилов), протоиереи Пётр (Беловидов) - донской казак, основатель Свято-Троицкой церкви в Белграде и Иоанн (Сокаль) - (будущий сталинист). Первоначально было решено созвать собор осенью 1936 года. Но препятствием для созыва стали проблемы материального характера. Так, на содержание Предсоборной комиссии уходило 2 000 динаров в месяц, что для Архиерейского Синода было серьёзной суммой. 25 ноября 1935 года работа комиссии была приостановлена. Митрополит Антоний Храповицкий с неизменным уважением относился к архиепископу Гермогену.
«По благословению блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого) и с разрешения Святейшего патриарха Сербского Варнавы (Росича), был образован Комитет по чествованию архипастыря Донской армии - 50-летнего юбилея служения преосвященного Гермогена. Почётный председатель Комитета - митрополит Антоний (Храповицкий) Киевский и Галицкий, а почётный член (будущий первоиерарх РПЦЗ) Анастасий. В 1936 году в Белграде прошло празднование полувекового священнослужения владыки Гермогена. Поздравительную речь от имени сербов произнёс профессор Л. Раич - от тех, кто были воспитанники русских духовно-учебных заведений. Н. Н. Краснов огласил приветствия от Атамана Всевеликого Войска Донского, а вслед за ним полковник Н. Номикосов огласил приветственные поздравления от атаманов и казаков - Кубанского, Терского, Уральского, Оренбургского, Астраханского, Сибирского, Енисейского, Амурского, Уссурийского и от генерала Бакшеева - председателя Дальневосточного Союза. После этого вышли казачата - три мальчика в черкесках и девочка в кубельке. Дети поклонились иерархам, и девочка с любовью в голосе прочла стихотворение, посвящённое владыке Гермогену. Депутация эта весьма растрогала как юбиляра, так и всех иерархов во главе с патриархом Варнавой. Ответные речи, воспоминания о далёком ныне Доне, песни, подарки лились будто из рога изобилия», - так пишет Юрий Милекесов.
Некоторые авторы утверждают, что Пётр Краснов лично приехал на празднование - но, по-видимому, это ошибка. Ряд казачьих организаций ходатайствовали о награждении преосвященного Гермогена, к юбилею 50-летия священства, «Митрополитом Казачьих Войск в рассеянии сущих». 10 августа 1936 года в Сремских Карловцах. скончался после тяжёлой болезни Первоиерарх РПЦЗ митрополит Антоний Храповицкий. Архиерейский Собор РПЦЗ, состоявшийся в Сремских Карловцах 15-29 сентября 1936 года, избрал новым первоиерархом митрополита Анастасия Грибановского. На Соборе был переорганизован Архиерейский Синод РПЦЗ, в который архиепископ Гермоген вошёл в новом качестве представителя (фактически - куратора) епархий Дальнего Востока. Архиерейский Собор постановил отложить созыв Большого Собора до 1938 года. 4 января 1938 года Архиерейский собор РПЦЗ постановил созвать Зарубежный собор с участием клира и мирян 14 августа 1938 года. На этом Архиерейском соборе Анастасий Грибановский напомнил участникам о казачьих ходатайствах провозгласить архиепископа Гермогена митрополитом всех Казачьих Войск в рассеянии сущих. Но тут при обмене мнениями зазвучали голоса, что по вошедшему в силу Временному положению звание митрополита есть «не награда, а должность» и что возведение в сан «митрополита всех Казачьих Войск» может, якобы, «привести ко многим недоразумениям в епархиях, в которых проживают казаки, между епархиальными архиереями и «митрополитом всех Казачьих Войск»». И вот эти голоса получили перевес. Так узкий формализм и чёрная зависть не позволили состояться церковному объединению казачьей диаспоры. И надолго подрубили идею Казачьей Автокефальной Православной Церкви!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Материал предоставил Александр Дзиковицкий.