РАСКАЯВШИЙСЯ ПОПУГАЙ И ОСВОБОДИТЕЛЬ СЛАВЯН.

       Всякое дыхание да славит Господа! Простые слова православной молитвы постоянно проявляются в наших серых буднях. Иногда - громко и явственно, чаще - незаметно. Вот история более чем 100-летней давности, которая умиляет, умягчает зачерствевшие сердца современников и вселяет надежду на безусловную победу добра над злобой, пропитавшей человеческий мир.

       У «Белого генерала» Михаила Дмитриевича Скобелева долгие годы жил попугай. Дома Михаил Дмитриевич часто горячо молился Богу. Как-то ему подарили весьма дорогую книгу по военной тематике. После вдумчивого чтения этого труда он, оставив издание открытым на столе, удалился на службу. А когда вернулся, то впал в глубочайшую скорбь! Драгоценнейшее военное пособие зарубежного издания было истерзано попугаем, таинственным образом, выбравшимся из клетки, в хлам! В ярости Скобелев схватил мухобойку и стал бегать за пернатым диверсантом с криками:

       «Убью!».

       Мечущаяся от страха птица залетела за шкаф, откуда достать её было проблематично. Генерал стал ждать от птицы полной капитуляции и добровольной явки с повинной. Наказание предусматривалось суровое и показательное. Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает. Через тридцать минут из-за шкафа послышалось скорбное пение:

       «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешнаго! Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешнаго!».

       Целый час попугай голосом Михаила Дмитриевича «вымаливал» себе право на амнистию. Сердце сурового генерала дрогнуло и умилилось. А сам освободитель Болгарии даже заплакал. Скобелев растроганно позвал попугая:

       «Ладно, грешник, вылетай! Ты помилован!».

       Мудрая птица не заставила себя долго ждать и быстро передислоцировалась на руку хозяина.

Снова брошу курить, хоть совсем не курю,

Брошу пить, хоть не пьяница вовсе.

Я навечно к лесному уйду алтарю,

Поселюсь на забытом погосте.

Никому не понять протрезвевшей души,

В сером мире увидевшей Бога.

В развалюхе - сторожке, в тревожной тиши,

Буду жить удивительно строго.

И под вздохи расплющенных старых могил,

Вспомню мира заблудшего битвы,

Чтоб навеки забыть, как дотоле я жил,

Без креста, без любви, без молитвы. 

Игорь Кулебякин.