ПОСЛЕДНЕЕ ИНТЕРВЬЮ АКАДЕМИКА. ЧАСТЬ 2.

       Сергей Петрович, сознаюсь сразу: перед нашим с вами интервью я решилась на не совсем обычный фокус - спросила у своих друзей по Facebook о том, что бы лично они хотели спросить у вас. Реакция была ошеломляющей - более 200 писем за какие-то полдня. Естественно, какие-то вопросы повторялись, а какие-то могли быть вам совсем не интересны. Мне пришлось рассортировать их по темам и по степени значимости и для вас лично, и для ваших читателей и почитателей. Начнём интервью мы с ситуации в российской науке, которая так всех беспокоит. Понятно, что в начале 1990-х годов она была практически полностью обесточена, огромное число наиболее ярких, талантливых, молодых, а главное, перспективных специалистов вынуждены были уехать по вполне объективным причинам на Запад. С тех пор наша жизнь успела претерпеть некоторые изменения, а значит, мы получили возможность оценивать тогдашнюю ситуацию с уже ощутимого расстояния.

       - Кто-нибудь до вас отваживался так широко обобщать демографические проблемы?

       - Демографические - нет, это считалось великой ересью. Первый шаг в этом направлении сделала история. В ХХ веке многие крупнейшие историки (француз Бродель, Конрад и наш, советский историк Дьяконов) выбрали именно этот глобальный подход к изучению истории. Я попытался их подход приложить к демографии. Оказывается, что если проследить то, как растёт человечество последний миллион лет, то увидим, что оно развивается по гиперболической кривой. Причём само развитие оказывается пропорциональным квадрату населения Земли. Причём после медленного роста в прошлом наступает ускоренный взрывной рост. Так кривая роста уходит в бесконечность, и это как раз тот самый период, в который мы с вами живём. Стало быть, наше время выделено в истории человечества совершенно особенным образом, заставляя нас изменить собственное отношение ко времени в истории. Французские историки большое внимание уделяли этой проблеме. Они одними из первых всерьёз отнеслись к общемировой истории. Поняли, что существует история всего человечества как некоего целого. И это вам не «районная» история Москвы, Парижа, Берлина или любого отдельного государства, а история всего мира. Но есть ещё и объективные численные данные о населении мира. И когда их анализируешь, то получаешь кривую, которая уходит резко в бесконечность. Вот уже 2 миллиона лет развивается человечество со времён нижнего палеолита, но последние годы в его истории выделены совершенно особенным образом. Кроме того, само время истории, оно, оказывается, сжимается. Историки уже обращали на это внимание, но не понимали, почему это происходит и что это означает. Нижний палеолит длился миллион лет. На всю оставшуюся историю оставалось полмиллиона лет. Средние века длились тысячу лет, и на всю оставшуюся историю после падения Константинополя ушло 500 лет. Та же, как видите, пропорция. В две тысячи раз происходит быстрее история развития человечества от нижнего палеолита до нашего времени. А сейчас история не может сжиматься больше, потому что она упёрлась в продолжительность человеческой жизни. Если бы поддерживался изначальный, прежний режим роста, нас сейчас на Земле должно быть не 6, а 10 миллиардов. И мы должны были удваиваться за 10 лет, что решительно невозможно. И ведь этот закон квадратичного роста был неизменен на протяжении миллионов лет! Но вот что ещё любопытно: подобная формула неприменима к отдельно взятой стране, потому что сумма квадратов не равно квадрату суммы. И ещё это указывает на то, что в корне всего лежит принцип коллективного взаимодействия. Наконец, мы не можем дальше уплотнять время, оно уже уплотнено до предела, до размеров одной человеческой жизни. Таким образом, сейчас происходит не что иное, как переход человечества в качественно новое состояние. Его характеризует глобальный демографический переход, прекращающий рост человечества. С ним же связан и процесс глобализации, и распад крупнейших империй за прошедший век. Включая, кстати, и распад СССР. А вслед за ними распадается и общественное сознание, то есть происходит то, что мы с вами наблюдаем практически повсеместно.

       - И чем это грозит человечеству в будущем? Хотя «грозит» - выражение неточное. Я знаю, что вы не сторонник катастрофического взгляда на жизнь.

       - Я абсолютно не сторонник катастрофического взгляда на жизнь! Кстати, многие мировые религии верят в реинкарнацию, когда после смерти ты не исчезаешь, а просто переходишь в другое состояние. И жизнь в этом смысле вечна.

       - Вам лично такой взгляд на мир близок?

       - Гораздо больше, чем свойственный христианству апокалипсический взгляд, обещающий нам конец мира, и тогда всему кранты. Человечество вечно в своих детях и в своих делах. И в этом смысле последние полтора миллиона лет оно развивается как непрерывная цепочка. Меня всегда спрашивают:

       «Почему вас так страшит смерть?».

       Я отвечаю:

       «Так же, как и само рождение».

       Или ещё спрашивают:

       «Вы задумывались, как вы выглядели сто лет назад?».

       Я всегда на это отвечаю:

       «Мы не были тогда знакомы».

       - А вас действительно страшит смерть?

       - Не знаю, я несколько раз довольно близко к ней приближался, поэтому не знаю. Я как-то не очень задумываюсь над этим. Эти мысли ни к чему хорошему не приводят.

       - Европейская цивилизация, очевидно, стареет, и сейчас очень много об этом говорят. Старение это, очевидно, отразится и на нас самих, и на наших отношениях с окружающем миром, и на самом этом мире в целом. Каковы, с вашей точки зрения, последствия такого старения?

       - Европейская цивилизация стареет в первую очередь творчески. Вообще после 40 - 50 лет любой из нас очень редко чего выдаёт полезного. Он уже и не размножается, и не обладает тем творческим потенциалом, которым обладает человек молодой. Получается, что лет в пятьдесят мы превращаемся в некий балласт человечества. Что касается европейской культурной традиции, то, думаю, очаги активности сейчас просто перемещаются совсем в иные точки. Посмотрите, как быстро развивается та же Южная Америка. К примеру, её литература производит куда большее впечатление, чем вся современная европейская, вместе взятая. Или взять ту же Испанию, которая когда-то была по-настоящему великой страной. А сейчас это просто хорошая курортная страна, кормящая себя за счёт приезжих. Когда-то и Англия была империей, где солнце буквально не заходило. Или тот же Советский Союз. Я не считаю, что распад СССР был результатом чьих-то злых козней. Это результат исторического процесса, а вовсе не слабость выживших из ума членов Политбюро или заговор против нас. Но в своё время СССР был действительно мощной державой, одним из цивилизационных очагов человечества. Человечество всегда должно питаться какими-то идеями. Но сейчас какие идеи может предложить ему Россия? Нет таких идей. В своё время те же идеи социализма оказывали колоссальное влияние на судьбы мира. Но они уходят. И сейчас идейная пустота, наполняющая мир, как раз и является одной из сложнейших общекультурных проблем. Чем-то это напоминает мир компьютера. К примеру, ничего не стоит сделать ваш компьютер в сто раз мощнее. Но вот программирование для него выдумать никто не сможет. Уже сейчас эти компьютеры находятся на пределах системы программирования. Так что, считайте, нынче мы просто лишены программного обеспечения человечества.

       - А с чем, по-вашему, связан этот идейный кризис? В каких областях он наиболее заметен? Коснулся ли он, в частности, культуры?

       - Он заметен и в социальной жизни, и в культуре, и в науке. Правда, естественные науки находятся в несколько лучшем положении. А вот «неестественные» науки, гуманитарные, явно не справляются с кризисом. Они или просто переходят на взаимную ругань, или обращаются к тем идеям, которые лет сто назад ещё помогали человечеству выжить, а сегодня только мешают.

       - Но кризис - это же вполне объективный процесс?

       - Думаю, кризис идей мог быть спровоцирован тем, что гуманитарные науки в своей основе пытались подражать физике, и в первую очередь астрономии. В своё время казалось, что всё в этом мире движется в согласии с механикой и описывается высшей математикой, о чём говорил ещё Ньютон. Но жизнь как сказка - чем дальше, тем интереснее. И сейчас мы видим, что эта система взглядов, она содержательно изменилась. Да и сама идея, что можно ухватить за хвост Жар-птицу, ускользнула.

       - То есть мы переживаем период какого-то временного разочарования?

       - Разочарование - это эмоциональная реакция европейцев. Китайцы, напротив, говорят, что кризис - это возможность нового движения.

       - Вас все знают как выдающегося просветителя. В этом вы были единственным, первым. Первым же и остаётесь. Вы же были одним из инициаторов канала «Мир знаний». Но, увы, ни знания, ни культура у нас по-прежнему не в почёте. Почему? И в каком состоянии в принципе находится сейчас наше ТВ?

       - Наше ТВ находится в глубокой яме! Я бы назвал его преступной организацией, потому что такого разложения, которое оно практикует в обществе, я не видел на экранах никогда и нигде. У нас показывают исключительно то, как бьют женщин, пытают людей, насилуют детей. Тут вообще нет никакого позитива. Наше ТВ получило беспредельную свободу. И это «сладкое слово «свобода» просто свело его с ума! Более того, оно было понято им как вседозволенность.

       - А, по-моему, наше ТВ абсолютно несвободно. Несвободно от денег. Но свободой это никак не называется.

       - Да, это не свобода. Анекдот помните? Спрашивают девицу:

       «Ты отдалась по любви или за деньги?».

       Она отвечает:

       «Конечно, по любви. Пять рублей - разве это деньги?».

       - Как вам кажется, по каким основным параметрам мы отличаемся от западного ТВ?

       - Безответственностью. Вообще, слово «ответственность» полностью исключилось из нашего социального лексикона.

       - Как вам кажется, долго ли продлится этот кризис на нашем ТВ и в культуре в целом?

       - Сейчас ситуация немножечко повернулась в другую сторону. Канал «Россия» и канал «Культура», начавший свой цикл «Академия», пытаются этим заниматься. Но, к сожалению, мы находимся в глубокой яме! Мы успели вырастить уже целое поколение, которое видит в медиа, в ТВ единственную альтернативу культуре.

       - Но, на мой взгляд, канал «Культура» преступно мало говорит с молодёжью. А ведь он должен говорить не только с пенсионной частью аудитории, но и с разными возрастными категориями. Увы, никакая такая молодёжь этот канал не смотрит, потому что большинство программ там делается тем же языком и с тем же посылом, что и в далёкие 1960-е. Форму надо менять. Язык надо менять. Надо уметь разговаривать с миром на разных языках. Этого требует современная культура. Она многоголоса.

       - Правильно. У меня в своё время был проект перевода переписки Тургенева с Жорж Санд на язык СМС. И такие смелые культурные параллели вполне допустимы. Те же знаменитые новгородские грамоты - это ведь и есть эсэмэски того времени! Среди них, к примеру, есть очень трогательная записка какой-то новгородской дамы к своему любовнику:

       «Пожалуйста, приди, ты давно меня не еб…л».

       Вот вам, пожалуйста, чем не современная эсэмэска? Живая речь.

       - Кстати, все вас знают как чудесного рассказчика анекдотов. Но и про самого Капицу тоже ходит анекдот:

       «Посылают однажды Капицу за сыром. Он приходит и видит в магазине 20 сортов сыра. Тогда он взял каждого по 10 грамм. С тех пор Капицу за сыром не посылали».

       Правда это или нет?

       - Чистая, правда! Мы жили на даче тогда, и меня Таня (жена) послала купить килограмм сыра. Я пришёл в магазин на Смоленской площади и обнаружил в нём большой отдел сыров. Сказал продавщице, что мне нужно по 100 граммов каждого сыра. И пока я разговаривал с ней, она всё резала и резала, заворачивала каждый кусочек в отдельную бумажку, и я писал на каждом, что за сыр и сколько он стоит. В это время за мной образовался целый хвост разъярённых граждан, готовых меня убить. Но, как видите, меня всё-таки не убили.

       - Естественно, в ФБ очень много вопросов об интернете, его развитии и о его влиянии на развитие цивилизации как таковой.

       - Интернет демонстрирует колоссальный разрыв между технологией и содержанием. Технологии высочайшие, а вот содержание совершенно им не соответствует. Найти в этой куче навоза одно-единственное жемчужное зерно практически невозможно. Когда люди в древности вынуждены были высекать на стене надписи с постановлениями своего царька или вождя или когда они писали священные книги, они писались очень кратко, разумно и потому на века. Каковы перспективы интернета? Был старый анекдот о том, что радио есть, а счастья нет. Ещё песенка была такая:

       «Я по радио влюбился, я по радио влюбился, и по радио у нас дочка родилась».

       Она вполне применима и к интернету. Ну а если серьёзно, то интернет - это трибуна, с которой можно вещать что угодно. И, тем не менее, содержание там ничтожно. То есть сказать можно, но нечего. Скорее, интернет является сколком сознания общества. Поэтому он больше должен быть интересен для психиатров и социологов.

       - И, тем не менее, сейчас интернет живёт активной, наступательной жизнью, отчасти даже агрессивной. Возможна ли какая-то реакция общества и нашего сознания на эту агрессию?

       - Эта реакция уже есть. Отторжение, усталость, раздражение. Интернет - это как шум. Он только раздражает. Уровнем претензий, тотальностью. Тратя время на интернет, ты рискуешь потерять то, что действительно интересно.

       - Сейчас многие переживают чувство разочарования в России, усталости от неё.

       - Я считаю, что наша интеллигенция её предала. Получив свободу, она абсолютно потеряла чувство ответственности.

       - Мне кажется, что она традиционно была довольно безответственна. Всегда любила потрындеть.

       - Вот в том-то и дело. А сейчас – допрыгались.

       - Как сделать так, чтобы чувство ответственности бизнеса стало актуальным для общества?

       - Молодой российской буржуазии надо просто повзрослеть. На это уйдёт два-три поколения.

       - Если она не окажется до этого благополучно придушенной очередным революционным матросом.

       - Может, так и следовало бы сделать.

       - Большинство людей, способных к рефлексии (а их очень немного), где-то к 40 - 45 годам переживают некий период разочарования в жизни как таковой и в себе самом. Приходилось ли вам испытывать нечто подобное?

       - Нет. Мне так стремительно приходилось по ней двигаться и приспосабливаться к тем изменениям, которые происходили в жизни, что просто некогда было об этом думать.

       Источник: http://www.sciencedebate2008.com/last-interview-of-sergei-kapitza/

Светлана Конеген.