БОРЬБА КАЗАКОВ НА ДОНУ.
К нам в редакцию пришёл интересный материал. Предупреждение - данная статья не преследует никакой цели, кроме цели не преследовать никакой цели. Автор не призывает к чему-либо или ненависти к кому-либо. Есть собственное субъективное и оценочное мнение, которое разрешено высказывать любому гражданину страны. Насколько данные аргументы совпадают с действительностью, нам не известно и скорее всего это не истина в последней инстанции, а эмоциональная разгрузка человека, который переживает за бытие в целом. Мы не берёмся давать оценку в связи с новым пакетом законопроекта И. А. Яровой.
«Во времена всеобщей лжи говорить правду - это экстремизм» - (Джордж Оруэлл).
Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть данных фактов. Информация взята из открытых источников. Всё что вы видите - это слухи и домыслы и нечего более. Редакция категорически не разделяет мнение автора. Данный текст создан в состоянии аффекта, так как автор очень впечатлительный человек с обострённым чувством справедливости и слишком близко к сердцу воспринимает чужое горе, поэтому многие его высказывания могут являться искажённым восприятием реальности. Всё является авторским личным оценочным суждением. Верить ему на слово, безусловно, не нужно ни в коем случае. Предлагаем читателям составить своё собственное не зависимое от авторского оценочного суждения - мнение о произошедшем. Мы не имеем причин не доверять этим источникам, и если там вдруг имеется какая-либо недостоверная информация, проверить которую лично у нас нет возможности, то значит нас ввели в заблуждение. Никакого оскорбления или явного неуважения к кому бы то ни было в тексте не имеется, и если Вам что-то показалось, то значит это Ваши домыслы, а также это Ваше личное мнение, и автор не несёт ответственности за Ваши бурные фантазии! Все совпадения случайны.
В последние годы в России наиболее заметно было своей активностью казачье этническое движение, прямо поставившее перед собой задачу возрождения казачьего местного самоуправления. Называется эта инициатива «Движение восстановленных станиц» (ДВС). Движение - абсолютно мирное, пытающееся достичь своих целей путём уговоров чиновников в рамках действующего «антинародного» законодательства Российской Федерации. Но именно поэтому, что бы казаки из этого объединения ни предпринимали, куда бы ни обращались со своими предложениями, ни кремлёвские, ни местные власти их не желают слышать. И официально, чего добиваются в ДВС, за эти несколько прошедших лет ни одной станице никаких прав самоуправления предоставлено не было. И, как давно уже говорят многие казаки-скептики, предоставлено и не будет - не для того, мол, уничтожали, чтобы теперь позволить возродить. Такое же неприязненное отношение к станичному самоуправлению наблюдалось со стороны войсковых властей Дона и в XVIII веке, однако ситуация тогда всё-таки была в корне отличной от нынешней. Если сегодня ДВС пытается «возродить из пепла» казачье станичное самоуправление, что было убито и мертво в течение целого столетия, то к XVIII веку казачье самоуправление вполне было жизненно, процветало и только в том самом веке началось на него наступление. Как это началось и как затем происходило, мы и хотим рассказать нашим современникам.
Долгое время после исхода из Золотой Орды в конце XIV - начале XV веков из-за Великой Замятни и опустошения Подонья Кровавым Тамерланом будущие донские казаки не имели оседлых мест проживания, вернувшись к древнему кочевому образу жизни своих предков-скифов. Кроме тех казаков, что вступили в службу к русским князьям. Первые постоянные казачьи поселения возникли в устье реки Вороны, в верхнем течении Дона и в его низовьях лишь в середине XVI века. В начальный период главным казачьим городком были Раздоры (городок - это казачье укреплённое, готовое к обороне поселение). Городок Раздоры, названный так, возможно, из-за того, что в нём проходили Войсковые Круги - шумные и драчливые, находился на песчаном острове, образуемом рукавом Донца и Доном. Он был основан во второй половине XVI века. Главная Войска (Войсковой Круг и войсковой атаман) пребывала здесь до 1622 года, когда перебралась в следующую «столицу» - Монастырский городок. В XVII столетии казачьи городки распространились уже не только по Дону, но и по его притокам - по Хопру, Медведице, Северскому Донцу и Чиру. Описаний казачьих городков за XVI век не сохранилось, а за XVII век их дошло очень мало. Наиболее ранние принадлежат турку Эвлии Челеби, который в январе 1667 года проехал от Переволоки до Азака. Эвлия описывал эти поселения как весьма мощные деревянные крепости с многочисленным казачьим населением.
С конца XVII века происходило постепенное превращение городков в станицы, то есть утрачивалось военно-оборонительное предназначение таких казачьих поселений. Станицами стали называться поселения, лишённые, в отличие от городков, оборонительных укреплений. Станица - это административная казачья сельская единица, состоящая из одного или нескольких поселений (хуторов, посёлков). Статус станицы изначально получало военное поселение, способное выставить в казачье войско одну конную сотню бойцов. В XVIII веке хутора и станицы Донской Земли строили свою общественную жизнь на принципах самоуправления. Низшей властной инстанцией с момента возникновения донской государственности являлся станичный Круг или Сбор. На нём решались все вопросы, касавшиеся жизни, быта и хозяйствования насельников станицы. И лишь в крайне редких случаях, когда казаки сами не могли разрешить какой-то свой вопрос, они обращались с ним к Войсковому Кругу. Когда возникала необходимость в проведении станичного Круга (Сбора), есаул с жезлом в руках шёл по станице и на перекрёстке дорог, сняв шапку, кричал нараспев:
«Атаманы молодцы, сходиться на майдан войсковую грамоту слушать или для общего станичного дела».
Круг собирался на майдане (площадь между станичной избой и часовней) в центре поселения. Казаки стояли в нём без головных уборов. За неявку на Сбор казакам назначался штраф, размер которого устанавливали сами станичники на своём Круге. В XVIII веке, когда в каждой станице уже были церковные здания (как минимум часовня) в Круг выносили из этого здания хоругви, и он считался местом «священным, правительственным». Атаман предлагал казакам вопросы для обсуждения какого-либо дела, а есаул следил за порядком. Участвовать в станичных Кругах должно было поголовно всё мужское население, достигшее совершеннолетия, лишь в случае сезонных сельскохозяйственных работ или военных сборов разрешалось присутствовать 1-2 мужчинам от семьи (семьи были большими, жили сразу несколькими поколениями, и мужчин в них было больше). За явку на Круг в нетрезвом состоянии, как и за сквернословие, назначался штраф в казну станицы. Те из казаков, которые были наказаны в Кругу, лишались права голоса и назывались пенными, то есть опороченными. Они находились вне закона, их могли «грабить и бить». Для восстановления своих порушенных прав им необходимо было компенсировать провинность хорошим поступком. Более серьёзные преступления - убийство, трусость, измена - на станичном Круге не рассматривались, это было юрисдикцией исключительно Войскового Круга. Станичный Круг был альфой и омегой местного казачьего самоуправления, он имел важнейшее значение в жизни казаков. Именно на нём решались все существеннейшие общественные вопросы. Выборы станичных должностных лиц в каждой станице проходили в разное время, тогда не было такого понятия, какое имеется в современной России:
«Единого дня голосования».
Ежегодно каждая отдельная станица имела своё определённое время, когда в ней проходили выборы атамана и есаула. После избрания атамана ему вручалась насека - символ станичной власти. И хотя атаман был лишь исполнителем воли Круга, среди станичников к нему было почтительное отношение и полное подчинение. Но, наряду с этим, атаман нёс большую ответственность перед избравшими его казаками. За нанесение вреда общественному делу он мог быть подвергнут суду Круга, как любой другой казак. А в зависимости от тяжести нарушений его могли лишить атаманской насеки и переизбрать. Донской историк XIX века приводит интересный рассказ, услышанный им от стариков Чернышёвской станицы, о том, что:
«Русские офицеры, сталкиваясь с казаками, дивились, глядя как последние наказывали за проступки розгами своих же собственных атаманов, бывших своих начальников, а во время дела подчинялись им беспрекословно».
Таким образом, в первой четверти XVIII века в донском станичном управлении всё ещё были налицо многие древние элементы демократических порядков организации общества, чего уже никак нельзя было сказать о порядках на уровне Войске. Указанные факты делали должность станичного атамана весьма незавидной - забот много, привилегий мало. Поэтому в продолжение трёх четвертей XVIII века казаки часто отказывались от атаманской чести, «кланяясь в землю» перед станичным Кругом. Однако с 1775 года ситуация в корне изменилась. Теперь «стали оказываться охотники» до атаманской насеки, причиной чему явлено было «тщеславие и изменение в содержании прихоти». Теперь «желающий стать атаманом должен был в течение Филипповки запаивать», то есть угощать налево и направо водкой, подкупая казаков - будущих избирателей. С тех же пор на станичных Сборах стали нередко случаться «брани и драки за насеку», что, наряду с открытым подкупом - непременный и характерный атрибут недостаточно развитой избирательной системы. Точно такая же картина наблюдалась в первой трети XIX века и в стране ныне практически образцовой выборной демократии - в Великобритании. Там, согласно советскому учебнику «Новая история», часть I, для 8 класса средней школы, Москва, 1970 год:
«Во время выборов кандидаты кормили и спаивали у кабаков своих избирателей - такой была обычная картина выборов».
Помимо атамана и его основного помощника - есаула, на станичных Кругах избирали:
- походного атамана - для военных целей;
- «встречных» - для встреч царских послов и зимовой станицы с жалованьем;
- «ватажных» - для руководства казаками на время промыслов на зверя и рыбу.
После подчинения донцов ведению Военной коллегии произошли серьёзные изменения в системе местного самоуправления, которые были продиктованы стремлением правительственных властей и старшин Войска подорвать всё ещё преобладающие там демократические порядки. В связи с этим запрещалось принимать беглых, за несоблюдение указа:
«Атаманам и лучшим людям угрожала смертная казнь».
С игнорированием адата «с Дона выдачи нет!» отныне предписывалось:
«Ежели где будут в вашем юрту какие беглые люди, их поймать и того же часу присылать к нам, Войску, в Черкасск».
Стремясь оградить казаков от влияния религиозной оппозиции, от станичников требовали попов и дьяков с Руси «без указу» не принимать. Кроме того, станичным атаманам спускались из Войска указания о недопустимости казакам покидать свои станицы без соответствующих документов, что шло совершенно вразрез с исконными правами казаков на свободу передвижения по своей земле и неограниченное право смены своего места жительства. Такие запреты вполне были понятны в отношении крепостного крестьянства Империи, но никак не вписывались в жизнь вольных казаков. Продолжая игнорировать демократические традиции Казачьего Народа, согласно которым казачьи атаманы являлись исполнителями воли народных собраний, войсковой атаман требовал от станичников:
«Выбранных станичных годовых атаманов почитать и во всём им быть послушными».
В той же грамоте предписывалось:
«Жилым казакам учинить переписку и ту переписку к нам прислать».
Причём, это послание было не рекомендацией, которую казаки могли исполнить по своему желанию или не исполнять. Это было приказом! За несоблюдение требований этого документа войсковой атаман грозил страшными наказаниями:
«Ваша станица будет разорена и выжжена без остатка, а атаман и лучшие люди будут казнены смертию безо всякой пощады».
Вполне очевидно, что эта грамота была издана для «внешнего потребления», для прочтения начальниками войсковых атаманов в Военной коллегии. Этим грозным указом донские власти хотели показать своим хозяевам, что они являются твёрдыми и неукоснительными проводниками воли российского правительства на Дону. Кроме того, войсковой атаман и его старшины рассчитывали, что такая демонстративная политика «закручивания гаек» в системе местного самоуправления сможет надёжно замаскировать возведённые ими в систему воровство, коррупцию, правовой беспредел и потерю управленческой дееспособности внутри самого Войска. В начале 1740 годов XVIII века при станичном атамане появился совещательный «совет из стариков» - наиболее зажиточных и уважаемых станичным обществом казаков. Первоначально «старики» именовались «выборными». Со временем их значение, постепенно укрепляясь, сильно возросло. Без их подписи уже не выходил из станичной избы ни один официальная документ, вследствие чего «стариков» стали именовать «подписными». Число «подписных стариков» по станицам было различным - как правило, от четырёх до десяти, в зависимости от численности станичников. Поначалу они только помогали атаману в решении всевозможных насущных дел, но со временем им были переданы и самостоятельные функции. Теперь они, оставаясь совещательным органом, несли и распорядительные функции:
- были ответственны за организацию обороны станицы в военное или смутное время, при появлении врага должны были «бежать по покосам и полям со знамёнами, чтобы, бросая работу, собирались все в осаду»;
- должны были мирить ссорившихся казаков;
- брать штраф за нарушение местного распорядка жизни;
- наблюдать за очерёдностью при назначении казаков в наряды и походы;
- решать вопросы об отставке;
- следить за выполнением распоряжений о неприеме и высылке беглых и прочее.
Постепенно «подписные старики» стали самостоятельно решать дела, а станичные атаманы превратились в исполнителей их воли. Наступление старшин и богатых казаков на станичное самоуправление находило полную поддержку у войсковых властей. Превратившиеся в послушных слуг петербургской самодержавной власти, войсковой атаман и приближённые к нему старшины прилагали большие усилия к ликвидации остатков народовластия и в станичных делах. Во второй половине XVIII века эти поползновения доходили до того, что власти Войска в отдельных случаях даже лишали станичников права выбирать своих атаманов! Однако и в таком грубом попрании народного права станичные Круги продолжали оставаться для рядовых казаков серьёзным орудием в борьбе за свои интересы, а в период волнений и восстаний низовые народные собрания становились центрами сопротивления донцов самодержавию и старшине. Так произошло и в 1792 году, когда власти решили волевым порядком, насильно переселить 3 тысячи казачьих семей на Кубанскую Линию. Но данному плану правительства о переселении не суждено было осуществиться быстро и беспрепятственно. Возмущённые командным стилем общения с ними, отстранив от должности прежних станичных атаманов и «подписных стариков» и выбрав на эти места других казаков, станичники Есауловской, Кобылянской, Нижне- и Верхне-Чирской и Пятиизбянской станиц дали клятву:
«Друг друга не выдавать».
Эти пять станиц в ту пору были самыми многолюдными станицами Войска Донского, состояли из лучших казаков, причём казаки эти держались старой веры и были упорны в своих требованиях. Волнения охватили также ещё порядка 50 станиц Дона, хотя до вооружённого выступления в них дело не дошло. После взаимной клятвы казаки пяти станиц укрепили защитные сооружения в своих поселениях, поставили пушки и стражу. Во главе восставших на первом этапе восстания встал казак Екатерининской станицы Никита Иванович Белогорохов, уроженец станицы Пятиизбянской. Это был человек энергичный и решительный. По центру восстания в станице Есауловской выступление донцов было названо Есауловским бунтом. Весной восставшие собирались идти в Черкасск, забрать войсковые регалии и выбрать другого войскового атамана. А в дальнейшем вообще намеревались идти сжечь Москву. Но вскоре Белогорохова властям удалось схватить, после чего с ним и некоторыми его сторонниками жестоко расправились. На втором этапе руководство восстанием взял в свои руки есаул Иван Рубцов.
Противостояние тянулось долго и только в феврале 1794 года на усмирение восставших донцов двинулся отряд казаков в 1 000 человек во главе с временно исполняющим обязанности войскового атамана генерал-майором Д. М. Мартыновым. К ним подоспел князь Щербатов с пятью полками и четырьмя батальонами русской пехоты, двумя эскадронами драгун, четырьмя полевыми орудиями, а также три казачьих Чугуевских полка под начальством генерала М. И. Платова - будущего донского атамана, героя 1812 года и «легенды Дона». Восставшие казаки, увидев приближавшихся к их укреплениям других казаков, посчитали это подмогой из других станиц и открыли перед ними ворота Есауловской. Но за тысячью верных царю казаков в станицу ворвалось ещё 18 тысяч дворянского ополчения и началась резня. Две тысячи оборонявшихся были подавлены преобладающими силами карателей. Таким образом, казачье восстание было подавлено регулярными русскими войсками совместно с казаками под начальством Мартынова и Платова - типичных представителей донской старшины. Есаул Рубцов, которого считали главным виновником бунта, получил 251 удар кнутом и в тот же день скончался. С другими восставшими власти также обошлись безжалостно, а 2,5 тысячи из них были «расказачены» и переписаны в крестьяне. Однако вместо 3 тысяч семей, предназначенных к переселению на Северный Кавказ, ограничились 1 тысячью. В 1853 году, при императоре Николае I, в донской столице Новочеркасске М. И. Платову был поставлен памятник. Однако при советской власти, в 1923 году, по декрету Совнаркома от 12 апреля 1918 года «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг», этот памятник был снесён с постамента и передан в Донской музей. В 1933 году он был переплавлен на подшипники. В 1993 году произошло вторичное открытие памятника на том же самом месте, на том же самом пьедестале, хотя вид его уже не являлся полностью аутентичным прежнему. Однако, как бы то ни было, после участия Платова в подавлении казачьего восстания у многих казаков остаётся нерешённым вопрос: можно ли считать его героем Казачьего Народа или он всё же, как определял декрет Совнаркома от 1918 года, был лишь успешным слугой царей, жертвовавшим казачьими жизнями для защиты и во славу русской монархии?
Роль станичных Кругов как органов народной власти с особой силой проявилась во время Есауловского бунта 1792-1794 годов. Поэтому после его разгрома князь Щербатов в письме к войсковому атаману А. И. Иловайскому предлагал провести преобразования станичного самоуправления. Он предлагал ввести такой порядок, когда станичные атаманы выбирались бы не народным собранием, а назначались войсковым атаманом с согласия Войскового гражданского правительства. Станичные чиновники были бы его первыми помощниками. Отчитываться они должны были бы не перед станичным Кругом, а перед войсковыми властями. И никакие вопросы, касающиеся общественной жизни станицы, чиновники не должны были бы решать с её населением. Щербатов утверждал, что станичные Сборы вообще «будут не нужны и производить их будет некому», так как атаманы «только обязаны будут исполнять», а казаки - «повиноваться». Как и следовало ожидать, в основном план Щербатова был войсковым атаманом Иловайским одобрен и в 1794 году написано «Наставление для станичного правления», согласно которому назначалось станичное начальство, состоящее из атамана, двух судей и двух помощников. Правда, такое положение дел продержалось недолго. Уже в 1797 году Павлом I был восстановлен «издревле» существовавший порядок в местном самоуправлении. Но войсковое правительство приняло меры по укреплению своей власти над казачьими массами и 17 августа 1797 года разослало по станицам новое «Наставление войскового атамана В. Орлова станицам, заключающее в себе наказ станичному управлению». В этом документе говорилось, что по «древнему в Войске обычаю»:
- избирать на станичных собраниях атамана и 4 подписных стариков, для ведения судопроизводства, из людей «степенных и порядочных»;
- этим должностным лицам приказывалось «поспешное выполнение дел, касающихся их компетенции, а если поступившие вопросы требовали общего рассмотрения, то в воскресные или в праздничные дни собирать Круг и на нём совместными усилиями выносить приемлемые для всех решения». Для того, чтобы работа общего собрания проходила эффективно, требовалось «благопристойное» поведение казаков, за нарушение установленного законом порядка грозило «не выходя со Сбора, там же наказать, на страх другим, плетьми»;
- все дела, касающиеся судебного разбирательства: споры между станичниками, территориальные разногласия, кражи, хулиганство, разбой и так далее, не превышавшие «согласно прежним предписаниям пятидесяти рублей», рассматривать в самой станице, более страшные преступления передавать на суд сыскным начальствам. Если после рассматривания дела в станице одна из сторон будет не удовлетворена вынесенным решением, то она, имея заключение станичного суда, может тоже обращаться к сыскному начальнику;
- денежные станичные доходы «беречь как можно на необходимые нужды» и по окончанию срока пребывания атамана на своём посту, обществом станицы проверять их расходование, обо всех недоимках «доносить» сыскному начальству;
- необходимо вести журнал, где в строгом порядке фиксировалась бы очерёдность выхода на службу и по нарядам казаков;
- строжайше запрещается принимать беглых людей без письменных документов и с просроченными визами. В случае невыполнения данного распоряжения сообщать сыскному начальству. За нарушение этого предписания грозил «жесточайший» штраф;
- за свою работу станичный атаман, есаул и писарь должны были получать зарплату в размере, установленном самим обществом станицы.
На первый взгляд, этот документ не преследовал цели уничтожения станичного самоуправления на Дону, но так было на бумаге, а в реальной жизни всё было иначе. Уже в начале 1798 года на Сборах в Зотовской, Иловлинской и Скуришенской станицах при избрании атаманов произошли столкновения между старшиной и рядовыми казаками. Последние при этом кричали, что им «из старшин и стариков» атаманов «не надобно» и хотели, пользуясь своим численным преобладанием, избрать своих кандидатов. Однако старшины усмотрели в этом «беспорядки» и приняли силовые меры к их прекращению, жестоко покарав «виновных» в стремлении к свободе выборов. Получив донесение о событиях в этих трёх станицах, войсковой атаман В. Орлов признал карательные меры, предпринятые старшинами против казачьей массы, недостаточными. Он приказал всех:
«Наказанных за дерзость командировать при будущем первом наряде в службы».
Кроме того, войсковой атаман приказал, чтобы станичники этих станиц:
«Впредь сами собою станичных атаманов не избирали, а делали такой выбор в присутствии сыскного начальника не по большинству голосов простого народа, который нередко выходит из благопристойности, а по большинству голосов чиновников и первостепенных стариков».
В этом же приказе войсковой атаман требовал обращать внимание и на избираемого в атаманы:
«Какого он поведения».
Кроме таких официальных ограничений народоправства, желание войсковых верхов ликвидировать станичное самоуправление всё чаще проявлялось в виде жестокого обращения с простыми казаками. А под конец нашего рассказа отметим, что наряду с централизацией и бюрократизацией войскового управления, в станицах и хуторах Дона чаще всего продолжали действовать демократические порядки. В течение XVIII века казаки с большим упорством боролись за их сохранение. Войсковым властям иногда удавалось нарушить сложившееся с древних времён местное самоуправление. Но уже «наказом» 1797 года атамана В. Орлова власть станичных Сборов была восстановлена. В связи с тем, что во второй четверти XVIII века система войскового управления и местного самоуправления на Дону усложнилась и войсковые чиновники оказались не в состоянии решать все дела, был образован промежуточный орган между войсковой властью и станицами - сыскные начальства. К концу XVIII века они сосредоточили в своём ведении военную, гражданскую и административную власть в подведомственных им округах, которых было шесть на весь Дон.
Александр Дзиковицкий.