ВРЕД КОМПЬЮТЕРА.
Когда ребенок долго играет в спонтанную игру с реальными игрушками, некоторым родителям становится не по себе. Им кажется, что ребенок развлекается, тратит время впустую, поэтому они начинают подсовывать ему игры развивающие, начинают, чуть ли не с двухлетнего возраста учить иностранные языки и так далее. В развивающих играх нет ничего плохого, но они не должны стать полной заменой спонтанной игре. Потому что спонтанная игра бывает значительно полезнее развивающей (о том, почему маленького ребенка не стоит учить иностранным языкам хотя бы до трех лет, я напишу как-нибудь в другой раз). Почему это так? Потому что игра для ребенка — это способ познания мира. Манипулируя игрушками, он узнает их свойства. Когда ребенок становится старше, он начинает придумывать с ними сюжетные игры — так у него развивается фантазия. Параллельно этому он усваивает роли, функции и отношения между людьми. Ключевой характеристикой такой игры являются активность и самостоятельность. Это не родители (или инструкции развивающей или даже просто настольной игры) ведут ребенка по сюжету, говорят ему, как ему поступать, вкладывают ему информацию в голову. Он САМ создает свой мир, у него включается познавательный интерес. Если игрушка не обладает теми свойствами, которые нужны ребенку, он переделывает ее, ломает ее и смотрит, что там внутри, чинит, учится обращаться с ней более ловко, придает ей новые функции, меняет сюжет, проигрывает вновь и вновь свои неудачи и в игровой форме ищет выход. В общем, он учится массе вещей, он находится в процессе познания и активного творчества. А что происходит с ребенком, который играет в компьютерную игру?
Во-первых, возможности придумать и создать свой собственный мир, у него уже нет. Мир игры — яркий и завлекающий — для него уже создали. Это значит, что собственная фантазия у него уже не работает.
Во-вторых, у него засыпает познавательный интерес. Ничего нового в игре не происходит, после того, как он усвоил ряд простых правил. Далее он просто бесконечно осуществляет одни и те же примитивные манипуляции с виртуальными предметами.
В-третьих, манипуляции эти — не его собственные, а те, которые придумали для него чужие дяди. А поскольку они просты и примитивны, и вся цель их сводится к не менее примитивной награде, то ни о какой творческой активности и речи быть не может.
В-четвертых, быстрота получения результата и награды в сочетании с минимальными затраченными усилиями («нажми на кнопку — получишь результат») создают у ребенка иллюзию собственной силы и ловкости, в то время как на самом деле он остается пассивным и слабым.
В-пятых, ребенок привыкает к тому, что можно получить быстрый результат, используя минимальные усилия и не неся при этом серьезных потерь при проигрыше: игрушка реально не сломана, никакого физического дискомфорта он не испытывает. Далее, в реальной жизни, он сталкивается с тем, что добиться положительного результата значительно трудней, что за него нужно расплачиваться чем-то, что можно проиграть, а кнопки «рестарт» нет.
Четвертый и пятый факторы играют значительную роль в формировании компьютерной зависимости. Какой вывод сделает ребенок, играющий в компьютерные игры? Что виртуальный мир интереснее реального. Ребенок, интересно и с увлечением играющий в реальные игры, сделает обратный вывод. Для него мир будет представляться чрезвычайно интересным и полным возможностей местом.
Комментарий Федерального общественного виртуального медиа-холдинга «Россия-Сегодня».
Сенатор Елена Мизулина предлагает законодательно регулировать онлайн-игры. «Вопрос о необходимости регулирования компьютерных игр поднимался нами неоднократно, — напомнила сенатор Елена Мизулина. — Особую озабоченность вызывает засилье компьютерных игр со сценами жестокости и насилия. Сейчас к ним имеют беспрепятственный доступ дети всех возрастов. Совершенно очевидно, что все компьютерные игры должны иметь возрастную маркировку. В случае с компьютерными играми определенной направленности маркировка должна быть расширена до «16+» и «18+». Этот вопрос будет вынесен на публичное обсуждение с экспертным сообществом», — сообщила Мизулина 17 февраля. На своем сайте она прокомментировала слова главы Роскомнадзора Александра Жарова, заявившего, что компьютерная игромания стала проблемой государственного масштаба. Сейчас в информационном пространстве превалируют игры, сценарной основой которых являются жестокость и насилие. Доступ к таким играм имеют дети всех возрастов. Необходимо сделать так, чтобы все игры получили возрастную маркировку и получили ограничение на распространение среди детей определенных возрастных категорий. Отдельные категории игр должны быть полностью запрещены для детей и получить маркировку «18+», сообщает сенатор.
Елена Мизулина считает, что необходимость введения возрастного ценза для компьютерных игр нужно обсудить с общественностью. «Мы очень медленно подходим к решению этого вопроса, — считает сенатор. — Законодательное регулирование этой сферы является назревшей необходимостью. Игры должны быть безопасными для психического и нравственного здоровья детей. Они не должны содержать экстремистской информации, и пропагандировать отрицательный образ России!», — пишет она. Я уже писала о том, что ранее экспертизу настольных, компьютерных и прочих детских игр регулировал Федеральный экспертный совет при Министерстве образования, в котором существовала секция «Игры и игрушки». В рамках совета проводились экспертизы игрушек на предмет их вреда для психики ребенка. В 2005 году этот совет закончил свое существование. Однако до 2007 года экспертиза все еще проводилась. Она была регламентирована «Временным порядком проведения экспертизы настольных, компьютерных и иных игр, игрушек и игровых сооружений», который был утвержден приказом Министерства образования Российской Федерации от 26 июня 2000 года № 1917 «Об экспертизе настольных, компьютерных и иных игр, игрушек и игровых сооружений для детей». Но в 2007 году и этот приказ признан утратившим силу. С 2007 года и до сегодняшнего момента экспертизой детских игр (в том числе и компьютерных) государство не занималось. Будем надеяться, что начнут, наконец, приниматься меры по защите детей от той информационной атаки, которой они подвергаются. А вот если б они еще и Закон о защите детей от информации, приносящей вред их здоровью, и развитию сделали, наконец, работающим, то было бы вообще здорово.
Отсутствие серьезной законодательной защиты детей от вредной информации уже приносит свои плоды: у 70 – 80 % современных школьников наблюдаются психические аномалии развития, считает гендиректор Центра психиатрии и наркологии им. Сербского Зураб Кекелидзе. Он еще сообщает о том, что у 30 % школьников отмечается социальная дезадаптация. Что это означает? Это означает, что дети не умеют строить отношения с обществом, что они не понимают законов его функционирования. Они не понимают смысла действий и поступков других людей и не умеют правильно реагировать на них. Ученые также отмечают снижение интеллектуальных способностей у современных детей. Российские учителя не скрывают: современным детям сложно даются знания, они глупеют. В 9-м классе они читают по слогам, к 11-му не могут написать сочинение и сдать ЕГЭ. И это притом, что экзамены, например по математике, постоянно упрощают. То, что петербургские школьники глупеют, не скрывают и сами учителя. Кандидат психологических наук, руководитель лаборатории социальной психологии СПбГУ и глава центра «Диагностика и развитие способностей» Людмила Ясюкова более двадцати лет следит за интеллектуальным развитием школяров. В интервью «МК» в Питере» она рассказала, почему современным детям так сложно даются знания.
Интеллектуальный разрыв.
— С конца 80-х годов вы занимаетесь мониторингом интеллектуальных способностей питерских школьников. Действительно происходит деградация?
— Да. Идет сильное снижение интеллекта основной массы детей, которые заканчивают школу. Плюс падение уровня образованности, культуры. Но связано это не с какими-то генетическими нарушениями, а с тем, что наша система образования год от года становится все хуже. Развитие ребенка зависит от того, по каким учебным программам он учится. Если они ухудшаются, то происходит и снижение интеллекта. Высокий уровень образованности сохраняется только у учеников лучших гимназий, лицеев, где с ребятами занимаются по усиленным программам.
— Как вы мониторите способности детей?
— У меня разработана своя технология на базе теста структуры интеллекта Амтхауэра. Каждый год я замеряю у учеников начальной, средней и старшей школы несколько показателей, включая, например, сформированность понятийного мышления. Это умение выделять суть явления, видеть причину и прогнозировать последствия, способность систематизировать, обобщать информацию и строить целостную картину ситуации. Кроме того, я замеряю абстрактное, пространственное мышление, общий уровень культуры, провожу тест на внимательность, личностные особенности школьника. Ведь если ребенок ленивый, то даже при хороших способностях он может плохо учиться и отставать в развитии. В общеобразовательных школах результаты тестирования сейчас в два раза хуже, чем в конце 80-х годов.
— Если у школьников не сформировано понятийное мышление, что потом происходит с ними? Они не добиваются успеха в жизни?
— Люди без понятийного мышления уверены, что верно оценивают ситуацию, но это иллюзия. Их планы не реализуются, прогнозы рушатся, а винят они в этом не себя, а окружающих. Мол, меня подвели, ничего не получилось, потому что страна у нас такая. Отсутствие понятийного мышления сказывается на обучении школьников. Ребенок правило выучил, а его смысла не понимает. Формула перед глазами, а решить задачу не может. Проблема в том, что сформировать понятийное мышление без обучения наукам невозможно.
Умные люди стране не нужны.
— В школах сейчас наукам не учат?
— Мы перешли на другую парадигму образования. Раньше была академическая, когда дети действительно изучали науки. Сейчас считается, что научных знаний давать уже не надо. Главное, чтобы школьники получили в процессе обучения какие-то практические навыки, которые помогут им адаптироваться к жизни. Объясню на простом примере. Раньше в начальной школе было природоведение, на котором закладывались основы естественнонаучного мышления. Сейчас — «Окружающий мир». Это бессмысленная окрошка без всякой логики. Да еще и с массой ошибочных сведений. Например, на одном из уроков второклассники изучают следы зверей. И знаете зачем? Чтобы самостоятельно выйти из зимнего леса. Но, во-первых, вряд ли 8-летний ребенок у нас окажется один зимой в лесу. А во-вторых, по следам животных оттуда все равно не выйти. Преобразовали у нас и биологию. Раньше в 5-м классе была ботаника, в 6 – 7-м — зоология, в 8-м — анатомия и в 9-м — общая биология как обобщение всего изученного ранее. То есть в процессе обучения была четкая логика. Новые знания прекрасно укладывались в систему, и ребята легко могли при необходимости якобы вспомнить их, а на самом деле просто реконструировать. Недаром еще советский психолог Лев Выготский говорил, что у взрослых работают уже не память, а мышление и реконструкция. Проблема в том, что в современном образовательном процессе логики зачастую нет, а значит, реконструировать ничего нельзя. Все идет вперемешку — с 6-го по 9-й класс и ботаника, и животный мир, и общая биология. С физикой еще хуже. Раньше с 6-го класса ребята начинали изучать механику и сразу же решали задачи, которые способствуют развитию мышления. Теперь физика идет с 7-го класса. И вместо механики школьникам рассказывают о природе, космосе, планетах. А механику вместе с оптикой, электричеством, магнетизмом они изучают с 8-го по 9-й класс. То есть всего два года вместо четырех, как было ранее. Вместо решения задач детям зачастую задают делать презентации. Что такое презентация? Это пересказ в картинках! То есть физики как науки, которая учит думать, больше нет. А значит, и о формировании понятийного мышления можно забыть. А без него нельзя потом успешно работать в науке, педагогике, медицине, промышленности.
— А может, нашей стране просто не нужны умные люди?
— Нашему государству, к сожалению, нет. Мы — сырьевая страна. У нас люди с высшим образованием фактически нужны только в нефтегазовой сфере. Недаром сейчас идет политика, направленная на свертывание высшего образования: вузы закрывают, бюджетные места сокращают, преподавателей увольняют. Государству много умных людей не нужно, ведь ими сложно управлять. А что будет дальше со страной — наплевать.
«Малако» и «агурэц».
— Еще одна проблема наших школьников — тотальная неграмотность. Откуда она?
— Причина в так называемых фонетических программах обучения, на которые наши школы перешли в 1985 году. За это надо «поблагодарить» советского психолога Даниила Эльконина. В русском языке мы пишем слова не так, как их говорим и слышим. Надо знать правила и зрительно запоминать грамотное написание. Но при фонетическом методе обучения основное внимание уделяется как раз звучанию, произношению. Детей два года в детском саду, а потом и в начальной школе учат на слух разбирать слова. Больше двух лет они не видят написания слов и не работают с правилами, что приводит к формированию слуховой доминанты — главным для них становится звучание слова. Более того, дети с 1-го по 6-й класс постоянно выполняют задания на звуковую запись слова. На уроках они пишут «йожык», «малако», «сабака», «агур’эц», «тил’онок». Со временем подобный неграмотный вариант письма еще и зрительно запоминается. Я как-то в ноябре была на уроке у первоклашек. Учительница показала детям букву «а» и спросила, какие слова на эту букву они знают. И весь класс закричал: «Огурец». Вот и получается, что фонетическая система учит писать неграмотно.
— Существует версия, что в безграмотности детей повинен Интернет, где дети зачастую видят множество ошибок, а потом и сами начинают неправильно писать.
— Ерунда! Они делают ошибки в Интернете, потому что изначально безграмотны. Грамотный человек и в переписке в соцсетях будет писать правильно.
— Сказывается ли как-то на развитии детей тот факт, что с появлением планшетов, компьютеров они стали меньше писать от руки? Ведь из-за этого не развивается мелкая моторика.
— Для овладения грамотой не так уж важно, пишут дети от руки или печатают. Еще когда не было компьютеров, ребята, у которых были серьезные проблемы с мелкой моторикой, обучались грамоте, работая на печатной машинке. Дети успешно овладевали грамотным письмом, а постепенно и проблемы моторики исчезали.
Вперед в прошлое.
— В последнее время в школе стало много детей с синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Почему у нас появились еще и такие проблемы?
— Сейчас до 45 процентов детей, поступающих в школу, имеют эти функциональные нарушения. До начала 90-х годов их было от 6 до 12 процентов. Одна из причин — плохая экология, которая влияет на организм будущей матери. Недаром в городе Череповце Вологодской области, где расположены крупные металлургические и химические предприятия, детей с функциональными нарушениями еще больше — около 70 процентов. Плюс будущим матерям приходится сейчас много работать, а тут еще и вредные привычки, неправильный образ жизни. Как только подрывается здоровье, повышается риск осложнений при будущих родах. К тому же к 90-м годам в наших роддомах появилась родовспомогательная аппаратура. И те дети, которые раньше погибали, теперь выживают, а затем пополняют группу ребят с СДВГ. Но с этим можно бороться. Согласно исследованию ученых, одна из причин этого нарушения — проблемы с позвоночником. У детей пережимается позвоночная артерия, снижается кровоток в сонных артериях, которые снабжают лобные доли. Мозг ребенка недополучает кислорода и питательных веществ, резко снижается его общая работоспособность. В итоге он работает 3 – 5 минут, а потом на некоторое время отключается. С этим сталкиваемся все мы, когда слушаем, например, скучную лекцию. Но мы отключаемся на секунды и сравнительно редко — раз в час-два. А дети с СДВГ — минут на 5. И, конечно, они потом не понимают, что было на уроке. Я давно работаю с этими детьми и могу сказать, что их проблемы можно решить за полгода. Надо не лекарства пить, а выправить позвоночник. А чтобы смещение снова не произошло, каждый день делать ребенку укрепляющий массаж и заставлять его заниматься специальной гимнастикой.
— Как помочь детям с дефицитом внимания — понятно. А у вас есть рецепт, что сделать в нашей школе, чтобы так стремительно не падал интеллектуальный уровень остальных ребят?
— Изменить программу «началки», вернуться к тому, что было в 60-х годах прошлого века. Поверьте, никакого коллапса не случится. Если вы вспомните, советская школа образовывала всех. А сейчас репетиторов нанимают, чуть ли не с первого класса. Конечно, и сами родители могут внести свой вклад в образование детей. Самый простой совет: научите свое чадо читать еще до школы. Причем не надо просить его пересказывать тот или иной рассказ. Это бессмысленно. Лучше задавайте вопросы о прочитанном. Это научит ребенка думать, правильно формулировать свои мысли.
Материал предоставил Вице-президент Федерального общественного виртуального медиа-холдинга «Россия-Сегодня», председатель виртуального клуба «Интеллектуалы Урала», кандидат философских наук А. И. Шарапов.