ВЕЧНЫЙ ЗОВ РУССКОЙ ИДЕИ В ХХ СТОЛЕТИИ. ЧАСТЬ 2.

       Русский мир переживает в своей постсоветской истории смертельный кризис, главным свидетельством которого стал военный конфликт между Россией и Украиной как основными людскими массивами русского общественного организма, предрекая ему очередной акт самоубийственного финала. Разрушительные валы социальной стихии уже дважды накрывали смертным саваном россиян в ХХ столетии, как это случилось первоначально с Российской империей, а потом произошло с Советским Союзом: ныне в военном столкновении российских и украинских общественных масс нарастает роковой третий вал. Как всякое самоубийство людей является результатом помрачения их сознания, так и саморазрушение стран свидетельствует о болезненном помутнении их коллективного разума, о распаде высших отделов государственного ума.

       Вечный зов Русской идеи в середине ХХ века.

       Русский философ Иван Ильин, проживая в советскую эпоху за пределами родины, оценивал текущее время как наиболее тяжкий период в истории России, призывая в работе «О русской идее» (1948 год) русских людей отдать все силы служению отчизне и утверждению ее духовного величия как реализации творческих сил страны.

       «И ныне нам более чем когда-либо подобает верить в Россию, видеть ее духовную силу и своеобразие и выговаривать за нее, от ее лица и для ее будущих поколений ее творческую идею».

       Он отвергает всякое подражательство в историческом самоопределении России как унизительное для нее и видит генеральный исток ее потенциалов в свободном самосознании русского народа, средоточием которого и служит Русская идея.

       «Итак, русская идея есть идея свободно созерцающего сердца».

       Эта творческая идея России, по его убеждению:

       «Может быть только русскою, национальною. Она должна выражать русское историческое своеобразие и в то же время - русское историческое призвание».

       Иван Ильин, как и предшествовавшие ему в нашем рассмотрении последователи Русской идеи, связывает ее величие с духовным служением русского народа в исполнении Божьего замысла.

       «Эта идея формулирует то, что русскому народу уже присуще, что составляет его благую силу, в чем он прав перед лицом Божиим и самобытен среди всех других народов. И в то же время эта идея указывает нам нашу историческую задачу и наш духовный путь».

       Основными хранителями и проводниками этой созидательной энергии Русской идеи выступают выдающиеся личности, наполненные светом духовного прозрения, утверждающие в мире прекрасное как показатель совершенства творения.

       «Россия жила ею во все свои вдохновенные часы, во все свои благие дни, во всех своих великих людях. Об этой идее мы можем сказать: так было, и когда так бывало, то осуществлялось прекрасное».

       Основанием Русской идеи выступает, по оценке Ивана Ильина, созерцание «любящего сердца», обращенного к предмету своего любования, вобравшего в себя все силы русской души и намечающего российский исторический путь.

       «Русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца. Сердца, созерцающего свободно и предметно; передающего свое видение воле для действия и мысли для осознания и слова. Вот главный источник русской веры и русской культуры. Вот главная сила России и русской самобытности. Вот путь нашего возрождения и обновления».

       Следовательно, Русская идея представляет собой идеологию сердечной Любви в осуществлении исторической практики русского народа, нацеленной на совершенствование мироздания в плане продолжения божьего дела.

       «Она утверждает, что главное в жизни есть любовь, и что именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа».

       Следуя зову Любви, русский человек исповедует образ Прекрасного как предметного воплощения искренних влечений его сердца.

       «Русскому созерцанию давалась красота, пленявшая сердце, и эта красота вносилась во все».

       Такое художественное влечение к наглядно воплощенной красоте привело русский народ, по мнению Ивана Ильина, к монархическому устройству общественной жизни.

       «Именно эта живая очевидность сердца, - полагает он, - лежит и в основе русского исторического монархизма».

       Государство, в русском понимании:

       «Должно быть художественно и религиозно воплощено в едином лице, - живом, созерцаемом, беззаветно любимом и всенародно «созидаемом», и укрепляемом этой всеобщей любовью».

       Другими словами, русский народ хочет любить собственное государство, концентрируя свое чувство в облике государя.

       «Такова русская идея: свободно и предметно созерцающая любовь и определяющаяся этим жизнь и культура».

       Русская идея, сформированная как скрещение духа Любви и свободной предметности, признает многоликий характер мировой культуры, вырастающей из самостоятельного развития всех других народов.

       «Эта русская идея созерцающей любви и свободной предметности - сама по себе не судит и не осуждает инородные культуры. Она только не предпочитает их и не вменяет их себе в закон. Каждый народ творит то, что он может, исходя из того, что ему дано».

       Такая многовекторная установка русской жизни крайне актуальна в наше время, когда Запад пытается навязать всем народам мира одноцентристскую модель международного общения.

       «Россия, - подчеркивает Ильин, - имеет свои духовно-исторические дары и призвана творить свою особую духовную культуру: культуру сердца, созерцания, свободы и предметности. Нет единой общеобязательной «западной культуры», перед которой все остальное - «темнота» или «варварство»».

       Иван Ильин предупреждает Русский мир о его неизбежном остром споре с Западом, указывая на «самобытность» как главный принцип русской идеологии, когда русские следуют лишь повелениям своего сердца, исповедующего идеал художественного совершенства.

       «Запад нам не указ и не тюрьма. Его культура не есть идеал совершенства. И нам незачем гнаться за ним и делать себе из него образец. У запада свои заблуждения, недуги, слабости и опасности. Нам нет спасения в западничестве. У нас свои пути и свои задачи. И в этом - смысл русской идеи».

       Отвергая установку на подражательность Западу как малопродуктивную и бесперспективную стратегию русской жизни, мыслитель призывает россиян следовать наставлениям русской идеи в утверждении своей самобытной культуры, направляемую красотой божественного творения.

       «Мы западу не ученики и не учителя. Мы ученики Бога и учителя себе самим. Перед нами задача: творить русскую самобытную духовную культуру - из русского сердца, русским созерцанием, в русской свободе, раскрывая русскую предметность. И в этом - смысл русской идеи».

       Иван Ильин различает в духовных способностях русского народа два вида сил - первичных и вторичных, задающих импульс и направление движения сознания и оформляющих его строение.

       «Самобытность русского народа, - говорит он, - совсем не в том, чтобы пребывать в безволии и безмыслии, наслаждаться бесформенностью и прозябать в хаосе; но в том, чтобы выращивать вторичные силы русской культуры (волю, мысль, форму и организацию) из ее первичных сил (из сердца, из созерцания, из свободы и совести). Самобытность русской души и русской культуры выражается именно в этом распределении ее сил на первичные и вторичные: первичные силы определяют и ведут, а вторичные вырастают из них и приемлют от них свой закон».

       Русская идея представляет собой творческое сращение первичных и вторичных сил души русского народа, объединяя в своем лоне вечное и историческое содержание, приближая исторический образ к божественному образцу, направляя ход событий к исполнению божьего замысла, наполняя свои замыслы вечным смыслом. В понимании исторического пути русского народа на встречу с вечностью русский мыслитель отвергает абсолютизацию «неподражаемости» человеческих творений как главного, якобы, показателя их жизненного совершенства.

       «Мы должны, заботиться не об оригинальности нашей, а о предметности нашей души и нашей культуры. Дело совсем не в том, чтобы быть ни на кого не похожим; требование «будь как никто» неверно, нелепо и не осуществимо. Чтобы расти и цвести, не надо коситься на других, стараясь ни в чем не подражать им и ничему не учиться у них. Нам надо не отталкиваться от других народов, а уходить в собственную глубину и восходить из нее к Богу; надо не оригинальничать, а добиваться Божьей правды. И в этом смысл русской идеи».

       Именно такая тенденция в «подмене» идеала социального совершенства стремлением к «неповторимости» людских фантазий характерна для современной стратегии развития западной цивилизации, нарушающей традиционные каноны человеческой культуры, подрывающей ее нравственные устои, угрожающей будущему человечества как единому виду, ведущей к распаду рода «человека разумного» на разные биотехнологические виды. Мыслитель прорисовывает отдельные важнейшие сферы социального действия русской идеи, представленные предметными срезами:

       - русской религиозности,

       - русского искусства,

       - русской науки,

       - русского права и правоведения.

       В религиозной сфере он призывает сохранять и развивать своеобразие православного благочестия.

       «Оно должно созидать на основе сердечного созерцания свое особое православное богословие, свободное от рассудочного, формального, мертвенного, скептически слепого резонерства западных богословов; оно не должно перенимать моральную казуистику и моральный педантизм у Запада, оно должно исходить из живой и творческой христианской совести».

       В художественном творчестве, по мнению Ивана Ильина, русскому искусству не следует равняться на западные «шедевры» разрушенного воображения, на образцы «упадочного модернизма», а совершенствовать отечественные традиции гармоничного восприятия действительности.

       «У русского художества свои заветы и традиции, свой национальный творческий акт: нет русского искусства без горящего сердца; нет русского искусства без сердечного созерцания; нет его без свободного вдохновения; нет и не будет его без ответственного, предметного и совестного служения».

       Наибольший объем творческих рекомендаций Иван Ильин направляет грядущей русской науке как наиболее перспективной в историческом становлении современного общества сфере сознания. Характерной чертой этих рекомендаций является, как и в двух предшествующих разделах сознания, отрицание однородности русской научной мысли с идейным укладом западной науки ХХ века.

       «Русская наука - не призвана подражать западной учености ни в области исследования, ни в области мировосприятия. Она призвана вырабатывать свое мировосприятие, свое исследовательство».

       Это утверждение фактически является призывом к осуществлению русской научной революции.

       «Русская наука не может и не должна быть мертвым ремеслом, грузом сведений, безразличным материалом для произвольных комбинаций, технической мастерской, школой бессовестного умения. Русский ученый призван насыщать свое наблюдение и свою мысль живым созерцанием, - и в естествознании, и в высшей математике, и в истории, и в юриспруденции, и в экономике, и в филологии, и в медицине».

       Какое же направление хода мыслей выделяет русский философ в качестве генерального ориентира осуществления русской научной стратегии? Какое предметное основание, по его мнению, служит идеальным руководством «живого» созерцания русской научной мысли? Таким направляющим ориентиром хода русского научного мышления выступает идея «целостности бытия», когда познающий разум не задерживается на частностях, не руководствуется ходом рассудочного анализа, а постигает целое, утверждая синтетический образ бытия.

       «Рассудочная наука, не ведущая ничего, кроме чувственного наблюдения, эксперимента и анализа, есть наука духовно-слепая: она не видит предмета, а наблюдает одни оболочки его; прикосновение ее убивает живое содержание предмета; она застревает в частях и кусочках и бессильна подняться к созерцанию целого. Русский же ученый призван созерцать жизнь природного организма; видеть математический предмет; зреть в каждой детали русской истории дух и судьбу своего народа; растить и укреплять свою правовую интуицию; видеть целостный экономический организм своей страны; созерцать целостную жизнь изучаемого им языка».

       В концептуальном пространстве грядущей науки русского разума познание движется от восприятия мировой целостности к установлению частностей, от созерцания «живого целого» к различению его отдельных фрагментов. Провозглашая в научном познании примат целого над частным, каждый русский исследователь должен быть не только логиком, но и художником, способным к образному воспроизведению красоты мирового целого.

       «Русский ученый по всему складу своему призван быть не ремесленником и не бухгалтером явления, а художником в исследовании; ответственным импровизатором, свободным пионером познания. Отнюдь не впадая в комическую претенциозность или в дилетантскую развязность самоучек, русский ученый должен встать на свои ноги. Его наука должна стать наукой творческого созерцания - не в отмену логики, а в наполнение ее живою предметностью; не в попрание факта и закона, а в узрение целостного предмета, скрытого за ними».

       Таким образом, методология «предметной целостности» должна стать главным орудием научной революции русского разума, выражающего синтез логики и художественного воображения. Содержательным истоком реализации методологии целостности должны стать откровения Святого Духа в творческой интуиции русской научной мысли по предметной объективации контуров мировой целостности. Итогом духовного преображения Русского мира, в понимании Ивана Ильина, должно стать его правовое перестроение на основе духа межнационального доверия и братской справедливости.

       «России необходим новый государственный строй, в котором свобода раскрыла бы ожесточенные и утомленные сердца, чтобы сердца по-новому прилепились бы к родине и по-новому обратились к национальной власти с уважением и доверием. Это открыло бы нам путь к исканию и нахождению новой справедливости и настоящего русского братства».

       Наш зарубежный мыслитель отвергает абсолютизацию экономического фактора в жизни России, предвидя печальную участь коммунистической России и ее постсоветских наследников, продолжающих строить будущее страны на песчаной почве экономического детерминизма.

       «Куда заведет нас новое рассудочное экономическое доктринерство, по-коммунистически слепое и противоестественное?».

       Теперь мы уже знаем достоверный ответ - в могилу. Спасением России от гибели может быть лишь свет Русской идеи.

       «Россия восприняла свое национальное задание, - делает Иван Ильин заключительный вывод, - тысячу лет - тому назад от христианства: осуществить свою национальную земную культуру, проникнутую христианским духом любви и созерцания, свободы и предметности. Этой идее будет верна и грядущая Россия».

       Таким образом, рассмотрение понимания Русской идеи у Ивана Ильина выявило следующие ведущие мотивы ее наставлений русскому народу - «Сердечности» восприятия действительности как начала истинного познания, «Красоты» как творческой силы познания, зримо отделяющей истину от «безобразного», разумной «Целостности» как конечной цели познания. Следовательно, «нравственность», «искусство» и научный «разум» должны служить главными концептуальными наставниками русского народа в осуществлении исторической практики, направляющими его к построению в будущем общества «братской справедливости» как реализации христианской доктрины мировой Любви.

       К новым горизонтам Русской идеи в ХХI веке.

       Попробуем сделать некоторые обобщающие выводы на основе сопоставления содержательных особенностей трех моделей Русской идеи ХХ столетия, представляющих его завершение, начало и историческую середину. Прежде чем приступить к реконструкции концептуальных составляющих исторических вариаций Русской идеи, позволим себе сразу обозначить собственную позицию в нашем истолковании ее свойств. Русская идея не является неким безусловным «проводником» в судьбе России, ведущего ее по жизни так, как поводырь управляет перемещением «безвольных слепцов». Она выступает перед взором русского народа, скорее, как нравственное «предложение» по выполнению ее рекомендаций, от исполнения которых тот может и отказаться, как это уже почти свершилось в постсоветской России, запретившей статьей № 13 Конституции страны иметь россиянам какую-либо государственную идеологию, в том числе и русско-патриотическую.

       Свобода воли присуща не только человеческим индивидам, но также их естественным коллективным объединениям в лице этнических сообществ, выбирающих для себя определенную роль в утверждении собственного будущего - бессовестного насильника, бессловесного раба или непримиримого борца со всякой неправдой жизни. Русская идея и должна нам сказать о русском историческом выборе. Верное понимание избранного русским народом «жизненного пути» требует от интерпретатора реализации «конструктивного подхода», намечающего основные параметры разумного дела - его начало, текущее исполнение и конечное завершение: вот те узловые точки Русского жизненного проекта, которые мы будем искать в концептуальных модификациях Русской идеи.

       Рассмотрение 3 исторических вариаций содержания Русской идеи в ХХ веке выявило ее фундаментальный трехликий характер. Во всех рассмотренных версиях Русской идеи наблюдается категорическое утверждение христианской доктрины в качестве религиозного основания русского мировоззрения. Таким образом, русская идеология вырастает на концептуальной почве христианского учения о мире как творении Божественных Сил, представленных сакральными образами Бога-Отца, Бога-Сына и Духа Святого. Для того, чтобы идти дальше в разумном истолковании смыслов Русской идеи, необходимо первоначально уточнить, попытаться объективировать, наполнить естественным, «земным» содержанием философское понимание священных символов христианского культа.

       Какая предметная реальность открывается сознанию людей в этих священных ликах христианской религии? Характерное качество христианской Святой Троицы представлено в структурах бытия духом взаимной Любви как животворной энергией мироздания, обозначенной в своих узловых точках логикой преемственности участия божественных лиц по реализации общего дела созидания мировой целостности. Осуществление этого всемирного дела требует от его божественных исполнителей гармоничного сочетания их действий, где Бог-Отец начинает дело творения мира, Бог-Сын в лице Иисуса Христа продолжает начатое, развивая у людей дух самопожертвования во имя общего Блага, а Святой Дух просвещает род людской в познании сокровенных таинств божественного творения.

       Такая последовательность, историческая преемственность в выдвижении на передний план мирового процесса святых Ликов Божественной Троицы явно указывает людям на Время как генеральную силу мировой истории, где Бог-Отец представляет дух Прошлого, Бог-Сын выражает главный смысл Настоящего, а Святой Дух определяет контуры Будущего. Следовательно, объективной основой Русской идеи выступает исторический ход Времени как взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего. Из этой фундаментальной структуры и рождается трехликий образ рассмотренных версий Русской идеи.

       У Сагатовского она выражается в категориальных императивах «Самоотверженности», «Соборности», «Ноосферности, за которыми хорошо просматриваются телесные контуры главных субъектов земной истории мировой реальности в виде индивидуальной личности, общества и природного космоса. В интерпретации Вячеслава Иванова содержательные контуры Русской идеи углубляются в направлении субъективно-психологического восприятия действительности, представленного жаждой русских людей «Всенародности», «Правдолюбия» и «Воскресения» как желания духовного преображения. У Ивана Ильина облик русской идеи раскрывается в требованиях «Сердечности», «Красоты», «Целостности», несколько объективирующих нравственную логику русского дела. Все три исторических проекта Русской идеи руководствуются духом Любви как направляющей силой всего созидательного процесса, как генеральным нравственным императивом мировой истории.

       Сила Любви, определяющая единство мироздания, позволяет сблизить эти три понятийные проекции Русской идеи и соединить их в одно концептуальное единство на основе предметной логики «личность»-«общество»-«космос», руководствуясь в данной реконструкции исторической последовательностью во взглядах Вячеслава Иванова, Ивана Ильина и Валерия Сагатовского. Субъективно-личностный аспект осуществляемой реконструкции предстает в трех понятийных проекциях «Правдолюбия», «Сердечности», «Самоотверженности». Социально-устроительный аспект выражается категориальным рядом «Всенародности», «Красоты», «Соборности». Природный космос раскрывается в содержании Русской идеи понятийными системами «Воскресения» как реализации духовного преображения бытия, «Целостности» и «Ноосферности». В итоге мы обнаруживаем, что каждый из содержательных компонентов Русской идеи характеризует один из атрибутов в конфигурации времени - прошлое, настоящее, будущее, определяющих творческий потенциал русского исторического пути - его начало, путь и завершение.

       Эта временная логика и формирует духовные установки трех основных частей русского народа: во-первых, малороссов, остро переживающих и культивирующих в своей жизненной практике память прошлого, вольный дух Киевской Руси; во-вторых, великороссов, реализующих в своих практических установках требования социального величия настоящего; в-третьих, беларусов, ищущих свой идеальный путь в сокровенное будущее Русского мира. Такая идентичность русской народной воли с основными параметрами мирового времени позволяет определить историческую сущность русских народных масс, следуя за мыслью Вячеслава Иванова, как народ-мироносец, удерживающий мир от нравственного падения и гибели. Русская идея в исторической полноте своей реализации определяет русский народ как народ-мироносец. Если духовные следы прошлого формируют в основном индивидуальные свойства сознания людей, а зримый опыт настоящего вырастает из очертаний сегодняшней коллективной практики народных масс, то контуры будущего наиболее ясно открываются в интеллектуальных усилиях научного познания мировой целостности. В данной проекции духовный опыт малороссов нацелен на формирование личности и видит ее совершенство в «Правдолюбии», «Сердечности», «Самоотверженности». Духовный опыт великороссов направлен на развитие социума и представляет его совершенство во «Всенародности», «Красоте», «Соборности». Духовный мир белорусского народа, движимый разумной энергией будущего, определяется динамикой природной реальности и руководствуется идеальными установками сознания на «Воскресение» как духовное преображение действительности, на «Целостность» и «Ноосферность».

       «Разработка новой научной картины мира (НКМ) даст мощный интеллектуальный импульс в развитии белорусского социума, обеспечит качественный прорыв белорусской экономики в постсовременное историческое пространство глобального будущего человечества, приведет к созданию совершенно новых технологий, утвердит лидерство русского интеллекта в формировании новой, экологически сберегающей экономики, использующей не земную, а космическую, то есть безграничную мощь Вселенной» - (Л. А. Гореликов, Е. Л. Гореликов, RESTITUTIO IN INTEGRUM. Возвращение к первоначалам: белорусский горизонт глобального будущего России в XXI веке).

       Зримое угасание в российской исторической практике влияния великороссов, обозначенное крушением Российской империи, гибелью СССР и нынешним военным конфликтом РФ с Украиной, явно требует от русского народа ухода от стратегии «сегодняшнего дня» и генерализации проективной стратегии «будущего», когда идейные ориентиры белорусского народа становятся разумным руководством исторического развития всего Русского мира.

       «Сегодня белорусский народ должен продемонстрировать не только идейную твердость, вновь подтвержденную в постсоветский период особым соборным настроем белорусского социума и его поддержкой державно-патриотического курса в социально-политическом развитии страны, но также утвердить себя в качестве консолидирующего центра общерусского дела, предпринять конструктивные усилия в проектировании гармоничного будущего всего Русского мира» - (Л. А. Гореликов, Е. Л. Гореликов, RESTITUTIO IN INTEGRUM. Возвращение к первоначалам: белорусский горизонт глобального будущего России в XXI веке).

       Я не претендую на канонизацию намеченных мной обобщений в исторической динамике Русской идеи. Но они позволяют увидеть новые горизонты в прочтении ее нравственных смыслов, служат зримым фактором для пробуждения в российском интеллектуальном сообществе интереса к проблематике Русской идеи, для понимания ее наставлений русскому люду в созидании будущего, для их претворения русским народом в исторических обстоятельствах  XXI века.

       «Таким образом, глобальный горизонт будущего Русского мира в XXI веке будет определяться восстановлением религиозно-нравственных начал русской жизни и консолидироваться в развертывании общественной практики прежде всего творческим потенциалом белорусского этноса как чисто-русского ядра во всемирно-исторической судьбе России» - (Л. А. Гореликов, Е. Л. Гореликов, RESTITUTIO IN INTEGRUM. Возвращение к первоначалам: белорусский горизонт глобального будущего России в XXI веке).

       Доктор философских наук, профессор, академик Ноосферной общественной академии наук, член научно-исследовательской группы «Прометей» Лев Гореликов.