НОВОЕ МИРОПОНИМАНИЕ. ЧАСТЬ 6.

       Перманентная социальная революция сегодня, вчера и завтра. Вчера.

       Здесь же сделана попытка прокомментировать последнюю, итоговую или заключительную главу работы Троцкого из 14 пунктов, дополненных мною цитатами из этой же работы для лучшего понимания тезисов Льва Троцкого в его работе «Перманентная революция». Только прочитав эту книгу, начинаешь понимать глубину противоречий в действиях прежнего руководства и содержание нынешней политики российского общества. Как и то, что нужно в будущем. Что же такое перманентная революция? Основные положения о постоянстве (перманентном характере) социальных революций. И мои комментарии - жирным шрифтом в скобках, более крупным шрифтом, в заключении о работе Троцкого под общим названием «Перманентная революция», после каждого пункта, пронумерованного самим Троцким. Начало текста в книге:

       «Читатель, надеюсь, не будет возражать, если я, в заключение этой книжки, попытаюсь, не боясь повторений, сжато формулировать главные свои выводы.

1. Теория перманентной революции требует сейчас со стороны всякого марксиста самого внимательного к себе отношения, так как ходом классовой и идейной борьбы вопрос полностью и окончательно выведен из области воспоминаний о старых разногласиях внутри русских марксистов и превращен в вопрос о характере, внутренних связях и методах международной революции вообще. (Особенно актуальной работа стала после краха государства СССР, построенного по образу и подобию представлений группы революционеров во главе с товарищем Сталиным. Несогласных с этими представлениями просто уничтожали разными способами, даже просто ударом по голове, как Троцкого, который стал символом оппозиции).
2. В отношении стран с запоздалым буржуазным развитием, в частности, колониальных и полуколониальных, теория перманентной революции означает, что полное и действительное разрешение их демократических и национально-освободительных задач мыслимо лишь через диктатуру пролетариата, как вождя угнетенной нации, прежде всего ее крестьянских масс. (Можно согласиться с этим тезисом, так как революция и есть этап эволюции общественного сознания, требующий оформления своего изменения).
3. Не только аграрный вопрос, но и национальный отводят крестьянству, подавляющему большинству населения отсталых стран, исключительное место в демократической революции. Без союза пролетариата с крестьянством задачи демократической революции не могут быть не только разрешены, но даже серьезно поставлены. Союз этих двух классов осуществим, однако, не иначе, как в непримиримой борьбе против влияния национально-либеральной буржуазии. (Более того, интересы пролетариата и крестьянства не только совпадают как интересы трудящегося человека в обретении экономической свободы своего труда от угнетения социальными паразитами, но и для создания нового общества как союза национальных земледельцев-землевладельцев. Или, проще говоря, кооператива кооперативов разных уровней объединения (интеграции) до уровня конфедеративного государства).
4. Каковы бы ни были первые эпизодические этапы революции в отдельных странах, осуществление революционного союза пролетариата и крестьянства мыслимо только под политическим руководством пролетарского авангарда, организованного в коммунистическую партию. Это значит, в свою очередь, что победа демократической революции мыслима лишь через диктатуру пролетариата, опирающегося на союз с крестьянством и разрешающего в первую голову задачи демократической революции. (Это уже не вызывает споров, но приход или захват власти пролетариатом еще не гарантия осуществления им демократических преобразований. Должна быть четкая программа изменений общества, характеризуемых демократическими. Иначе диктатура останется у власти, а пролетариат переродится в социалистическую буржуазию, как в СССР).
5. Взятый в исторической оценке старый лозунг большевизма: «демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» выражал именно охарактеризованное выше соотношение пролетариата, крестьянства и либеральной буржуазии. Это доказано опытом Октября. Но старая формула Ленина не предрешала заранее, каковы окажутся политические взаимоотношения пролетариата и крестьянства внутри революционного блока. Иными словами, формула сознательно допускала известную алгебраичность, которая должна была уступить место более точным арифметическим величинам в процессе исторического опыта. Этот последний показал, однако, притом в условиях, исключающих какие бы то ни было лже-толкования, что, как бы велика ни была революционная роль крестьянства, она не может быть самостоятельной, ни, тем более, руководящей. Крестьянин идет либо за рабочим, либо за буржуа. Это значит, что «демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» мыслима только, как диктатура пролетариата, ведущего за собою крестьянские массы. (Это утверждение остается верным положением для стран, не прошедших этап демократических преобразований через буржуазные революции. Очевидно, необходимо отметить здесь совпадение значений понятий буржуазии не столько с понятием жителей городов, сколько с понятием землевладельцев. Монархия как монопольное владением землей начинает дробиться буржуазными революциями до демократических институтов власти).
6. Демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, в качестве режима, отличного по своему классовому содержанию от диктатуры пролетариата, была бы осуществима лишь в том случае, если бы осуществима была самостоятельная революционная партия, выражающая интересы крестьянской и вообще мелкобуржуазной демократии, - партия, способная, при том или другом содействии пролетариата, овладеть властью и определять ее революционную программу. Как свидетельствует опыт всей новой истории, и особенно опыт России за последнюю четверть века, непреодолимым препятствием на пути создания крестьянской партии является экономическая и политическая несамостоятельность мелкой буржуазии и ее глубокая внутренняя дифференциация, в силу которой верхние слои мелкой буржуазии (крестьянства), во всех решительных случаях, особенно в войне и революции, идут с крупной буржуазией, а низы - с пролетариатом, вынуждая тем самым промежуточный слой делать выбор между крайними полюсами. Между керенщиной и большевистской властью, между Гоминданом и диктатурой пролетариата - нет и не может быть ничего промежуточного, то есть никакой демократической диктатуры рабочих и крестьян. (Абсолютно, верно, как только низы крестьян (батраки-безземельщики) и пролетариат получат свою землю, они исчезнут как класс и перейдут в категорию мелкой буржуазии. Это мы уже отметили, поставив знак равенства между демократом и землевладельцем. Но никто этого не допустит без диктатуры пролетариата, которому сообщество трудящихся выписывает лицензию на эти демократические преобразования. Оправдать это доверие пока не смогла ни одна диктатура. Скромное обаяние буржуазии засасывает любого революционера. Исключения только подтверждают общие закономерности).
7. Стремление Коминтерна навязать ныне восточным странам лозунг демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, давно и окончательно исчерпанный историей, может иметь только реакционное значение. Поскольку этот лозунг противопоставляется лозунгу диктатуры пролетариата, он политически содействует растворению пролетариата в мелкобуржуазных массах и создает таким путем наиболее благоприятные условия для гегемонии национальной буржуазии, следовательно, для краха демократической революции. Включение этого лозунга в программу Коминтерна представляет собою прямую измену марксизму и октябрьской традиции большевизма. (Да, просто попытка оттянуть преобразования во времени, связана, скорее всего, с нечеткостью представления о конечной цели и методов ее достижения и нежеланием что-то менять).
8. Диктатура пролетариата, поднявшегося к власти, в качестве вождя демократической революции, неизбежно, и притом очень скоро, ставит перед ним задачи, связанные с глубокими вторжениями в права буржуазной собственности. Демократическая революция непосредственно перерастает в социалистическую, становясь тем самым перманентной революцией. (Она становится не просто перманентной, а бесконечной, если не решать вопросы демократии сразу - земельные или аграрные ответы решают национальные вопросы и далее все остальные).
9. Завоевание власти пролетариатом не завершает революцию, а только открывает ее. Социалистическое строительство мыслимо лишь на основе классовой борьбы в национальном и международном масштабе. Эта борьба, в условиях решающего преобладания капиталистических отношений на мировой арене, будет неизбежно приводить ко взрывам внутренней, то есть гражданской, и внешней, революционной войны. В этом состоит перманентный характер социалистической революции, как таковой, независимо от того, идет ли дело об отсталой стране, только вчера завершившей свой демократический переворот, или о старой капиталистической стране, прошедшей через долгую эпоху демократии и парламентаризма. (Перманентность революции заканчивается с полным решением земельного вопроса, когда каждый получает свой кусок земли и право им распоряжаться, ограниченное только соседями и общим совместным таких же, как он сам, землевладельцами. Революция социальная переходит в этап эволюции общества, потому что снимется основное, антагонистическое противоречие между земледельцем и землевладельцем, собственником и тружеником. Пролетариат, как сельский, так и городской, становится владельцем средств производства и сам распоряжается своим трудом, накапливая капитал честным трудом. Капитализм становится народным укладом жизни для всех - народным капитализмом).
10. Завершение социалистической революции в национальных рамках немыслимо. Одна из основных причин кризиса буржуазного общества состоит в том, что созданные им производительные силы не могут более мириться с рамками национального государства. Отсюда вытекают империалистские войны, с одной стороны, утопии буржуазных Соединенных Штатов Европы, с другой. Социалистическая революция начинается на национальной арене, развивается на интернациональной, и завершается на мировой. Таким образом, социалистическая революция становится перманентной в новом, более широком смысле слова: она не получает своего завершения до окончательного торжества нового общества на всей нашей планете. (Конечно, на этапе становления нации через демократические революции, буржуазные отношения не решают проблем внутренних, интенсивных, демократии для всех. Они устремлены экстенсивно, заинтересованы в расширение своего (немногих из всего населения) влияния территориально. Национальные границы им тесны (нация для них - они сами), отсюда и войны за пространство).
11. Указанная выше схема развития мировой революции снимает вопрос о странах, «созревших» и «несозревших» для социализма, в духе той педантски безжизненной классификации, которую дает нынешняя программа Коминтерна. Поскольку капитализм создал мировой рынок, мировое разделение труда и мировые производительные силы, постольку он подготовил мировое хозяйство в целом для социалистического переустройства. Разные страны будут совершать этот процесс разным темпом. Отсталые страны могут, при известных условиях, раньше передовых прийти к диктатуре пролетариата, но позже их - к социализму. Отсталая колониальная или полуколониальная страна, пролетариат которой оказывается еще недостаточно подготовленным для объединения вокруг себя крестьянства и завоевания власти, тем самым оказывается в состоянии невозможности довести до конца свой демократический переворот. Наоборот, в стране, пролетариат которой пришел к власти в результате демократической революции, дальнейшая судьба диктатуры и социализма зависит, в последнем счете, не только и не столько от национальных производительных сил, сколько от развития международной социалистической революции. (Не будем забывать, что эти строки писались в 1928 году, когда революционная страна Советов была одна в мире и вопрос ее выживания еще не был ясен так, как теперь. Хотя и сейчас мир стоит перед выбором: оставить образец новой жизни перед рушащейся глобальной системой или погибнуть всем вместе. Возможно и то и другое).
12. Теория социализма в отдельной стране, поднявшаяся на дрожжах реакции против Октября, есть единственная теория, последовательно и до конца противостоящая теории перманентной революции. Попытка эпигонов, под ударами критики, ограничить применимость теории социализма в отдельной стране одной только Россией, ввиду ее особых свойств (пространства и естественные богатства), не улучшает, но ухудшает дело. Разрыв с интернациональной позицией всегда и неизбежно ведет к национальному мессианизму, то есть к признанию за собственной страной особых преимуществ и качеств, позволяющих ей будто бы выполнить ту роль, до которой не могут подняться другие страны. Мировое разделение труда, зависимость советской индустрии от иностранной техники, зависимость производительных сил передовых стран Европы от азиатского сырья и прочее и прочее, делают построение самостоятельного социалистического общества невозможным ни в одной из стран мира. (Этот вопрос не решен до сих пор в силу предательства национальными вождями и партиями интересов всех трудящихся. Несмотря на то, что и в России, и в Китае осуществлена была пролетарская революция, по сути, они переросли в буржуазные революции вследствие предательства интересов и крестьянства, и рабочих. Ни там, ни там не были заложены основы нации - не были проведены земельные реформы в интересах трудящихся, каждого жителя. Более того, попытка прыгнуть через этапы буржуазной демократии (землевладения) в Китае, стоила ему отставания в развитии общества на несколько десятилетий (в сравнении с ним же самим, если бы реформы были произведены).
13. Теория Сталина-Бухарина не только механически противопоставляет, наперекор всему опыту русских революций, демократическую революцию социалистической, но и отрывает национальную революцию от интернациональной. Революциям в отсталых странах она ставит задачей установление неосуществимого режима демократической диктатуры, который она противопоставляет диктатуре пролетариата. Этим она вводит в политику иллюзии и фикции, парализует борьбу пролетариата на Востоке за власть и тормозит победу колониальных революций. Уже завоеванная пролетариатом власть означает, с точки зрения эпигонской теории, завершение революции («на девять десятых», по формуле Сталина) и открытие эпохи национальных реформ. Теория врастания кулака в социализм и теория «нейтрализации» мировой буржуазии неотделимы, поэтому, от теории социализма в отдельной стране. Они вместе стоят и вместе падают. Коммунистический Интернационал низводится теорией национал-социализма на степень подсобного орудия, полезного для борьбы против военной интервенции. Нынешняя политика Коминтерна, его режим и подбор в нем руководящего персонала вполне отвечают этому низведению Коммунистического Интернационала на роль вспомогательного отряда, не предназначенного для разрешения самостоятельных задач. (Как мы уже знаем, эта теория не помогла ни противодействовать военной интервенции с молчаливого согласия европейской буржуазии, ни созданию и нормальной жизни земельных артелей из бедноты, которые сохранили в виде колхозов с принудительно-добровольным трудом крестьян и помощью пролетариев. Более того, были попытки создания нового порядка на оккупированных немцами территориях и новой армии из числа из недовольных пролетарской властью. Но ни те, ни другие, ни третьи так и не провели изменения земельной собственности в интересах каждого гражданина СССР, задача просто не ставилась никакой властью).
14. Программа Коминтерна, созданная Бухариным, эклектична насквозь. Она делает безнадежную попытку примирить теорию социализма в отдельной стране с марксистским интернационализмом, который, однако, неотделим от перманентного характера международной революции. Борьба левой коммунистической оппозиции за правильную политику и здоровый режим Коминтерна неразрывно связана с борьбой за марксистскую программу. Вопрос о программе неотделим, в свою очередь, от вопроса о двух противостоящих друг другу теориях: перманентной революции и социализма в отдельной стране. Проблема перманентной революции давно переросла эпизодические и полностью исчерпанные историей разногласия Ленина и Троцкого. Борьба идет между основными идеями Маркса и Ленина, с одной стороны, эклектикой центристов - с другой. (Как мы убедились уже практика реализации противоборствующих идей, в СССР и Китае, была непоследовательной, неполной и, до сих пор, нереализованной, с точки зрения настоящих марксистов. Которые, увы, тоже не могли предусмотреть общие интересы пролетариата и крестьянства. Но, даже та программа демократических перемен общества, цитирую из статьи Троцкого, не была реализована:

       «Вне демократической программы - учредительное собрание; восьмичасовой рабочий день; конфискация земель; национальная независимость Китая; право самоопределения входящих в его состав народностей и прочее - вне этой демократической программы коммунистическая партия Китая связана по рукам и по ногам и вынуждена пассивно очищать поле перед китайской социал-демократией, которая может, при поддержке Сталина, Радека и компании, занять ее место».

       Из этой цитаты, приведенной полностью как высказывание, важно, что сама программа, названная демократической, предусматривает право самоопределения (не только Китая) входящих в его состав народностей (задолго до права самоопределения наций). Народности могут быть и малочисленные и без языка и культуры, но не могут быть без территории и самоуправления на ней! А из этого следует, что демократизация общества насилия есть перманентное предоставление права самоопределения любой общности людей и завершится только тогда, когда это право будет предоставлено каждому человеку)».

       «Диктатура пролетариата именно потому и представлялась вероятной и даже неизбежной на основе буржуазной революции, что не было другой силы и других путей для разрешения задач аграрной революции. Но этим самым открывалась перспектива перерастания демократической революции в социалистическую».

       «Вступая в правительство не как бессильные заложники, а как руководящая сила, представители пролетариата тем самым разрушают грань между минимальной и максимальной программой, то есть ставят коллективизм в порядок дня. На каком пункте пролетариат будет остановлен в этом направлении, это зависит от соотношения сил, но никак не от первоначальных намерений партии пролетариата. Вот почему не может быть и речи о какой-то особенной форме пролетарской диктатуры в буржуазной революции, именно о демократической диктатуре пролетариата (или пролетариата и крестьянства). Рабочий класс не сможет обеспечить демократический характер своей диктатуры, не переступая границы своей демократической программы. Раз партия пролетариата возьмет власть, она будет бороться за нее до конца. Если одним средством этой борьбы за сохранение и упрочение власти будет агитация и организация, особенно в деревне, то другим средством будет коллективистская программа. Коллективизм станет не только неизбежным выводом из положения партии у власти, но и средством сохранить это положение, опираясь на пролетариат» - («Итоги и перспективы», страница 258).

       Теперь, исходя из практики российских большевиков, можно сделать вывод о преходящей со временем демократической революции, если не будет решен земельный (аграрный) вопрос сразу. Не гарантировав каждому его доли земельной собственности по конституции, Сталин и его окружение спровоцировали реставрацию крупной буржуазии в России, пытаясь уничтожить мелкого земельного собственника как класс. Монополия государственной собственности на землю превратила партийную элиту в монархическую касту, вместе с госаппаратом.

       «Ленин прямо ссылается на слова моей статьи о том, что только независимая и смелая политика пролетариата может «увлечь непролетарские массы деревни на конфискацию помещичьих земель, свержение монархии» и прочее, и Ленин прибавляет:

       «Троцкий не подумал, что это и будет революционно-демократической диктатурой».

       Другими словами, Ленин здесь признает и, так сказать, удостоверяет, что Троцкий на деле приемлет все реальное содержание большевистской формулы (сотрудничество рабочих с крестьянами и демократические задачи этого сотрудничества), но не хочет признать, что это и будет демократическая диктатура, завершение национальной революции. Таким образом, в этой наиболее как будто «острой» полемической статье спор идет не по поводу программы ближайшего этапа революции и ее движущих классовых сил, а именно по поводу политического соотношения этих сил, по поводу политического и партийного характера диктатуры».

       А здесь самое интересное в том, что признается не только связь демократии и национальной революции, а прямо утверждается, что демократия и национальная революция составляют единое целое, что национальная революция завершается установлением демократии, власти народа. Правда, под народом каждый понимает только себя (что и ценно).

       «Нет, диктатура пролетариата именно потому и представлялась вероятной и даже неизбежной на основе буржуазной революции, что не было другой силы и других путей для разрешения задач аграрной революции. Но этим самым открывалась перспектива перерастания демократической революции в социалистическую. Судьба самых элементарных революционных интересов крестьянства - даже всего крестьянства, как сословия - связывается с судьбою всей революции, то есть с судьбой пролетариата. Пролетариат у власти предстанет перед крестьянством, как класс-освободитель. Господство пролетариата не только будет обозначать демократическое равенство, свободное самоуправление, перенесение всей тяжести налогового бремени на имущие классы, растворение постоянной армии в вооруженном народе, уничтожение обязательных поборов церкви, но и признание всех произведенных крестьянами революционных перетасовок (захватов) в земельных отношениях. Эти перетасовки пролетариат сделает исходным пунктом для дальнейших государственных мероприятий в области сельского хозяйства. При таких условиях русское крестьянство будет во всяком случае не меньше заинтересовано в течение первого наиболее трудного периода в поддержании пролетарского режима, чем французское крестьянство было заинтересовано в поддержании военного режима Наполеона Бонапарта, гарантировавшего новым собственникам силою штыков неприкосновенность их земельных участков».

       Насколько большевики следовали демократическому равенству, свободному самоуправлению, перенесение всей тяжести налогового бремени на имущие классы, растворение постоянной армии в вооруженном народе мы можем судить даже сейчас. Достаточно сравнить обозначенные действия как демократические, с реальностью в СССР и реальностью дня сегодня, чтобы сделать вывод о скатывании общества в феодальное состояние и первоначального награбления капиталов.

       «Скучно и даже совестно, признаться, приводить цитаты, доказывающие, что о «скачке» от самодержавия к социализму у меня не было и речи. Но приходится. Вот, что я писал, например, в феврале 1906 года по поводу задач Учредительного Собрания, отнюдь не противопоставляя ему советы, как это сейчас Радек, вслед за Сталиным, торопится делать в отношении Китая, чтоб ультралевой метлой замести оппортунистические следы вчерашнего дня. Учредительное Собрание будет созвано силами самого освобожденного народа. Задачи Учредительного Собрания будут колоссальны. Оно должно будет перестроить государство на демократических началах, то есть на началах полного народовластия. Оно должно будет организовать народную милицию, провести грандиозную аграрную (земельную) реформу, ввести восьмичасовой рабочий день и подоходно-прогрессивный налог. Замеченное дополнение к демократическим институтам и полного народовластия - Оно должно будет организовать народную милицию, провести грандиозную аграрную (земельную) реформу, ввести восьмичасовой рабочий день и подоходно-прогрессивный налог».

       Мне даже не пришлось писать самому, я просто выделил цитату, приведенную выше.

       «А вот специально по вопросу о «немедленном» введении социализма, из написанной мною популярной листовки 1905 года:

       «Мыслимо ли ввести у нас в России социализм сейчас? Нет, наша деревня еще слишком темна и бессознательна. Еще слишком мало настоящих социалистов среди крестьян. Прежде всего нужно свалить самодержавие, которое держит народные массы во тьме. Нужно освободить деревенскую бедноту от всяких податей, нужно ввести подоходно-прогрессивный налог, всеобщее обязательное обучение, нужно, наконец, объединить деревенский пролетариат и полупролетариат с городским пролетариатом в одну социал-демократическую армию. Только такая армия сможет совершить великий социалистический переворот».

       Выходит, что я как будто различал демократический и социалистический этапы революции задолго до того, как Радек, вслед за Сталиным и Тельманом, стал меня этому обучать».

       Основное значение этой цитаты - необходимость объединения бедноты, читай бомжей и неимущих в единую армию социал-демократии, имеющую одну цель - приобретение средств производства и гарантий незыблемости этого права, конституции и оружия. Именно в этой последовательности, для защиты своего конституционного права от указов очередного президента и его окружения.

       «Вульгарный «марксизм» выработал схему исторического развития, согласно которой каждое буржуазное общество раньше или позже обеспечивает себе демократический режим, после чего пролетариат, в обстановке демократии, постепенно организуется и воспитывается для социализма. Самый переход к социализму мыслился при этом не одинаково: открытые реформисты представляли его себе в виде реформистского заполнения демократии социалистическим содержанием (Жорес). Формальные революционеры признавали неизбежность революционного насилия при переходе к социализму (Гэд). Но и те и другие рассматривали демократию и социализм по отношению ко всем вообще народам и странам, как два, не только совершенно раздельных, но и далеко друг от друга отстоящих этапа в развитии общества. Такое представление было господствующим и у русских марксистов, которые в период 1905 года принадлежали в общем к левому крылу Второго Интернационала. Плеханов, блестящий родоначальник русского марксизма, считал идею диктатуры пролетариата в современной нам России бредовой. На той же точке зрения стояли не только меньшевики, но и подавляющее большинство руководящих большевиков, в частности все без исключения нынешние руководители партии, которые были в свое время решительными революционными демократами, но для которых проблемы социалистической революции, не только в 1905 году, но еще и накануне 1917 года, были смутной музыкой отдаленного будущего.

       Этим идеям и настроениям теория перманентной революции, возрожденная в 1905 году, объявляла войну. Она показывала, как демократические задачи отсталых буржуазных наций непосредственно ведут в нашу эпоху к диктатуре пролетариата, а диктатура пролетариата ставит в порядок дня социалистические задачи. В этом состояла центральная идея теории. Если традиционное мнение гласило, что путь к диктатуре пролетариата лежит через долгий период демократии, то теория перманентной революции устанавливала, что для отставших стран путь к демократии идет через диктатуру пролетариата. Этим самым демократия становится не самодовлеющим режимом на десятки лет, а лишь непосредственным вступлением к социалистической революции. Они связываются друг с другом непрерывной связью. Между демократическим переворотом и социалистическим переустройством общества устанавливается таким образом перманентность революционного развития».

       А здесь мы находим подтверждение, что Октябрьская революция, начавшаяся как революция, закончилась демократическим переворотом в тридцатые годы, и начала медленно, но верно перерастать в необуржуазную революцию 1991 году и ликвидацией демократических институтов (профсоюзов, прав на свободу собраний, шествий, митингов, референдумов и так далее).

       «Борьба эпигонов направлена, хоть и не с одинаковой отчетливостью, против всех трех аспектов теории перманентной революции. Иначе и быть не может, так как дело идет о трех нерасторжимо-связанных частях целого. Эпигоны механически отделяют демократическую диктатуру от социалистической. Они отделяют национальную социалистическую революцию от международной. Завоевание власти в национальных рамках является для них по сути дела не начальным, а заключительным актом революции: дальше открывается период реформ, приводящих к национальному социалистическому обществу».

       Которое неизбежно свернет все завоевания пролетарской революции и установит национальную диктатуру крупной буржуазии. Понимание задач пролетариата, а его сейчас уже большинство в российском обществе, предоставляет возможность осуществить еще одну попытку пролетарской революции, без крови и уничтожения друг другом, только за счет самоорганизации. Иначе - этого общества не будет. За границей России уже готовы поделить ее территорию на свои вотчины и протектораты. Заграница нам поможет осознать нашу сущность.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Виктор Галицкий.