МОЯ ПОЗИЦИЯ. ЧАСТЬ 32.

       К нам в редакцию пришло интересное обращение. Предупреждение - данный цикл статей не преследует никакой цели, кроме цели не преследовать никакой цели. Автор не призывает к чему-либо или ненависти к кому-либо. Есть собственное субъективное и оценочное мнение, которое разрешено высказывать любому гражданину страны. Насколько данные аргументы совпадают с действительностью, нам не известно и скорее всего это не истина в последней инстанции, а эмоциональная разгрузка человека, который переживает за бытие в целом. Мы не берёмся давать оценку в связи с новым пакетом законопроекта И. А. Яровой.

       «Во времена всеобщей лжи говорить правду - это экстремизм» - (Джордж Оруэлл).

       Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть данных фактов. Информация взята из открытых источников. Всё что вы видите - это слухи и домыслы и нечего более. Редакция категорически не разделяет мнения автора. Данный текст создан в состоянии аффекта, так как автор очень впечатлительный человек с обострённым чувством справедливости и слишком близко к сердцу воспринимает чужое горе, поэтому многие его высказывания могут являться искажённым восприятием реальности. Всё является авторским личным оценочным суждением. Верить ему на слово, безусловно, не нужно ни в коем случае. Предлагаю читателям составить своё собственное не зависимое от авторского оценочного суждения - мнение о произошедшем.

       Глава тринадцатая. Как выглядит большевизм.

       По мнению доктора исторических наук, профессора О. В. Хлевнюка, роль Сталина в организации террора не вызывает сомнений и подтверждается многими документами. Так, историк отмечает, что имеются сотни записок, сделанных рукой Сталина, в которых он сам требовал от чекистов убивать всё больше и больше. Приговор Сталин выносил красным карандашом, а напротив некоторых имён писал:

       «Бейте ещё».

       Внизу многочисленных страниц стояло:

       «Всех расстрелять».

       В некоторые дни Сталин приговаривал к казни более 3 000 «врагов народа». По данным, приводимым В. Н. Земсковым, в 1938 году было освобождено 279 966 человек, кроме того в тот же год из лагерей сбежало 32 033 человека. Однако, такие данные подсчёты были подвергнуты критике со стороны Л. Э. Разгона, который указывал на вольное обращение Земсковым с документацией ГУЛАГа, в частности списывание указанной в документах «убыли» контингента лагерей на освобождение, а не на высокую смертность среди заключенных. Вот еще здесь я приведу интересный момент. Так, О. Г. Шатуновская в письме А. Н. Яковлеву утверждает, что:

       «В личном архиве Сталина был обнаружен собственноручно составленный список двух сфабрикованных им «троцкистско-зиновьевских террористических центров» - Ленинградского и Московского».

       В закрытом письме ЦК ВКП(б) «Уроки событий, связанных с злодейским убийством товарища Кирова», подготовленном и разосланном на места в январе 1935, помимо предъявления Каменеву и Зиновьеву повторных обвинений в руководстве «Ленинградским» и «Московским центрами», которые являлись «по сути дела замаскированной формой белогвардейской организации», Сталин напоминал и об иных «антипартийных группировках», существовавших в истории ВКП(б) - «троцкистах», «демократических централистах», «рабочей оппозиции», «правых уклонистах» и других. Это письмо на местах следовало рассматривать как прямое указание к действию - Сталин требовал крови. Здесь, из этого факта мы видим, что в течение нескольких лет Сталин использовал убийство Кирова как повод для окончательной расправы с бывшими политическими противниками, возглавлявшими различные оппозиционные течения в партии в 1920 годы или принимавшими в них участие. Все они были уничтожены по обвинениям в террористической деятельности. О самом механизме террора доктор исторических наук, профессор О. В. Хлевнюк пишет так:

       «Политбюро давало указания о проведении различных операций и показательных судебных процессов, утверждало все основные приказы НКВД. Деятельность «троек» регулировалась при помощи лимитов, также утверждённых в Москве. Приговоры в отношении руководящих работников в основной массе формально выносила Военная коллегия Верховного суда СССР. Однако фактически они утверждались небольшой группой высших советских руководителей (Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович, Жданов, в нескольких случаях Микоян и С. Косиор). Об этих 383 списках, в которых содержались приговоры к расстрелу или (в незначительной степени) к заключению более 40 тысяч советских «номенклатурных» работников, впервые упомянул Н. С. Хрущёв на XX съезде партии. В настоящее время они опубликованы. Наконец, важно упомянуть о том, что импульсы «большому террору» придавали также регулярные поездки членов Политбюро на места с целью проведения чисток в республиканских и областных партийных организациях. Известны такие командировки:

       - Л. М. Кагановича в Челябинскую, Ярославскую, Ивановскую области, в Донбасс;

       - А. А. Жданова - в Башкирию, Татарию и Оренбургскую области;

       - А. И. Микояна - в Армению.

       Функции разъездного комиссара по репрессиям выполнял в 1937-1938 годы А. А. Андреев. Несмотря на то, что большинство директив о терроре оформлялись как решения Политбюро, их истинным автором был, как теперь совершенно точно установлено, Сталин. Многие решения Сталин принимал фактически единолично. За подписью Сталина на места шли директивы ЦК о проведении арестов и организации судов. В ряде случаев Сталин рассылал телеграммы с личными указаниями. Например, 27 августа 1937 года в ответ на сообщение секретаря Западного обкома партии о ходе суда над «вредителями, орудовавшими в сельском хозяйстве Андреевского района», Сталин телеграфировал:

       «Советую приговорить вредителей Андреевского района к расстрелу, а о расстреле опубликовать в местной печати».

       Аналогичную телеграмму от своего имени в тот же день Сталин послал в Красноярский обком. Единолично решал Сталин вопросы об аресте тех или иных работников и направлении хода следствия по различным делам».

       О чем говорят изыскания историка? А все о том же - если постсталинский период в СССР можно охарактеризовать как режим, который подавлял инакомыслие с помощью уголовного законодательства, построенного на классовой нетерпимости, то сталинский период однозначно характеризуется как государственный беспредел, чинимый карательными органами вопреки всякому праву. Подумайте только, люди красного Кремля ездят в региональные партийные организации и без суда карают тех, кого они считают виновными. Стоит задуматься и над тем, что от настроения тирана зависела судьба любого руководителя в стране и целых народов. Что это? Отвечу. Это банальный бандитизм, одетый в одежды большевизма, вскормленного утопиями Маркса. И уже поэтому, я считаю, что любые марксистские и другие организации сегодня, которые себя соотносят с большевиками-сталинистами, должны быть объявлены экстремистскими организациями и должны быть, соответственно, запрещены. Но и это еще не все, я думаю, что сторонники марксизма, в какой бы коммунистической партии они не состояли, должны быть поставлены на учет государством как лица, склонные к убийству и садизму. В свое время была запрещена такая организация как «SS» в Германии, но почему же не запрещены коммунистические организации в России до сегодняшнего дня, ведь именно коммунисты повинны в массовом истреблении русского и других коренных народов нашей страны? Здесь, я требую повторения «Нюрнбергского процесса». На таком процессе должны предстать перед судом заочно, пусть даже уже мертвые, вожди большевизма (Сталин, Ленин, Ежов и другие), и сегодняшние лидеры коммунистического Движения в России - мы обязаны поставить точку в вопросе о марксистских радикалах-экстремистах. Вам, граждане - их жалко? Вы проявляете сочувствие к духовным последователям уродливых идей? Тогда прочитайте то, что рассказывает заведующая экспозиционно-выставочным отделом одноименного музейного комплекса Раиса Жаксыбаева об одном из самых страшных лагерей сталинской эпохи - АЛЖИРе, что находился в Казахстане:

       «Открыли лагерь в начале 1938 года и уже 6 января этого же года в лагерь поступили первые этапы. Жен отправляли в лагерь после ареста мужей, существовала разработанная схема: им предлагали свидание с арестованными мужьями, вместо этого женщин, не имевших с собой даже необходимых вещей, сразу «грузили» в вагоны для перевозки заключенных и отправляли в лагеря. Иногда в число членов семей изменников родины входили и ближайшие родственники - сестры, родители, дети. Сложно представить весь ужас и отчаяние женщин и детей, оказавшихся в тюремном вагоне, и зачастую даже не представлявших, куда их везут» - (я вообще сомневаюсь в том, что большевики являются людьми - примечание Лев Трапезников).

       Кто-то, может быть задастся вопросом - какую я преследую цель в этой своей работе? Только ли я рассматриваю вопрос о жертвах советского государства? Нет, не только. Цель проста - я хочу того, чтобы все поняли ту истину, что нельзя без независимого и легитимного суда лишать человека свободы или жизни, нельзя спокойно относиться к бесчеловечным методам следствия, а также нельзя во главу угла в политической жизни общества ставить фантастические идеи, которые делят людей на своих и чужих. Необходимо уяснить и то, что период советской истории - это период борьбы государства с собственным народом. Я сказал борьбы? Но, это будет не совсем правильное выражение, а правильнее было бы определить советский строй, как строй, который выражен в государственном бандитском беспределе партийной номенклатуры и ее карательных органов, ищущих в постоянном режиме врагов среди себя и среди общества. А это уже даже не борьба - это банальное людоедство, ведь борьба предполагает противостояние хотя бы двух сил, а в нашем случае, людей просто отлавливали и убивали. В таком государстве становится нормой убийство или лишение свободы гражданина. В демократическом обществе убийство полицейским гражданина, которое можно трактовать неоднозначно, вызывает шквал вопросов к властям со стороны общества, или шквал требований о расследовании такого факта, что влечет за собой, минимум, кадровые перестановки в верхах полицейского ведомства. Однако, советское государство тем и бесчеловечно, что оно не просто узаконило убийство людей без суда и следствия, но и приучило граждан СССР понимать убийство своих соотечественников как норму, и тем самым выразило всю свою людоедскую суть. Да, и сегодня идейные потомки людоедов - большевиков ставят памятники своему кровавому вождю - Сталину, они пытаются обелить его образ в обществе с помощью лжи, игнорируя вещественные и документальные свидетельства сталинской эпохи. Многие граждане России покупаются на химеры сегодняшних большевиков-сталинистов, и не задумываются о том, что людоедский режим не щадил никого - ни простого колхозника, ни партработника, ни инженера, ни рабочего, ни того же следователя НКВД. Так, издание wikipedia.org, отмечает, что:

       «Начальники УНКВД, получив развёрстку на арест нескольких тысяч человек, были поставлены перед необходимостью арестовывать сразу сотни и тысячи человек. Сотрудникам НКВД было необходимо выполнить установленные планы по репрессиям, и поэтому арестовывались и передавались на рассмотрение троек дела людей самых разных профессий и социального происхождения. Однако, фальсифицировать уголовное дело физически возможно на одного-двух, ну пусть даже на десяток человек, но никак не на сотни и тысячи - это затруднительно и для этого необходимо время. Но, чекисты и с этим справлялись. Так, чтобы все эти аресты носили хоть какую-то форму законности, сотрудники НКВД стали выдумывать повстанческие, правотроцкистские, шпионско-террористические, диверсионно-вредительские и им подобные организации, «центры», «блоки» и группы».

       Здесь, необходимо сказать, ссылаясь на лекции доцента кафедры региональной истории МарГу И. В. Ялтаева и то, что сотрудники НКВД, фальсифицировавшие уголовные дела на граждан, не имели, порой, среднего образования, что сказывалось и на их работе. Приведу такой случай: в Марийской автономной области, входящей в РСФСР, органами НКВД была раскрыта группа «марийских националистов», ставивших перед собой, якобы, цель «отторжения марийского края от СССР» с последующим его вхождением в состав Финляндии. Однако, видимо, по происшествию некоторого времени, оперативники и следователи НКВД открыли для себя тот факт, что Марийская автономная область не граничит с Финляндией, а потому изменили формулировку в уголовном деле с «последующего вхождения в состав Финляндии» на «вхождение Марийской автономной области под протекторат Финляндии». И вот эти люди, обличенные властью и наганом, вершили судьбы всей страны! Отмечу, что согласно материалов следственных дел той эпохи почти во всех краях, областях и республиках существовали широко разветвлённые «правотроцкистские шпионско-террористические, диверсионно-вредительские» организации и центры. «Работы» у НКВДэшников было много. Поэтому, тройки НКВД рассматривали дела в отсутствие обвиняемых, десятки дел на каждом заседании. Так, по воспоминаниям бывшего чекиста М. П. Шрейдера, который проработал на руководящих должностях в системе НКВД до 1938 года и затем арестованного, порядок работы «тройки» по Ивановской области был следующий:

       «Составлялась повестка, или «альбом», на каждой странице которого значились имя, отчество, фамилия, год рождения и совершённое «преступление» арестованного. Начальник областного управления НКВД красным карандашом писал на каждой странице большую букву «Р» и расписывался, что означало «расстрел». В тот же вечер или ночью приговор приводился в исполнение. Обычно, на следующий день страницы «альбома-повестки» подписывали другие члены тройки».

       Протоколы заседания тройки направлялись начальникам оперативных групп НКВД для приведения приговоров в исполнение. Приказ устанавливал, что приговоры по «первой категории» приводятся в исполнение в местах и порядком по указанию наркомов внутренних дел, начальников областных управлений и отделов НКВД с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговора в исполнение. Часть репрессий проводилась в отношении лиц, уже осуждённых, и находившихся в лагерях. Для них выделялись лимиты «первой категории», и также образовывались тройки. В СССР шел настоящий геноцид в отношении русского и других народов страны, карательная система перемалывала население и об этом достаточно написано статей и научных работ, выданы цифры, имена и фамилии как палачей, так и жертв красного террора. Однако, хотелось бы просмотреть то, что говорили сами заключенные сталинских тюрем и концлагерей о тех временах. Многие помнят автобиографические произведения Льва Разгона и Евгении Гинзбург о временах репрессий. Кстати, бывая в Казани, я всегда почему-то вспоминаю, что здесь жила Евгения Гинзбург. Это, наверное, потому, что когда-то мне ее «воспоминания» в твердом переплете подарил муж сестры моей бабушки Михаил Артамонов, который был уроженцем Казани. Я думаю, он не зря это сделал, ведь тогда я был простым студентом юридического факультета, и я теперь только понимаю, что этот подарок был не просто жестом «доброй воли» - это был акт воспитания! Итак, теперь, ссылаясь на издание istpamyat.ru, я хочу перейти к воспоминаниям заключенных советских тюрем и концлагерей. Белых Петр Иванович - родился в 1917 году. Заместитель начальника станции Новокузнецк-сортировочный. Арестован в 1937 году. Осужден на 8 лет ИТЛ и 5 лет поражения в правах. Он рассказывает:

       «Протоколы допросов принуждали подписывать под пытками. Меня не избивали. Для меня был выбран другой метод: не давали спать и держали до изнеможения на ногах. В результате всего у меня отекли ноги, я больше не мог стоять и вместо подписи написал «нас», что в моем понятии означало «насильно». Однако на это внимания никто не обратил, и я был через десять суток с момента ареста переправлен в Старокузнецкую тюрьму».

       Валентина Яснопольская. Родилась в 1904 году. Работала в Ленинграде на должности экономиста в Главном управлении телеграфа. Арестована в 1930 году по делу «антисоветского монархического центра Истинно-православная церковь». Приговор коллегии ОГПУ: 3 года лагерей. Она рассказывает:

       «Привели меня в общую камеру, рассчитанную на 15-17 человек, в которой находилось 45 арестантов. В камере была своя староста, и соблюдалась строгая очередность при размещении людей. Новички укладывались на небольшом свободном участке возле унитаза и потом, по мере освобождения мест, продвигались дальше; старожилы достигали кровати. Я добралась до кровати, вернее, доски, положенной на выступы между двумя кроватями, через два с половиной месяца, перед переводом в одиночку. Но не это было страшным. Страшным было горе и страдание невинных людей, матерей, оставивших дома грудных детей, людей, виновных только в том, что они родились у неподходящих родителей. Сидели в камере и уголовницы, но их было меньшинство, а в основном там томилась петроградская интеллигенция, люди большой культуры духа, в присутствии которых, несмотря на их обычную сдержанность и непритязательность, уголовники и малокультурные обитатели не смели ни выругаться, ни хамить, чувствуя их духовное превосходство и невольно подчиняясь ему».

       Ирина Пиотровская-Янковская. Родилась в 1924 году в городе Саратове. В 1941 году арестована по доносу одноклассника за прочитанное «контрреволюционное» стихотворение Есенина («Возвращение на родину»). Она рассказывает:

       «Следствие продолжалось очень долго, семь месяцев. Нас колотили, били, мне пробили голову, у меня до сих пор здесь шрам, зубы выбили. Я не выдержала и говорю:

       «Господи, но есть же какая-то правда?».

       А у следователя была такая большая бутылка, как из-под шампанского, с боржомом, завёрнутая в газету «Правда». Это было последнее, что я услышала. Потеряла сознание. После этого меня несколько дней не вызывали на допросы. Я сидела в тюрьме, где было очень много всяких, так называемых, «троцкистов», которые сидели с 1937 года (все тюрьмы Москвы в войну эвакуировали в Саратов), и они меня очень подготовили. Посоветовали, как себя вести: не знаю, не слышала, не видела, ничего не подпишу, с этим следователем «работать» не могу. Я так и поступила. Вхожу такая важная, вся в синяках, молчу.

       «Что ты молчишь?».

       «Я с вами работать не буду и мне нужен прокурор».

       Следователь пригласил прокурора. Приходит:

       «Вы меня вызывали?».

       «Да! Вы посмотрите на меня, во что меня превратил мой следователь? Вы же видите, что он меня бьёт!».

       «Бьет?».

       «Да. Голову разбил, швы накладывали».

       Прокурор говорит:

       «Дайте!» и протягивает руку следователю.

       Тот даёт акт, подписанный конвоирами, в котором говорится, что я упала с лестницы. Тут я поняла, что всё бесполезно. Следователь подходит ко мне и говорит:

       «Ну, не нравится тебе советская власть?».

       Я говорю:

       «Да идите вы к чёртовой матери вместе с вашей властью!».

       Ох, он так обрадовался! Тут же всё записал, я подписала, что я это сказала. Это вошло красной строкой в моё обвинение».

       А вот подборка воспоминаний заключённых, которая описывает, какие переживания вызвал день 5 марта 1953 года в удалённых уголках страны. Читаем. Из воспоминаний А. В. Жукова:

       «Зэк Алексей Кравченко из города Мариуполя принес нелегально в колонию бутылку водки, разлил по 100 грамм на каждого из нашей группы зэков, и мы выпили «за упокой его души». Предложил: кому скоро на свободу должны выпить стоя, а кому сидеть, выпить сидя. Выпили. Закуски не было. Да где ее взять? Мы работали полуголодные. Многоголосие, кто был в колонии крики:

       «Ура! Ура! Ура! Умер Тиран! Какой тиран» - спрашивали друг друга заключенные.

       Однозначный ответ:

       «Сталин!».

       Потом стали кричать:

       «Свобода! Свобода!»».

       Из воспоминаний И. К.  Ковальчук-Коваля:

       «В «Правде» от 13 января 1953 года, статья о «евреях-отравителях» нарушила спокойствие евреев нашего лагеря:

       «Он» пошёл против евреев, теперь ему конец!» - говорили открыто.

       Правительственное сообщение о смерти Сталина будто подтвердило такое мнение. Лагерь волновался и зашумел. Высказывая свои новые надежды, заключенные удивлялись и посмеивались над нашим заведующий столовой зэком Михайловым, который громко плакал, когда Левитан объявил, что пятого марта сердце вождя перестало биться. Среди зэков были и другие сочувствующие, но они горевали более сдержанно» - (Рукопись: Свидания с памятью: Воспоминания, страница 131).

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Лев Трапезников.