ПОЗНАВАЯ ИСТИНУ. ЧАСТЬ 9.

       Костерок. Рассказ-притча.

       А собрались как-то поздней осенью по грибы да ягоды два друга-дружбана. Один из них спортивный молодой да сноровистый мужик Григорий Кузьмич, да доходя и хиляга-неумеха Кузьма Григорьич. Справно так собрались и затарились, в общем пошли. До лесу доехали на машине, что принадлежала работящему и рукастому Григорию Кузьмичу. Вышли они в лес, идут. А коли грибов и ягод немного вовсе даже в лесу, завязался между дружбанами философский разговор.

       - Вот, - говорит, Григорий Кузьмич, - и силушку я имею немереную, не зря на качалке штангой занимаюсь, и всё у меня в руках горит и спорится, да и по нраву я всамделишный герой, куда там киношному Брюсу Уиллису тягаться! Вот чтобы ни случилось с тобой, дружбан, из лесу на руках бы утащил, одно слово герой-спортсмен.

       - А я вот, - отвечал ему дружбан, - и не качаюсь, да и с рук всё валится у неумехи, не зря который год уже на инвалидности сижу!

       - То ли дело я! - не уставал восхищаться собой атлет, - и лося на себе понесу, и спичкой одной костёр разожгу, не зря на туристических слётах этому обучен!

       - А я и не пробовал костёр разжечь одной спичкой-то, - виноватился перед ним его друг.

       - Да что ты, зачем тебе и спички, - улыбался Григорий Кузьмич, - коли я с тобой, твой самый лучший всамделишный друг!

       - И то верно, - блаженно так улыбался Кузьма Григорьевич.

       В общем, походили-побродили они по лесу и каким-то чудом Кузьма Григорьич вывел их на заветную поляночку, где вдруг такая пруха на них там навалилась, что не унести - грибов на поляночке им попало видимо-невидимо. И все баские такие, знатные, как на подбор. Вот уже все корзины у дружбанов были набраны, и рюкзаки наполнены, а грибы всё не кончались и не кончались. Вдруг раненым птенчиком пискнул как-то дружбан Кузьма Григорьич. Подлетел к нему как коршун друг его Григорий Кузьмич и ужаснулся:

       - Ох неумёха ты, неумёха, Кузьма Григорьич, что ж ты соделал с собой, ротопеля этакой, смотри, ноженька у тебя сломана, как вот теперь с тобой возиться?

       Посмотрел так бывалым взором атлет на пострадавшего, затем взгляд перевёл на корзинки и рюкзаки, полные грибов, ох и баские же, хорошие грибочки попались, такие на базаре денежек стоят! Одно слово, жаль бросать таких, а вдруг сгинут или испортятся. Да и что говорить тут, выбор очевиден для любого мужика, особо если он рукастый и хозяйственный, всё в дом, а не из дома тащит. Посмотрел так силач Григорий на своего дружбана-дохляка Кузьму и решил значит:

       - Вот что Кузьма, ты меня здесь подожди, я грибы к машине доставлю, а потом сразу за тобой. Ты не против, спички вот оставлю, костерок разожги, побалуйся и ни в чём себе не отказывай!

       Конечно, не против мнения дружбана своего Кузьма Григорьич, и то дело, Григорий Кузьмич бывалый, тёртый мужик, он слово держит, ведь обещал же вернуться, стало быть, вернётся. Поплутал-поплутал по лесу со всеми грибами Григорий Кузьмич, да и вышел к машине, которая, вот интересно, стояла совсем близко от той полянки, где он дружбана оставил. Посмотрел так по-хозяйски на грибы турист-отличник и смекнул, что готовить их надо, а то нечто испортятся поди, да и любой бы его понял, особо рукастый и сноровистый, тот у кого не туман и запах тайги в голове гуляет. А что до Кузьмы Григорьича, хоть и хиляга, а выдержит до утра, чай мужик, не тряпка. Порешал так, побаял сам с собой Григорий Кузьмич, да и уехал домой, жёнке удовольствие найденными грибами доставлять. А уж под утро Григорий Кузьмич сделал всё как надо и правильно: к поискам милицию, скорую, МЧС приладил, одно дело - профессионалы, да и он что ли из лесу доходягу на себе попрёт, в самом деле есть кому, зря что ли им деньги плотют!  Короче, добрались они до той полянки, и чего её искать, рукой подать! А вместо костерка, которого так и смог разжечь его дружбан и лежало на сырой земле его тело, безрукого и неумелого Кузьмы Григорьича с россыпью разбросанных и мокрых спичек. Врач, осмотрев его, авторитетно просветил:

       - Сердце у бедолаги не выдержало, да и замёрз он.

       Улыбался грустно так «супермен» наш, молча так, про себя:

       «Ну что за неумёха, Кузьма Григорьич, и выжить даже не смог без меня один вечер и одну ночь. Эх, неумёха не рукастая. А за грибы спасибо, вовремя ты привёл на поляночку эту, горемыка ты наш!».

       Колобок. Грустная сказка.

       Жил-был Колобок. Хороший такой, толстый, румяный да нажористый. От бабки и дедки он вовремя сбёг, иначе точно по ели бы его пенсионеры с голодухи-то, и спасибо бы ему не сказали. Впрочем, Колобок стариков и не винил, попробуй проживи на их пенсию, не только колобкоедом заделаешься, но и того гляди, чего похуже. О чём это мы? Ах, да! В общем, топает наш Колобок по дорожке. Ножками топ-топ, губками чмок-чмок, правда, где и с кем он там причмокивает, Колобок просил особо не распространяться, ну, да и я не буду. В общем, идёт Колобок по дорожке, а она, глянь, змеюка, по лесу идёт, а там страшно, тени всякие бегают, это в лесу значит, если кто не понял. Ну, идёт Колобок, никого не трогает, а ему бах, Лиса Патрикеевна навстречу, рыжая, как Чубайс, и песенки зазывные ему поёт, прям Индия-фильм, да и только!

       - Пойдём, мол, Колобок, ко мне, я единая со своей норой, вместе единничать будем!

       Что поделать, единение штука тонкая, малопонятная, а Колобок академиев не кончал, поэтому покумекал мал-помалу, по-своему, значит, по-колобкинному, ну, да и пошёл с Лисой. Идут они, идут, никого не трогают, и тут, бах, Волк навстречу. Большой такой, серый, клыкастый.

       - Пойдем, грит, Колобок, со мной, и мы с тобой единничать будем.

       Да что они таки чудные, всё о единении бают! Ну ладно, единничать, так единничать. Идут, значитца, Колобок, Лиса и Волк по лесу, как всегда, никого не трогают. Вдруг, трах-бах, Медведь косолапый им навстречу. Увидел Колобка, слюни запускал. Догадался наш Колобок, и этого на единение потянуло. Что-ж, чем больше друзей, тем и лучше. Так ему Медведь объяснил, о сути, значитца, энтого самого единения. Короче, дошли они в лесу до норы Лисы, деревца Волка и берлоги Медведя, что рядом друг с дружкой стояли - вот оно единение в действии! Ох, интересно стало Колобку, как же они все сейчас и единничать-то будут! А вот так! Взяли звери, поделили и съели Колобка за милую душу, так, что от зубов отскакивало! И понял напоследок Колобок, что плохая идея у него была единничать ему со зверями, ибо для них он просто вкусная еда. А о вкусах, это я о зверьках, как известно, не спорят. Всё бы хорошо, правда жаль съеденного Колобка.

       Петька. Рассказ-притча.

       Жил мужичок и звали его Петька. Не то что умный, но и вовсе не дурак. Жил вместе со старой матерью на её пенсию и на своё нищенское пособие по инвалидности, тоже называемое пенсией, вероятно по какому-то странному стечению обстоятельств. Жил-был, не тужил, да и бед особых не знал. Как-то проходил спозаранку Петька по соседней улице, а там, глядь, дымище из форточки на первом этаже двухэтажной «деревяшки» столбится. Понял мужичок, ну ведь не дурак, что беда приключилась у соседушек. Стал будить соседей, а те его матерят, не могут распознать бедушки своей, а он их ещё сильнее растормашивает, а те его ругают ещё больше. Пока не надоумил их Бог, что не зря с утрянки их местный юродивый тревогу бьёт! Поняли сограждане, что пожар в доме у них, вынесли двери квартиры, а там четверо детишек, мал, мала, меньше, вовремя вмешались. Спас их Петька, вместе со всем домом спас. Хоть спасибо Петьке и сказали, а денежку больному и сирому положить не догадались.

       А кушать Петька хочет, как и все, да и больную матушку на ноги надо поднимать. Хотя лекарства нонче, страсть, как дорогие. Силёнок же работать, да зарабатывать у мужичка не было, вот поэтому и побрёл наш герой на паперть местной церкви у добрых людей денежку просить. Люди нынче разные водятся, всё больше людишки, поизмельчал народ. Кто-то стольничек даст, кто-то и рупь железный бросит в Петькину шапку, что в аккурат на крылечке церкви стоит. Хотя бывали такие, что и обижали Петра, деньги отымали, да и коллеги по «цеху» - профессиональные попрошайки, особо нашего мужичка не жаловали. Чего жаловать-то? Конкурент. Хотя вряд ли наш Петро знавал такое заковыристое словечко. Вот и сейчас подходит к нему сам батюшка Георгий и гонит его взашей, едва ли не за шиворот берёт, мол, не порти вид церкви.

       А как же её испортишь, вестимо, церковь - каменная, над ней только голуби летают, да делишки свои справляют. Поплакал-поплакал Петька, да и пошёл домой, к мамке поближе. Чай, не каменный, понятка своя имеется, мамку беречь надо, ибо шибко хворая она! Покалякал, побаял Петька с маманей своей, как с дролюшкой единственной, поплакался ей, что не получилось робить у него нонче. Да не беда, успокоила его маманя, так ведь Петька взял и успокоился, и пошёл тихо-мирно спать-почивать, да хотя бы во сне добра наживать. Странный и чудной сон приснился нашему мужичку, и за что ему такое - за его-то шебутную жизнь? Снилось ему, что Некто вводит его в огромный белый Храм на облаках, а там Ангелы Божии, все в золотом, баские такие, и одевают, значит, эти самые Ангелы Петьку в одежды белые, праздничные, и шапку белоснежную, чудную, более баскую даже, чем у Патриарха, на голову ему одевают. И Сам Христос с улыбкой на него смотрит, улыбается Петьке, значит нравится Ему чего-то! Ох и чудной нынче сон у Петьки приключился, чудной, впрочем, как и вся его шебутная юродивая жизнь!

       Жертва. Рассказ-притча.

       В городе Никодимовске, что, почитай, на самом Русском Севере Вологодской области, в самом центре населённого пункта, стоит церковь Преображения Господня. При входе в большую каменную церковь стоял большой ящик для пожертвований для вновь возводимой церкви местночтимого святого. Рядом с ящиком сидел в неловкой и нелепой позе старый нищий, который бормотал про себя ему только ведомую молитву. Богомольцы и люди побогаче брезгливо отворачивались от нищего странника. И вправду, «амбре» от нищего было ещё то! Даже свежий предпасхальный ветер не мог сгладить запахи странствий, которыми пропитались тело и одежда убогого. Вышедший из церкви молодой священник, ревниво посмотрев на свою новенькую иномарку, равнодушно так цыкнул на нищего:

       - Шёл бы ты побираться куда подальше, не видишь, ящик для пожертвований на новую церковь, отойди от него, не мешай входящим!

       Проходящие мимо нищего люди, степенно поздоровавшись со священником, клали в ящик пожертвований деньги, кто меньше, а кто и больше. За это их священник благодарил улыбкой на своём лице. Подъехавший к церкви богатый поблёскивающий «Бентли», священник встретил с особым почётом, как же, из него вылез самый большой меценат и крупный предприниматель их городка Лев Вольфович Селев. Подходя к церкви, предприниматель на виду у молящихся, демонстративно достал портмоне и положил пару крупных бумажек, по пять тысяч рублей каждая, в ящик для пожертвований.

       - Благослави вас Бог за вашу жертву, уважаемый Лев Вольфович, - просиял священник, всячески благодаря и восхваляя Селева, - кто ещё лучше сможет пожертвовать для Бога?

       Незаметно подошедшая и никем незамеченная по причине своего не превосходства бедная рабочая женщина, мать четверых малолетних детей Вера Вячеславовна Голубева, стесняясь своего малого пожертвования, подала свои последние пятьсот рублей, но не в церковный ящик, как ожидали многие глазеющие, а простому докучливому нищему, который до сих пор не ушёл от церкви. Прихожане дружно зашикали на женщину:

       - У нас идёт сбор на церковь местночтимому святому, а ты кому подаёшь?

       - Ничего, ничего, братья и сёстры, - мигом успокоил собравшихся священник, - нет выше жертвы, которую внёс брат наш Лев, видит Бог, мои слова верны!

       Пролетавшая над церковью птичья стая произвела прицельный «ракетно-бомбовый» удар, запачкав своим жидким помётом и священника, и Селева и многих прихожан. Лишь одежда многодетной матери светилась своей нетронутой и непорочной чистотой. Внезапно, откуда-то из-под купола церкви, к Вере Вячеславовне, слетел белоснежный голубь, и сидя у неё на плече, ласково ворковал свою простую песню. Вмиг, одежда нищего странника просияла, и, Сам Господь, смотря на неё с чистой нежной любовью сказал, прежде чем исчез:

       - Истинно, истинно говорю, возлюбленная моя, твоя жертва больше!

       Истина лейтенанта Соколова. Повесть. Основана на реальных событиях.  Любимой Маме посвящается. Часть 1. Жесть.

       «Утешитель же, Дух Святой, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что я говорил вам. Когда же придет Утешитель, которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, он будет свидетельствовать о Мне. И Он придя, обличит мир о грехе и о суде» - (Иисус Христос. Евангелие от Иоанна).

       Истина:

       «Спасший одного человека - спасает мир»!

       Городок Печаткин, что на самом Русском Севере Вологодской области, считался небольшим: производств немного, да и людей негусто, чай не Москва. Старики баяли, что был ранее при царе-батюшке, капиталист Печаткин, вот по его фамилии и окрестили город, был, правда, рядом поселок Сокол, но не назвали город именем этой гордой птицы. Ведь понятно, люди по земле ходят, а не как соколы по небу летают, ибо понятно, человеку деньгу надо зашибать, а не в облаках парить. А так, город как город, как и многие малые города необъятной России. На дворе стояли лихие девяностые, поэтому выживал народ с трудом. Все-таки крепок русский народ: им больницы убирают, сокращают, заводы прикрывают, а русские бабы, словно в отместку, как «вечные» батарейки «энерджайзер», детей рожают - эх, велика Россия! Многие спорили тогда, как и сейчас, о национальной идее России, а идея-то проста: живи и дай жить другим, только живи достойно, чтобы не стыдно было потом помянуть молодость свою.

       Так считали многие, не сломленные еще печаткинцы. Именно так думал и участковый уполномоченный инспектор Печаткинского РОВД, младший лейтенант милиции Соколов, заступивший на очередное дежурство в этот летний день. Работёнка у тридцатилетнего лейтенанта была «хитрая»: в виду отсутствия сотрудников, приходилось ему быть не только участковым, розыскником по добровольно взятым «потеряшкам», но и вести уголовные дела, по линии следствия и дознания. Короче, ходячая следственно-оперативная группа, в лице одного сотрудника! Так и сегодня, Соколов недоуменно вертел в руках заявление от Шустряковой Галины Федоровны, что пропал, вероятно, уехав на подработку в Москву, ее сын, Шустряков Вадим Григорьевич, двадцати пяти лет, холостой. Сейчас гражданка Шустрякова сидела напротив его, ибо ее заявление начальник РОВД отписал на исполнение Соколову. Можно было конечно, не тратя время, перенаправить заявление с первичными материалами проверки в Москву. Любой чиновник так бы и поступил, ибо инструкции позволяли сделать это, но проблема Соколова заключалась в том, что он не был чиновником, а был человеком.

       - Так значит, говорите, в Москву уехал ваш сын, - в очередной раз пытливо спрашивал заявительницу Соколов, - какие именно факты подтверждают это?

       - Ой, подождите, - всплеснула руками Шустрякова, - у меня дома и записка от сына на столе лежит!

       Это необходимо было проверить. На квартире у Шустряковой, при составлении протокола осмотра, участковый изъял записку пропавшего Шустрякова, из которой следовало, что да, в полном здравии, взяв с собой все документы, он отбыл в Москву, поскольку в Печаткине с работы он рассчитался, в виду малооплачиваемости, поэтому будет жить в Москве, занимаясь частными подработками. В квартире было чисто, никаких следов криминала, ни крови, ничего! Опрашивая заявительницу и ее семью, участковый установил, что уехал в Москву, где и запропал потерявшийся Шустряков, после домашней ссоры, и ссоры с любимой девушкой. Всё это навело Соколова на определённые грустные мысли, что не всё так просто, и однозначно в этом деле.

       - Где работал Вадим Григорьевич? - в очередной раз уточнял лейтенант.

       - Так я уже говорила, оператором в котельной, - как неразумному ребёнку, повторяла заявительница, - но я там была, вместе с милицией и коллективом осмотрели там всё: ничего! С работы действительно он уволился, не надо здесь искать, прошу подключить Московскую милицию!

       - Подключим, - успокаивал Шустрякову лейтенант Соколов, - обязательно подключим, дайте проверить еще кое-что по обстоятельствам исчезновения!

       - Вы уж проверяйте, пожалуйста, быстрее, - укоризненно посмотрела на него мать пропавшего, - я заявление поздновато подала, долго в вашей дежурной части не принимали, отвечали на телефонные звонки, мол, найдётся, не спеши, пока не пройдёт трое суток - заявлять нельзя!

       - Надо было вам сразу ко мне обратиться, а не ждать, - ответил Соколов и пообещал, - успокойтесь, мамаша, найдём мы вашего сына!

       После работы по месту жительства «потеряшки», Соколов на служебном «УАЗе» приехал в котельную, где ранее работал Шустряков, хотя мог этого и не делать, так как в первичном материале присутствовали и протокол осмотра котельной, объяснения и справки из отдела кадров данного предприятия, из которых выходило, что, действительно, Шустряков, рассчитавшись по месту работы и получив документы, убыл, по его заверениям, на халтуры в Москву. Но что-то не сходилось в этом деле, и Соколова мучали неясные предчувствия, что не всё так ладно и просто в этом деле.

       - Зачем вы это делаете, зачем? - непонимающе смотрели на милиционера работники котельной, когда Соколов приступил к повторному осмотру территории предприятия котельной, - до вас была целая опергруппа, так мы с ней все закоулки обшарили!

       Осмотрев котельную и прилегающую местность, он действительно не нашёл никакого криминала. Затем он методично стал опрашивать каждого работника котельной. Дальше выяснилась интересная картина: простого честного молодого паренька буквально третировали, гнали и издевались на работе.

       - Сам посуди, лейтенант, - всплескивал руками бригадир, - бригада с устатка выпить садится, ему деньги дают, мол, сбегай как самый молодой за «портвешком», а он малохольный, отказывается! Да и с нами не пил никогда, дурашка. Трезвенник, блин, всё голубями своими занимался в свободное время!

       - Чем, чем? - не сразу понял собеседника лейтенант. - Чем он занимался?

       - Да голубями, - расплылся в широкой улыбке бригадир, обнажив вставные золотые зубы, - как перекур, так мы как люди, под водочку, селёдочку, а этот дурачок лез голубей своих кормить! Вот и не любил его никто у нас, да и не понимал!

       - У него что, голубятня была в котельной? - переспрашивал лейтенант. Где именно?

       - Да, была, - хохотнул бригадир, - он, поди, только голубей и любил, его даже баба бросила, с другим рога ему наставила! А голубятня - так вот она!

       Бригадир показал на здание двухэтажной котельной, где на крыше на уровне третьего этажа была видна какая- то пристройка, типа небольшой деревянной сараюшки.

       - Проверяли? - сурово посмотрел на собеседника лейтенант.

       - Да кто ж туда полезет, - всплеснул руками бригадир, - туда залезти сплошное смертоубийство, наверху все доски почитай прогнили, чебурахнешься оттуда, костей не соберёшь!

       - Так, так, - посмотрел на словоохотливого собеседника Соколов, - значит, не проверяли.

       Затем встал:

       - Ну что, пошли, посмотрим вашу голубятню!

       Бригадир не ошибся, проход на уровень третьего этажа, который вёл на голубятню, состоял из довольно прогнивших досок, приходилось рисковать, идти вперёд. Подсвечивая темноту пронизывающим лучом света американского подарочного фонаря «Мак», ну точь-в-точь как в «Секретных материалах», и держа в другой руке табельный «Макаров», Соколов подходил к лестнице, ведущей на голубятню. Увы, самые худшие предчувствия не обманули его. Подходя ближе, лейтенант почувствовал ни с чем несравнимый трупный запах гниения. Так и есть: в центре голубятни, находился труп молодого мужчины, повесившегося на брючном ремне. Вокруг погибшего летали голуби, благо доступ для ветра, воздуха и птиц был свободный. Смотря на позеленевший уже труп самоубийцы, Соколов заметил у него в кармане все документы.

       - Так вот значит, где ты трудоустроился, - покачал головой участковый, и глаза его забились в привычном нервном тике, - жесть, жесть.

       Самое трудное, а любой розыскник-спасатель понял бы нашего героя, это сообщать его родственникам о гибели их разыскиваемого близкого. Но и эту работу Соколов выполнил до конца, сообщив заявительнице о своей страшной находке. Прибыв в райотдел, Соколов по просьбе назойливого дежурного, на оперативной машине, выехал на бытовой конфликт на своём участке. Тишь да гладь, да божья благодать!

       - Ничего, Андрей, - добродушно балагурил милиционер-водитель, - обслужим этот вызов и домой!

       - Лишь бы больше вызовов не было, - задумчиво ответил Соколов, - сейчас тихо, но что будет дальше?

       - Да ничего не будет, - глянув на его погоны, поспешил, успокоить младшего лейтенанта водила, - не беспокойся, младшой!

       Внезапно рация в автомобиле забулькала и зашипела, и в ней раздался голос дежурного, напряжённый такой голос:

       - Тридцать девятый, тридцать девятый! Срочно ответь первому!

       - Да, слушаю, - быстро ответил на радиовызов участковый, - на приёме тридцать девятый!

       - Вот что, ребята, по семейке отбой, её обслужит экипаж ППС, вам срочно вызов в Литегру, где совершено нападение на участкового Романцова! По имеющимся данным, участковый ранен, с него сняты оружие и спецсредства! Ребята, срочно туда! «Скорую» и спецназ вам направляю!

       Лихо совершив крутой каскадёрский поворот, милицейский УАЗ с включёнными проблесковыми маячками и сиреной, полетел к месту вызова. Слава богу, находились они не так далеко от Литегры, и к раннему вечеру машина их уже подъехала к месту происшествия. Входя в деревенское каменное двухэтажное общежитие, где произошло ЧП, Соколов достал и привёл в боеготовность табельный пистолет, но никого в общежитии не было. Лишь в помещении общей кухни Андрей заметил на полу и на стенах бурые пятна, напоминающие кровь. На кухонку ворвалась молодая рыжеволосая деваха, лет этак двадцати, и бросилась к нему:

       - Товарищ милиционер! Я всё видела, у нас на днях в деревню вернулся после отсидки рецидивист Манков. Сегодня он устроил пьяную бучу прямо в общаге. Зашедший участковый Романцов пресёк пьяный дебош Манкова, тот обиделся, выхватил нож и несколько раз ударил инспектора ножом, после чего отобрал у него оружие.

       - Где Романцов и Манков? - посмотрел на девицу Соколов, убирая пистолет в кобуру.

       - Наш участковый пошёл домой к своей семье, - тараторила как пулемёт рыжая, - а бандюга Манков орал, что добьёт участкового его же оружием, как и всю его семью, затем сожжёт его дом!

       - Жесть, - поморщился Соколов, - спецназ нужен!

       - Да не дождётесь вы его, ему чай с Вологды вашему спецназу пилить, а путь неблизкий, - в ужасе всплеснула руками девица и добавила, - я сама видела, как пьяный Манков побрёл к дому нашего участкового с канистрой в руках!

       Это сообщение кардинально меняло намерение Соколова ждать спецназ и никуда не влезать. Выходя уже в полутьме из здания общежития, Андрей услышал шум подъезжающей автомашины. Так и есть, к их милицейской машине подъехал «УАЗик-буханка» «Скорой помощи».

       - А, вот и люди в белых халатах приехали, - улыбнулся Соколов появлению городских медиков, привычно останавливая рукой спецавтомобиль.

       - Где дом больного Романцова? - обратилась к нему немолодая уже врач «Скорой». - Нам поступил вызов на ножевое ранение.

       - Вот что, доктор, - посмотрел на медичку Андрей, - ситуация сложная, вы поедете, немного поотстав, за нашей машиной, как мигнём маячками, сразу подъезжайте, а до этого даже близко к нам не смейте приближаться!

       - Хорошо, - согласно кивнула головой врач, - я вас поняла, мы едем за вами на расстоянии.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

       Русский писатель, Номинант на Нобелевскую Премию в области литературы, Андрей Малышев.