ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА. ГЛАВА 23. ЧАСТЬ 2.

ЧАСТЬ 2. ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ.

       Глава 23. ТЕЧЕНЬЕ ДНЕЙ. ЧАСТЬ 2.

       Они заехали в деревню к знакомому Алексея, оставили у него во дворе мотоцикл и пошли за лодкой. На реке было тихо-тихо — ни ветерка, ни ряби на воде. Лишь течение чуть заметно шевелило речные водоросли, да кричали далекие петухи. Алексей подгреб к высоким камышам, достал банку с червями, ловко нацепил их на крючки своей и Гениной удочек и забросил в воду. Тотчас на ее поверхности появились маленькие расходящиеся круги и задергались поплавки.

       — Мелочь балует, — пояснил он. — Надо поглубже поставить.

       Он удлинил лески. Вдруг поплавок Гениной удочки резко ушел под воду.

       — Подсекай! — скомандовал Алексей и сам ухватился за удочку.

       Они вместе дернули, и из воды вылетела серебристая рыбка величиной с ладонь.

       — Это подлещик, — пояснил Алексей. — С почином тебя! Дай, бог, не последняя. Ну, ловись рыбка большая и маленькая.

       — У вас клюет, клюет! — закричал Гена. — Тяните скорее!

       — Ты не ори так, всю рыбу распугаешь, — заметил Алексей, снимая с крючка длинную синеватую рыбку, — в воде слышнее, чем в воздухе. Это синьга — редкая рыбка попалась. Гляди, теперь у тебя клюет. Да не дергай так сильно. Ты плавно подсекай — вот смотри, как я.

       За короткое время они наловили десятка два разных рыбок. Потом клев прекратился. Уже совсем рассвело. Встало солнышко, повеял легкий ветерок, и по воде побежала рябь − на ней резво запрыгали поплавки. Стало труднее следить за ними.

       — Ой, что это? — Гена, со страхом посмотрел в камыши.

       — Где? — Алексей вгляделся, куда указывала рука мальчика, но ничего не увидел.

       — Там стоит такая большая. Кто это?

       — А, — наконец увидел он, — это цапля. Не бойся, она тоже рыбалит. Конкурентка наша.

       Цапля тоже заметила их, с шумом вырвалась из камышей и, лениво расправив крылья, низко полетела над рекой. Ее длинные ноги едва не касались воды.

       — Змея! — снова заорал Гена. — Ой, она плывет к нам!

       — Да что ж ты такой горластый! — досадливо упрекнул его Алексей. — Это ужик, он не ядовитый, не бойся.

       Нагнувшись, он ловко выхватил тонкую змейку из воды. Гена со страхом смотрел, как она извивается в его руке.

       — Видишь: у него два желтых пятнышка, — Алексей показал мальчику головку змеи. — Это отличительный знак ужа. У ядовитой гадюки таких пятен нет. Вот ее надо бояться.

       — А это что у него, не жало?

       — Нет, это язык. А жало у змеи — ее ядовитые зубы. Но ужик их не имеет.

       Алексей опустил змейку в воду, и та быстро уплыла в камыши.

       — Давай, что ли место поменяем, — предложил он, — что-то здесь совсем клева нет.

       Он снова взялся за весла, и они поплыли вверх по реке. Нашли тихое местечко, где течение было, не так заметно, и снова забросили удочки. Сразу пошли поклевки — одна за другой. Они поймали несколько таранок, красноперок, приличного жереха и окуньков. Но большая рыба все не попадалась. Тогда Алексей насадил на крючки еще трепещущих мальков и подъехал поближе к камышам. И сейчас же клюнула какая-то крупная рыба. Чтобы ее вытащить, пришлось повозиться. Это оказалась большая щука — в ее зубастой пасти застрял малек. Они поймали несколько щук разных размеров. Вдруг из камышей выплыл зверь, похожий на мокрую кошку, и принялся плавать возле лодки.

       — Это выдра, — сказал Алексей и стал удочкой хлестать по воде, пытаясь прогнать незваную гостью, — сейчас всю рыбу распугает.

       Но та продолжала бесстрашно шнырять вдоль лодки. Пришлось переплывать на третье место. Здесь у Гены начались неприятности. Сначала его крючок застрял в камышах, и Алексей с трудом его отцепил. Затем крючок зацепился за Генину рубашку, и снова его долго выпутывали из ниток. В итоге на рукаве появилась приличная дырка. Когда же этот противный крючок впился Гене в палец, Алексей понял, что мальчик устал.

       — Пожалуй, на сегодня хватит, пора закругляться, — сказал он, обрабатывая йодом ранку, — с полсотни рыбок наловили. На хорошую уху. Не очень больно?

       — Не, ничего, терпимо, — гордо ответил Гена.

       Он был очень доволен поездкой. Мальчик уже предвкушал, как будет рассказывать девочкам, маме и бабушке обо всем, что с ним приключилось в это замечательное утро. Они вернулись к обеду изрядно проголодавшиеся. После обеда Алексей полюбовался спящими близнецами и засобирался к себе домой. Пойманную рыбу почистили и положили в морозильник, отложив приготовление ухи на потом. Гена увязался проводить Алексея. Он уже нравился мальчику. Кроме того, Гене очень хотелось задать Алексею вопрос, вертевшийся у него на языке.

       — Почему твои дети родились у моей мамы, а не у твоей жены? — набравшись храбрости, спросил он.

       — Так моя в свое время сглупила, — вздохнул Алексей, — и теперь у нее детей не будет. Да ты маленький еще, не поймешь. И кто ж знал, что Света дитя оставит, да еще двойню родит. А теперь они у меня вот где, — он похлопал ладонью по груди, — я как их увидел, так прикипел к ним душой. Забрал бы их, если бы твоя мать отдала. Так ведь не отдаст.

       — Я сам ей это предлагал, — сказал Гена, удивляясь схожести их мыслей, — а она говорит, что они умрут без ее молока.

       — Да чепуха это! Сейчас столько всяких молочных смесей продают. И на молочной кухне можно питание доставать. Даже моя жена согласна. Она не потому не отдаст.

       — А почему?

       — Да ты что! Какая ж мать отдаст своих детей? Женщина!

       — И что ты делать будешь?

       — Не знаю. Пока ходить к вам буду. Спасибо, твои не возражают. А там посмотрим. Ну, а у нас с тобой теперь как? Мир?

       — Мир! — Гена крепко пожал руку Алексея и осторожно спросил:

       «А еще когда-нибудь возьмешь меня на рыбалку»?

       — Время будет — выберемся. Ну, бывай!

       Он хлопнул Гену по плечу и ушел. На следующее утро Гена и девочки радостно побежали в детский сад, по которому сильно соскучились. Не терпелось поскорее встретиться с ребятами, рассказать о своих приключениях, послушать друзей. Перед тем как они разъехались, воспитательница попросила каждого приготовить к возвращению какой-нибудь подарок: выучить новую песню или стишок, или сочинить рассказ, как провел лето. Чтобы всем было интересно послушать. Гена надумал рассказать о морской рыбалке. Он видел, как внимательно слушал его Алексей, и решил, что ребятам тоже будет интересно. А Маринка сочинила песенку про щенка. И слова, и музыку сама придумала. Когда она пропела ее Гене с Леной, те даже запрыгали от восторга. Лена тут же предложила, чтобы они втроем ее разучили и спели в садике. Однако там их ожидало сильное разочарование, − ведь они не досчитались больше половины друзей. И Славик Гусев, и Веня Ходаков, и Вася Репкин, и многие другие ребята, кому исполнилось семь лет, пошли в школу. Стали первоклассниками и те, кому исполнялось семь лет только в сентябре, — их тоже приняли. Кроме Гены с Леной и Маринки, в их группе остались Сашенька Оленин и Ирочка Соколова, Шурик Дьяченко, прозванный Веснушкой из-за обилия золотистых пятнышек, покрывавших его щеки и нос, и такая же веснушчатая Шурочка Пашкова. А также еще несколько мальчиков и девочек, которым исполнялось семь лет только в октябре и позже. Самыми старшими в группе оказались Гена и Лена. Зато в ней появились новые ребята, с которыми еще предстояло познакомиться. Хорошо хоть воспитательница осталась старая. Хотя вообще-то она была молодая и веселая. Ее звали Татьяной Васильевной, но все ребята за глаза называли ее Танечкой. Танечке очень шли модная короткая стрижка, брючные костюмы, которые она только и носила, и большие очки, то и дело сползавшие на кончик носа. Она была чрезвычайно смешлива и могла хохотать по любому поводу и даже без повода — просто так, от хорошего настроения. Но поскольку Танечка обожала своих малышей, то каждый раз обливалась слезами, провожая их в школу. А поскольку ей постоянно доверяли старшую группу, то рыдать приходилась ежегодно. Гена с Леной вернулись с летнего отдыха позже других детей, и сразу попали с корабля на бал. Именно в этот день и должен был состояться утренник, на котором ребята собирались дарить друг другу свои подарки. Хорошо, что они накануне повторили песенку — как чувствовали. Правда, Танечка назначила им выступать в самом конце утренника, но это их не расстроило. Выступающих было немного — ведь новенькие не знали о празднике и ничего не приготовили. А, как известно, первые и последние номера запоминаются лучше всего. Ирочка Соколова, всю прошлую зиму занимавшаяся в балетной школе, очень красиво исполнила танец маленького лебедя. Она была такая хорошенькая в своей белой блестящей пачке и с белыми розочками в каштановых волосах! Сашенька Оленин хлопал ей больше всех, а она не сводила с него глаз даже во время танца.

       - Вот хорошо, что они снова дружат, обрадовалась Лена. Может, Ирочка теперь не будет на меня дуться, − а Гена перестанет драться с Сашей из-за того, что тот ходит за мной хвостиком.

       Наконец воспитательница объявила их выступление. Сначала Гена очень эмоционально рассказал о морской рыбалке. Он бурно жестикулировал, показывая, как дядя Отар выламывал ядовитый шип из спины катрана и забрасывал рыбину в лодку. В доказательство Гена показал фотографию, тут же пошедшую по рядам. Все ребята восхищались уловом, с завистью глядя на Гену, − а девочки просто ахали.

       — А сейчас, — объявила Татьяна Васильевна, — Гена Гнилицкий, Лена Туржанская и Марина Башкатова споют новую песенку, приготовленную нам в подарок.

       Дружная тройка появилась перед ребятами. Лена сделала шаг вперед и торжественно объявила:

       «Песенка про щенка под названием «Веди меня гулять». Слова и музыка Марины Башкатовой».

       И они запели:

«Еще светло не стало,

И в окнах ни огня,

Но кто-то одеяло,

Уже стащил с меня».

       — Это, наверно, папа, — предположил рыженький мальчик, сидевший в первом ряду, — с меня папа всегда утром одеяло стаскивает.

       — Нет, — засмеялась Лена, — ты слушай дальше.

       И они продолжили:

«Веди гулять собаку!

Веди гулять собаку!

Веди гулять собаку!

Уже начало дня».

       Следующий куплет Гена пел один:

«Вот я пришел из школы,

Охота пожевать,

Но мой щенок веселый,

Командует опять.

Веди гулять собаку!

Веди гулять собаку!

Веди гулять собаку!

Хочу скорей гулять!».

       Ребята дружно засмеялись и зааплодировали.

       — Погодите аплодировать, — заметила Лена, — это еще не все. И они снова запели:

«Вот вечер наступает,

За окнами темно,

Но песик снова лает,

И требует одно».

       — Веди гулять собаку! — дружно запела вся группа. — Веди гулять собаку! Веди гулять собаку!

       — Хочу гулять давно! — закончили Гена, Лена и Маринка под оглушительные аплодисменты.

       — Замечательная песня! — заключила Татьяна Васильевна. Мариночка, неужели сама сочинила?

       — Сама, — подтвердила Маринка. Соседскому мальчику подарили щенка — пуделиху. Когда я с ней играла, стихи сами пришли на ум. А они такие певучие! Я попробовала один мотив, другой — и получилось. Я еще один стишок про пуделя сочинила. Только мне неудобно его читать.

       — Почему?

       — Ну, там, как это, в общем, как он лужу сделал. На полу.

       — Прочти, прочти! — закричали ребята, — Ну и что здесь такого? Прочти, не стесняйся!

       — Ну, хорошо, — согласилась Маринка, — слушайте:

«Стих про пуделя.

Очень юный малый пудель,

Лужу длинную напрудил,

И прогавкал мне в ответ,

Что давно настал рассвет,

Черной кошкой смылась ночь,

И терпеть уже невмочь».

       — Замечательно! — восхитилась Татьяна Васильевна под хохот детворы.

       — Ты как настоящая поэтесса сочиняешь. Я твои стихи на радио отправлю — у меня там знакомая. Пусть прочтут на детской передаче. А песенку предлагаю всем разучить и спеть на фестивале «Здравствуй, осень» через две недели во Дворце строителей. Может, выйдем в число победителей. Все-таки своя песня. Сами придумали и слова, и музыку. Завтра же начнем репетировать. Валентина Ильинична подберет на пианино мелодию, и приступим. Все согласны?

       — Согласны! Ура! — закричали ребята.

       — А теперь новость. С завтрашнего дня в старшей группе будут проводиться уроки − по два часа в день. Будем готовиться к школе: учиться читать, писать и считать.

       — А мы что будем делать? — спросил Гена. Мы с Леной давно умеем, и писать, и читать, и считать. А Лена даже знает математику за третий класс. И Марину Башкатову мы уже научили.

       — А вы будете помогать тем деткам, у которых с учебой не получится. А иногда, может, и учительницу замените. Она ведь не только у нас будет работать. Если занята будет или не дай Бог заболеет. Я помню, как Леночка в прошлом году учила ребят читать, − у нее очень хорошо получалось.

       — Еще бы, — подтвердил мальчик, — у нее ведь и мама преподавательница, и тетя. Знаете, у нее мама профессор. Она ужасно умная! Книжки пишет. И статьи в журналы.

       — Конечно, знаю. Только не надо говорить «ужасно умная», можно сказать «очень умная». И дочка у нее тоже большая умница.

       — И красавица! — добавил Гена.

       — И очень красивая, — согласилась Татьяна Васильевна, — но ты заметь: у нас все девочки красивые. Некрасивых нет. Какая Ирочка хорошенькая — просто глаз не оторвать. А какие у Шурочки косы. А у Настеньки Селезневой, какие ямочки на щечках, когда улыбается, − так и хочется их чмокнуть. Нет, у нас все девочки — прелесть!

       Все равно Лена красивее всех, упрямо подумал Гена. Но возражать не стал. Пусть лучше он один это понимает, чем все. Меньше приставать к ней будут. Но к его великому сожалению, красивые девочки, и особенно Леночка, нравились не только ему. И в группе, и во дворе возле нее постоянно крутились мальчишки разных возрастов. Даже в провожатые набивались. И чтобы отстоять свое единоличное право на ее общество, Гене частенько приходилось пускать в ход кулаки. Вот где пригодилось ему знание приемов, полученных на секции и у Отара. Не раз и не два пацаны с разбитыми носами и подбитыми глазами с ревом бегали жаловаться воспитательнице и бабушке на Генино рукоприкладство. Но он упорно твердил, что защищал Леночку от их приставаний. Отголоски этих битв доходили и до Ольги. Она понимала, что следует приструнить драчуна, − но ей очень не хотелось это делать самой. Ольга считала, что напрямую вмешиваться в детские отношения взрослым не следует. Надо чтобы Гена сам пожалел побитых мальчиков, почувствовал чужую боль, как собственную. Чтоб испугался исключения из секции и ссоры с Леной. Чтобы сам понял, что так делать нельзя. А от простых выговоров и наказаний он ведь не изменится — только затаится на время, а затем примется за прежнее. Ольга была убеждена, что влиять на поведение ребенка можно только воспитанием. Не угрозами и запретами, не криком и подзатыльниками, а воспитанием. Воспитанием, прежде всего чувств — ведь именно они управляют поступками человека в любом возрасте. Поэтому она пересилила желание призвать маленького ревнивца к порядку, решив поручить это самой виновнице его выходок. Но, понаблюдав за дочкой, Ольга с огорчением поняла: Лене, может быть втайне от нее самой, нравится, что вокруг нее разыгрываются такие нешуточные страсти. Это открытие огорчило Ольгу значительно сильнее Гениных выходок. Оно означало, что девочка уже почувствовала силу своей красоты, поняла, каким грозным оружием владеет. А ведь она, Ольга, так старалась внушить дочке, что главное — не красивая внешность, а красота души. Выходит, плохо внушала.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Ирина Касаткина.