ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА. ГЛАВА 31. ЧАСТЬ 2.

       Глава 31. ТРЕТЬЯ ЧЕТВЕРТЬ. ЧАСТЬ 2.

       В последний день каникул они вернулись. Маринка с Геной видели в окно, как Ольга и Лена вошли во двор - обе такие веселые, довольные. Шедший позади Дима нес их чемодан и какую-то супермодную сумку. Недолго пробыв у них, он вышел с этой сумкой и убрался восвояси. Значит, сумка была его, а их он провожал с поезда. Но потрясение, которое они испытали на следующий день перед уроком физики, можно было сравнить только с землетрясением. Причем не меньшее потрясение, только со знаком «плюс», испытала и сама Лена. Перед звонком, когда они уже расселись по местам, в физический кабинет вошел Дима. Он спокойно пересек его, подошел к столу, за которым одиноко сидела Лена, сел рядом и по-хозяйски принялся раскладывать учебники. Класс онемел. Все уже были в курсе их отношений и сразу повернули головы к Гене. Он сидел с серым лицом, упорно разглядывая что-то на крышке стола. Не говоря ни слова, Маринка встала и села рядом с ним. Продолжая молчать, он положил руку ей на плечо и привлек к себе. Она уперлась лбом в его плечо и на мгновение замерла. И тут в кабинет вошла физичка. Моментально оценив ситуацию - ведь для учителей все их влюбленности не были секретом, они любили своих учителей и делились с ними - физичка, как ни в чем не бывало, объявила:

       - Сегодня индивидуальная работа. Повторяйте формулы магнетизма, в конце урока - летучка. Обстановка вольная, можете разговаривать друг с другом, но только шепотом. Считайте, что меня нет.

       И она уткнулась в какой-то учебник. А класс с облегчением занялся своими делами. Формулы магнетизма они уже вызубрили до тошноты. Не далее, как перед самыми каникулами, их по ним гоняли вдоль и поперек. И по диагонали.

       - Что ты здесь делаешь? - изумленно прошептала Лена.

       - Учусь, - скромно ответил он. - Теперь я ученик вашего класса. Я же обещал тебе после каникул сюрприз. Вот он. Ты рада?

       - Еще бы! Конечно. Только.

       И она показала глазами на Гену с Маринкой.

       - Лена, этот вопрос мы уже обсудили. Он закрыт. И давай к нему больше не возвращаться. Ты мне лучше скажи: что за формулы я должен знать к концу урока? Магнетизм для меня - китайская грамота.

       Лена открыла толстый учебник и показала ему таблицу формул - их было десятка полтора. Под каждой имелось название входящих в нее величин и соответствующие единицы измерений.

       - Ну допустим, я их вызубрю, - вздохнул Дима. - Но я же в них ничего не смыслю, они все для меня, просто, орнамент. Что за продукция эта индукция, с чем ее едят?

       Тогда Лена написала возле каждой формулы номера страниц, где она разъяснялась. И Дима погрузился в учебник. Время от времени он задавал ей вопросы, и она шепотом объясняла непонятные места. И заодно вместе с ним все повторила. Сначала в их сторону поглядывала то одна, то другая любопытствующая личность - но потом народ привык и перестал обращать на них внимание. В конце концов, у каждого хватало своих проблем.

       - Для начала неплохо, - похвалила физичка Димину работу. - Но боюсь, у вас возникнут проблемы с задачами. Вы из какой школы?

       Дима назвал.

       - Определенно, возникнут, - заметила она, услышав его ответ. - И что вас вынудило перейти к нам?

       - Личные обстоятельства, - не моргнув глазом, ответил Дима и задержал в своей руке руку Лены, которой она энергично дергала его за рукав.

       Класс фыркнул.

       - Понятно! - протянула учительница. - Что ж, придется вам поднапрячься, иначе остальных не догнать.

       - Не впервой! - отчеканил Дима. - Тем более, помощь будет оказана. И очень квалифицированная.

       - Да уж, - улыбнулась учительница и посмотрела на Лену. - Помощница у вас хоть куда.

       - Ученик тоже достойный, - не унимался Дима.

       - Дима, уймись, - шепнула Лена сердито. - Замолчи сейчас же!

       - Ну-ну, посмотрим, - иронично заметила физичка и встала. - К следующему уроку прошу повторить задачи магнетизма. Будет контрольная.

       - А когда билеты дадите? - выкрикнул Саша Оленин.

       - Какие билеты?

       - К выпускному экзамену. Во всех школах учителя продиктовали билеты - мне Соколова показывала.

       - Никаких билетов!

       - А как же нам к экзамену готовиться? Мы же не знаем, что учить.

       - Как это не знаете? А программа на что? Вон она вывешена. Перепишите и готовьтесь.

       - А задачи?

       - Задачи надо уметь решать любые. Не задавай глупых вопросов, Оленин. Ишь, билеты ему подавай! - рассердилась учительница. - Шпаргалками все равно не удастся воспользоваться, не надейся. Учи все подряд.

       - Никита Сергеевич, в одиннадцатом «А» драма назревает, - сказала она директору, заглянувшему на перемене в учительскую. - Зачем этого красавца перевели туда из сорок седьмой? Во-первых, он же у меня поплывет на задачах. Во-вторых, вы посмотрите на Гнилицкого - туча тучей. Ох, дождемся мы грома и молнии! Прыжки с балкона детской шалостью покажутся.

       Ничего не ответил директор на эти справедливые слова - лишь тяжело вздохнул да показал на потолок. После уроков Гена с Маринкой специально зашли в школьную библиотеку, чтобы не столкнуться во дворе с этими двумя. Здесь они застали Веньку, менявшего очередной детектив. Он их непрерывно глотал, не пережевывая, и они, не задерживаясь в памяти, вылетали из его головы обратно. Поэтому библиотекарша каждый раз незаметно подсовывала ему уже прочитанные книжки, и он их безропотно брал снова.

       - Привет! - обрадовался он им. - Слушайте, у меня гениальная идея! Чем ходить с постными рожами, почему бы вам не влюбиться друг в друга? Вы так смотритесь!

       - Если бы ты, придурок, - внушительно произнес Гена, нависая над низеньким Венькой, - не был сильно ушибленным на головку, я бы тебя сейчас по уши в землю вогнал! Но я убогих не убиваю.

       - Уже и пошутить нельзя! - возмутился Венька, опасливо поглядывая снизу вверх на Гену. - Скоро совсем психом станешь. Эй, ты чего?

       И отскочив от Гены, шагнувшего к нему со сжатыми кулаками, он опрометью кинулся вниз по лестнице.

       - Мама, ты знаешь, Дима теперь учится в нашем классе, - огорошила Лена вернувшуюся с работы Ольгу.

       - Вот это новость! - только и сказала та.

       Ну и возможности у его матери - подумала.

       - И что? - спросила Ольга. - С кем он сел?

       - Со мной. А Марина сразу пересела к Гене.

       - И как они? Как себя ведут?

       - Ох, мама! Так жутко на них смотреть. Особенно на Гену. А Дима говорит: не обращай внимания.

       - Ты не ответила на мой вопрос. Как Гена себя ведет?

       - Никак. Как неживой. Молчит и все. Его даже учителя не трогают. Совсем к доске перестали вызывать. Мне кажется, они тоже все понимают. Знаешь, такое затишье, как перед бурей. От этого так тяжело.

       - Думаешь, он что-то замышляет?

       - Не знаю. Но вид у него, мне даже страшно становится. Может, нам с Димой в другую школу перейти?

       - Поздно, Лена. Две четверти осталось - кто ж вам позволит? И потом - по какой причине? Что вы скажете? Нет уж, доучивайтесь в этой. Напрасно Наталья Николаевна это сделала. Это, конечно, Димина затея, а она пошла у него на поводу. А что Марина?

       - Не знаю. Дима уверяет, что у нее только дружеские чувства. И к нему, и ко мне. А я, как вспомню ее проклятия.

       - Какие проклятия? Ты мне ничего не говорила.

       - Не хотела тебя перед поездкой расстраивать. Я к ней пришла попросить прощения, как ты советовала, помнишь? А она сказала, что проклинает меня. Что попросит Бога наказать меня. Что желает мне всего самого худшего. Я, как вспомню, - аж мороз по коже.

       - О, Боже! Так и сказала?

       - Да, мамочка. Правда, потом, на балу она через Диму попросила у меня прощения. А ему сказала, что хочет с нами дружить по-прежнему. И нашла там себе парня. Теперь, вроде, с ним гуляет.

       - И ты в это веришь?

       - Честно говоря, нет. Хотя я их видела, и они даже целовались. Но, по-моему, это камуфляж. Знаешь, она по-прежнему пишет стихи для Диминых песен. Даже на балу прочла ему одно - про лето. Очень хорошее.

       - Лена, она его любит. Так сильно, что согласна терпеть ваши отношения - лишь бы он не отвергал ее дружбу. Бедная девочка! Бедные вы все! Чует мое сердце - беда не за горами.

       - Мама, что нам делать?

       - А что вы можете сделать? Ты же понимаешь: Гену может устроить только одно - то, что для вас неприемлемо. А все остальное - неприемлемо для него. Ведите себя с ним крайне осторожно. Не обостряйте. Не нарывайтесь. Не демонстрируйте свои отношения. И лучше бы вы сели порознь.

       - Нет, Дима ни за что не согласится. Но мы ничего не демонстрируем. Разговариваем - и больше ничего. Он вообще стал как-то спокойнее. Раньше чуть что, особенно, когда мы оставались наедине, он прямо.

       Лена чуть не ляпнула «набрасывался на меня». Еще мама не то подумает. Но Ольга правильно поняла ее заминку. И облегченно вздохнула. Значит, мальчик решил не форсировать отношения. Слава богу, можно на какое-то время перевести дух. Может, Гена постепенно привыкнет видеть их рядом, смирится. Хотя в это верится с трудом. Что же им остается? Только одно: ждать и надеяться. И молить бога, чтобы все обошлось. А между Димой и Леной и вправду установились на удивление ровные, спокойные отношения. На Ленино удивление. Потому что Диме удивляться было нечему. Ведь это он скрутил свои желания в тугой жгут и завязал их морским узлом. Но они все равно то и дело пытались развязаться и вырваться на волю. Внешне все выглядело вполне пристойно. Они приходили к ней из школы и обедали, причем Дима иногда умудрялся притаскивать в своей сумке даже мясной фарш. И готовил сам, да еще покрикивал на Лену, чтобы та не мешала.

       Обеды он готовил очень вкусные - даже Ольга удивлялась его кулинарным способностям. Потом они садились за уроки. Дима задался целью ни в чем не отставать от Лены - а это, надо вам сказать, было отнюдь не просто. Столько пришлось латать дыр, столько наверстывать, что порой голова кругом шла. Но, если Дима ставил перед собой цель, то пер к ней, как танк. Сидел за книгами день и ночь - даже похудел, занимаясь. И через какой-то месяц все новые четверки и пятерки стали украшать его дневник. Скрепя сердце, он его все-таки завел. Расписываясь в дневнике каждую неделю, Наталья Николаевна все больше укреплялась в мысли, что поступила правильно: Дима землю рыл, чтобы не отставать от других, не выглядеть у доски смешным. Он даже осунулся, и под глазами появились темные круги. Теперь уже Наталье Николаевне приходилось уговаривать сына сбавить обороты - ведь так недолго и надорваться.

       - Пустяки! - отмахивался Дима. - Человеческий мозг способен вместить в десятки раз больше информации, чем мы привыкли думать. Просто, мой мозг за десять лет безделья отвык интенсивно шевелить извилинами. Это, как мышцы, - чем больше тренируешь, тем они сильнее. Так и мозги - чем больше учишь, тем легче учить.

       Взять, к примеру, Лену. Она с трех лет развивала мозги. Во втором классе решала задачи за пятый. Так ей стоит один раз прочесть материал - и она уже все знает. Ты бы посмотрела, как она занимается. Это песня! Одного учебника ей мало - ей подавай все, что издано на эту тему. Из Публички не выходит. Мама, мне иногда кажется, что она с другой планеты. Даже страшно становится. Вдруг за ней прилетят из космоса и увезут. Жуть берет!

       - Дима, ты в нее очень сильно влюблен - вот тебе и мерещится бог знает что. Обыкновенная девушка, правда, очень красивая. Еще бы ей не быть красивой - мама блондинка с Севера, папа синеглазый грузин. Такая смесь кровей.

       - Нет, мама, ты не понимаешь. Если бы дело было только в красоте. Такой, как она, во всей школе нет. Это все говорят. Да что там во всей школе - во всем городе. И, наверно, во всей стране.

       - И во всем мире, - засмеялась Наталья Николаевна.

       - Напрасно смеешься! Если бы ты узнала ее поближе, сама бы так считала. Но тебе этого не понять.

       - Где уж мне! Но скажи: зачем ты так на химию налегаешь? Тебе же ее в институт не сдавать.

       - Да, ты не знаешь нашу химичку! Вкатает трояк в аттестат, глазом не моргнув.

       - Ну и ладно. Подумаешь, одна тройка.

       - Да ты что! Как я потом Лене буду в глаза смотреть? Тройка в аттестате, когда у нее все пятерки - это же позор. Нет, не расхолаживай меня. Иди лучше на кухню, не мешай. А то я с тобой проболтаю, а через час Лена меня проверять будет.

       - Она сюда придет?

       - Нет, к ней пойду. Ее сейчас дома нет - она в библиотеке сидит. Но через час должна вернуться.

       - А почему она к нам не приходит? Всего один раз была - на твоем дне рождения. Мариночка - та чуть ли не каждый день прибегала. Лене что - не нравится у нас?

       - Мама, какая разница - у нее, у нас? И потом, Лена не Марина. И хватит об этом.

       Поистине, когда человек счастлив, он горы может свернуть. И наоборот, в несчастье у человека порой опускаются руки, и он становится рабом своей беды. В отличие от счастливого Димы Гена перестал заниматься совершенно. Школу он не пропускал, но на уроках смотрел, в основном, не на доску, а в окно. Дома часами сидел, уставившись в одну точку, и даже близнецы не могли его расшевелить. Видя его таким несчастным, они стали ходить при нем на цыпочках и разговаривать шепотом, как будто в доме был больной. Правда, на оценках Генино ничегонеделанье сильно не отразилась. В третьей четверти нового материала уже не объясняли - по всем предметам шло повторение пройденного. Поэтому на зачетах и контрольных он пользовался багажом старых знаний. О медали он забыл, да она ему уже и не светила: в журнале появились тройки и даже одна двойка.

       Гена больше не собирался поступать в институт. Он вообще перестал думать, что с ним будет после школы - ему стало абсолютно все равно. Его несчастье было столь велико, что он начисто потерял интерес к жизни. У него была только одна цель, одно сжигающее его душу желание: разлучить их, не допустить, чтобы Лена досталась «этому подонку». Гена понимал, что, даже если они расстанутся, она с ним уже никогда не будет. Никогда ему не завоевать ее любовь. Но пусть и этот гад утрется! Гена пристально следил за каждым шагом Димы, надеясь, что тот рано или поздно проявит свою изменническую сущность, - и тут он, Гена, откроет Лене на это глаза. Гена знал, что Рокотов почти все время проводит у Туржанских. Сначала он места себе не находил от ревности, но потом как-то отупел, привык. В одном он был убежден - настоящей близости между ними еще не было. Только эта мысль и держала его на плаву.

       - Почему ты так уверен в этом? - допытывалась Маринка. - Они же постоянно вместе. А я Ленку знаю: для нее любовь - все! Она начисто лишена ханжества. А он, тут вообще не о чем говорить. Небось, только об этом и думает.

       - Они иначе смотрят друг на друга, - объяснял ей Гена. - Когда все было, смотрят совсем по-другому. Вон, взгляни на Оленя и Ирку. Как Олень на нее смотрит? По-хозяйски. И Ирка на него - не смущаясь, как женщина. Точно так же смотрели друг на друга и Шурка с Шурочкой. А у этого подонка на Лену взгляд - так бы и съел! Голодный взгляд. А она на него смотрит пока стеснительно, с опаской. Я же наблюдаю за ними и все вижу. Не сомневайся - у них еще ничего не было.

       - Ну не было, так скоро будет. Он же после школы только домой забежит и сразу к ней несется. И торчит у нее, пока ее мать с работы не вернется. Что им мешает?

       - Не знаю. Но если это случится, я узнаю. Я тогда его точно убью. Пусть сяду - мне все равно.

       - Тогда и меня сразу убивай. Я же без него не могу жить - неужели ты этого до сих пор не понял? Нет, убивать - не выход. Надо, чтобы она в нем разочаровалась, чтобы сама его бросила. Только как это сделать?

       - Чтобы это сделать, надо побольше знать о нем - о каждом его шаге. Ты заметь: он в последнее время задружил с Сашкой Оленем. Как же - оба красавцы удалые, ходят, нос задрав. А Сашка еще тот змей-искуситель! Вот посмотришь, он Рокотова во что-нибудь втравит. Ох, какая мне идея в голову пришла! Все, я знаю, как это сделаю.

       - Как?

       - Не спрашивай, Марина, это пахнет тюрьмой. Но мне плевать. Лишь бы денег хватило.

       - Не будет хватать, у меня займешь. Ты бы поделился, что задумал. Я тебе, может, пригодилась бы - я же на твоей стороне.

       - Нет, это слишком опасно. Не хочу тебя втягивать. Деньги сам заработаю, если не хватит. Все, ступай, мне некогда.

       Гена был прав - Дима изо всех сил держал дистанцию. Даже когда они были одни - а оставались они вдвоем и надолго практически каждый день - он ничего такого себе не позволял. Нежный поцелуй, дружеское объятие - и все. Он приучал ее к себе постепенно, ожидая, когда она сама потянется к нему. Он хотел, чтобы последний решающий шаг Лена сделала сама. А она - ну что вы хотите от шестнадцатилетней девочки, помешанной на учебе и компьютере? Лена вообще об этом не думала. Диму она очень любила, но по-своему. Правда, когда он ее особенно жарко целовал, ей делалось как-то не по себе. Но это случалось так редко. Нет, она, конечно, все понимала. Когда-нибудь они окончат школу и поженятся. Уже довольно скоро. И тогда между ними все и произойдет. А пока, он же перестал набрасываться на нее, как тигр из зарослей. Ведет себя смирно, ласкается, как котенок. И прижаться к нему можно, и потереться носом о щеку. И волосы разлохматить. А однажды он посадил ее к себе на колени. Она сначала противилась, но потом села. Осторожно поцеловала его в светлую макушку и положила на нее щеку. А он обнял ее за талию и замер. Потом отпустил. И тоже ничего особенного не произошло. И все же однажды он не сдержался. Это случилось перед их последними весенними каникулами.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Ирина Касаткина.