ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА. ГЛАВА 30. ЧАСТЬ 4.

       Глава 30. ПОЕЗДКА В МОСКВУ. ЧАСТЬ 4.

       Дима проводил Лену домой, и она сама поцеловала его в щеку, в губы и в нос. Это его привело в такой восторг, что он поперся в свою гостиницу через всю Москву пешком и опоздал на ужин, за что получил заслуженный нагоняй. Хорошо хоть нашлись сердобольные души, захватившие ему с ужина булочку, сосиску и сырок - иначе он лег бы спать голодным. Уже перед сном им объявили, что планы назавтра существенно меняются. Во второй половине дня вместо автобусной поездки по Москве они идут на экскурсию в МГУ, где после нее их ожидает грандиозный банкет вместе с участниками какого-то симпозиума. От этой новости все пришли в дикий восторг и так заорали «Ура», что прибежал администратор. Их руководитель и сам был потрясен неслыханной щедростью организаторов симпозиума. Где ж это видано, чтобы двадцати прожорливым гаврикам вдруг ни с того, ни с сего была оказана такая честь? Он сначала не очень поверил звонку из МГУ. Но когда оттуда прибыл какой-то представительный тип - весь из себя - и вручил ему официальное приглашение на бланке университета, пришлось поверить. Выходит, есть-таки на свете добренькие Буратино, заботящиеся о лучших представителях молодого поколения из провинции, мечтая увидеть их в рядах столичных студентов. Когда Дима позвонил Лене и сообщил ей эту потрясающую новость, даже Ольга удивилась. Чтоб каких-то школьников с Дона пригласили в МГУ, да еще и на банкет - это что-то невероятное. Ведь на каникулах в Москве гостили сотни учащихся со всех концов страны. За что же именно их группе такая честь? Когда она поинтересовалась у организаторов симпозиума, как получилось, что пригласили именно эту группу, да еще вне всякого протокола, те пожали плечами:

       - Вероятно, кому-то из спонсоров под занавес пришла в голову красивая идея - пригласить школьников из провинции. А то, что в этой группе ваша дочь, - наверно, чистая случайность.

       В университете группу встретили двое вежливых старшекурсников. Усадив ребят в аудитории, они рассказали им об истории университета. Спроецировав на большой экран его план, показали, где какие кафедры и лаборатории. Перечислили специальности, даваемые выпускникам, и назвали самых выдающихся из них. Затем ребят провели по этажам главного корпуса. А под занавес пригласили всех стать студентами МГУ - главного вуза страны. И надо сказать их призыв не пропал даром - около половины отличников немедленно возжелало попытаться сюда поступить. Тем более, что вступительные экзамены в МГУ начинались раньше, чем в остальных вузах, поэтому в случае провала можно было повторить попытку в другом месте. А потом был банкет! Когда проголодавшиеся отличники увидели, чем их будут угощать, они завопили от восторга, не стесняясь окружающей публики, как ни шикал на них руководитель.

       - Еще подумают, что вас голодом морят, - шипел он. - Прекратите, не позорьте свой город! Икры никогда не видели, что ли? И не набрасывайтесь на все сразу - ведите себя прилично.

       - А что, мы её, когда видим? - возражали ребята, хватая сразу по три бутерброда и накладывая себе на тарелки все подряд: салаты, грибы, рыбу, холодец, ветчину, язык и прочие деликатесы. - Ох и нажремся напоследок - хоть будет чего вспомнить.

       - Ну да, вам больше не о чем вспоминать, - ворчал шеф. - Кроме жратвы, вы больше ничего в Москве не видели. Да не набрасывайтесь на закуски - еще будет жаркое и десерт. Эй, откуда здесь шампанское? Я же велел все спиртное убрать.

       - Где шампанское? - притворно удивлялись ребята, проворно спрятав бутылки под стол. - Вам показалось, Денис Гаврилыч. Это же пепси-кола!

       И никто из них не замечал, как внимательно наблюдает за ними седоватый господин, сидевший в другом конце зала. Встретив Вадима, Тони усадил его за свой стол и стал с нетерпением ждать школьников с Дона.

       - Придет или не придет? - гадал он. - По идее, должна прийти - ее мать уже здесь. А вдруг захочет со своим приятелем в последний вечер по Москве пошататься? Вот будет жалость!

       Но когда вся группа ввалилась в зал, он сразу заметил ее. Тихая девочка в скромном голубом платьице - она резко выделялась из компании шумных сверстников. И, конечно, ее белобрысый дружок был тут же.

       - Белый ангел в голубом, - подумал Тони, и толкнув Вадима, показал ему на девушку.

       - Смотри внимательно и запоминай. С этой минуты ты берешь эту девушку под наблюдение и охрану. Чтобы ни один волос не упал с ее головы.

       - И зачем она тебе нужна? - поинтересовался Вадим.

       - Ты знаешь мою коллекцию драгоценных камней. Эта девушка станет моей главной драгоценностью.

       - Ты хочешь затащить ее в свою постель?

       - Нет, в постель мне ее добром не заполучить. Да я и не хочу этого. Лет пять назад - пожалуй. А сейчас стать ее любовником - нет, не хочу. Я хочу стать ей отцом, хочу видеть ее рядом с собой до конца дней своих. Хочу сделать ее счастливой, дать ей все! А в постели своей я не прочь бы видеть ее мать. Вон она - за тем столом с группой математиков из университета. Сероглазая блондинка лет сорока.

       - И как ты собираешься все это осуществить? Дело непростое.

       - Понимаю, что непростое. Слушай меня. Мы сделаем так. Пусть девушка закончит школу. Она собирается поступать в своем городе в Политехнический. К тому времени я выбью для этого вуза два-три гранда - и на первом курсе заберу ее в Бостон. Вроде как на пару лет.

       - А мать?

       - Когда дочь будет в Штатах, пришлю матери приглашение почитать лекции в том университете, где она будет обучаться. Думаю, не откажется. А там уже все проще.

       - А ее белобрысого куда денешь? Тут взаимная любовь - невооруженным глазом видно. Вдруг она к тому времени замуж за него выскочит? Очень похоже на то.

       - Что ж, выскочит - придется и его забирать. Хотя нежелательно. Он же на порядок ниже ее - во всех отношениях. Кроме роста.

       - Может, их тихо развести, пока у них далеко не зашло?

       - Не надо. Пусть все идет своим чередом. Девочка умная - она все взвесит, прежде чем на что-то решится. Думаю, у него и так ничего не выйдет. Сейчас она влюблена - это очевидно. Но до окончания школы, полагаю, между ними ничего серьезного не произойдет. Видишь: она захотела в Москве жить с матерью, хотя могла бы поселиться в гостинице и быть с ним рядом. Значит, постели здесь нет, и она к ней еще не стремится. А пока они окончат школу, всякое может произойти. Вдруг этот парень так себя поведет, что она сама с ним расстанется. Или случай какой их разведет. Главное, чтобы до того времени, когда я из страны ее заберу, с ней ничего не стряслось. Наймешь в ее городе надежных людей, поставишь в квартире все, что нужно. Чтоб глаз с нее не спускали, чтоб знали каждый ее шаг. Я могу на тебя рассчитывать?

       - Да без проблем. Все будет в лучшем виде. Крепко же тебя зацепило.

       - Знаешь, я вдруг понял: эти женщины для меня - самое дорогое, дороже их уже ничего не будет. Вадим, завтра я улечу. Сначала в Питер, потом в Штаты. Но ты будешь держать меня в курсе их дел. В случае чего, звони. Надо будет - езжай сам, бери все в свои руки. Открою тебе счет в банке - снимай, сколько надо. Я тебя знаю - ты лишнего не возьмешь. А получится все, как я задумал, отблагодарю по-крупному. Пока она в Москве, поснимай ее на камеру. Да и у нее в городе тоже. И присылай мне пленки. Чтоб ее лицо крупным планом.

       - Сделаю.

       - Ты придумай что-нибудь, чтобы на несколько минут ее ухажера удалить. Только без членовредительства. Хочу ее пригласить на танец, да боюсь - он ей не позволит. Ишь, как ревниво по сторонам поглядывает. Во-во, она уже одному отказала.

       Через пять минут к Диме подошел официант.

       - Молодой человек, вас просят к телефону. Это на третьем этаже.

       - Меня? - удивился Дима. - К телефону? Не может быть - здесь какая-то ошибка.

       - Вы Дмитрий Рокотов?

       - Я.

       - Значит, это вас. Кажется, междугородка.

       - Может, пойти с тобой? - заволновалась Лена.

       - Зачем вам беспокоиться? - заметил официант. - Я провожу вашего товарища и доставлю обратно в целости и сохранности.

       Они ушли. Через несколько секунд к Лене подошел высокий седоватый господин.

       - Разрешите? - Он протянул руку и просительно посмотрел на нее ярко-голубыми глазами.

       И тут Лена узнала его - это он смотрел на нее так пристально тогда, на симпозиуме. Она еще гадала, кто он: американец или наш.

       - Хорошо, что Дима вышел, - подумала девушка, вставая.

       Во время танца незнакомец смотрел на нее так ласково и доброжелательно, что Лена, осмелев, спросила:

       - Кто вы? Я вас видела на секции, когда мама выступала. Вы сидели за столом президиума.

       - Меня зовут Гор, Тони Гор. Я спонсировал этот симпозиум и многие другие, - с улыбкой ответил он.

       - Вы американец?

       - Да, я американец русского происхождения.

       - Вот почему вы так хорошо говорите по-русски. А давно вы уехали из России?

       - Очень давно.

       - Ну и как вам там - в Америке?

       - Хотелось бы, чтобы в России стало так же. А вы бывали в Америке?

       - Нет, что вы. Я вообще за границей не была.

       - А хотели бы?

       - Конечно, еще бы!

       - Значит побываете.

       - Обещаете? - шутливо спросила она.

       - Обещаю, - серьезно ответил он. - Не очень скоро, но побываете. Смотрите, ваш друг уже вернулся. Как свирепо он смотрит на меня.

       Лена оглянулась. Действительно, Дима сидел, набычившись, и бешеным взглядом следил за ними.

       - Улыбнитесь ему, - посоветовал Тони, - не то он сейчас скандал закатит.

       - Не закатит, - успокоила его Лена, но на всякий случай улыбнулась Диме и послала воздушный поцелуй.

       Он сразу посветлел лицом и тоже улыбнулся. И тут музыка кончилась. Тони отвел Лену на место и, поблагодарив, удалился.

       - Кто звонил? - поинтересовалась Лена.

       - Никто. Когда я взял трубку, там были одни гудки. А официант только развел руками и смылся. Думаю, им надо было выманить меня, чтобы этот тип тебя пригласил. Чтоб я не помешал. Чего ему надо?

       - Ничего. Просто, он нас видел на секции. Помнишь стол у стены, где спонсоры и всякое начальство сидели. Он американец, но родом из России. Хочет, чтобы в России жили так же хорошо, как в Америке.

       - Хотеть не вредно! И все же - чего он к тебе прицепился?

       - Я же говорю: ничего. Просто пригласил на танец. Не надо меня ревновать, Дима - мы же взрослые люди.

       - А что, только детей можно ревновать? Я не выношу, когда ты танцуешь с другим. Хочется подойти и набить ему морду.

       - Хорошо, я больше не буду. Смотри, он уже ушел. Не сердись, я же тебя люблю! Мне никто, кроме тебя, не нужен.

       После этих слов его настроение резко улучшилось, и они пошли танцевать. И все оставшееся время Лена танцевала только с ним - остальным отказывала.

       Глава 31. ТРЕТЬЯ ЧЕТВЕРТЬ. ЧАСТЬ 1.

       А в их далеком городе все каникулы умирали от обиды и ревности бывшие лучшие друзья Лены - Гена и Маринка. Внешне Гена выглядел спокойно, даже слишком спокойно. Но это было спокойствие мраморной статуи. Если бы кто-нибудь сумел заглянуть ему в душу, то поразился бы мраку, царившему там. Такой величины камень лежал на бедной Гениной душе, что как бы ярко ни светило солнце, ни один луч не проникал в нее. Все каникулы он проработал грузчиком на складе у Алексея. Заработанные деньги хотел отдать Светлане - ведь ему больше не нужно было копить Лене на подарки. Но та неожиданно отказалась их взять.

       - Купи себе, чего надо, - сказала мать, - а то ты все для других да для других. Хоть чем-нибудь порадуй себя.

       - Моя радость кончилась, - молча подумал Гена. - Навсегда.

       Но деньги припрятал. Вдруг пригодятся для осуществления его замысла. Пусть пока полежат. А Маринка жила, как заведенная. Вставала, ела, убирала квартиру, бегала в магазины - и все молча. Как будто в ней туго-туго закрутили пружинку, и та, медленно раскручиваясь, побуждала ее к привычным действиям. Но ведь завод когда-нибудь кончится. Что с ней тогда произойдет, Маринка не задумывалась. Жила по инерции - и все. Пару раз она сходила на свидание со Стасом. Но даже юморному Стасу не удалось ее расшевелить.

       - Что с тобой? - допытывался он. - Такое впечатление, что ты разучилась улыбаться. Ну-ка, улыбнись. Вспомни, как это делается.

       Маринка послушно попыталась. Улыбка получилась кислой - как будто съела лимон. Они сидели в парке на скамейке, где когда-то Дима ей читал ее же стихи. И деревья вокруг были те же, и кусты. Только все стало совершенно бесцветным - как будто мир покрыл серый несмываемый налет. Она вспомнила, как маленькой девочкой родители ее возили в Москву. Сначала Маринке очень понравилось метро, особенно эскалаторы. Но однажды ей попалась на глаза табличка «Выхода нет». Безысходность этого объявления так поразило ее психику и врезалось в память, что метро ей решительно разонравилось, и она стала просить, чтобы ее впредь возили только на трамвае или троллейбусе.

       - Неужели метро хуже трамвая? - удивлялись родители. - Оно ведь такое красивое! И быстрее намного.

       - Там выхода нет, - загадочно отвечала дочь.

       - Выхода нет, - повторила она эту фразу, забыв, что Стас рядом. - Нет выхода, вот в чем дело.

       - Ты, о чем? - не понял он. - Марина, что с тобой? Кто-то умер? Или ты неизлечимо больна? У тебя вид, будто ты только что потеряла близкого человека.

       - Я потеряла близкого человека, - покорно согласилась она. - Ох, Стасик, как мне худо, если бы ты знал! Только ты ни о чем не спрашивай, ладно? Тебе эта правда будет неприятна.

       - Ничего, переживу. Рассказывай, - потребовал он. - Не бывает безвыходных ситуаций. Из любой всегда можно найти выход. Даже если тебя съели папуасы - есть минимум два выхода. Выкладывай, и попробуем их отыскать вместе.

       И она рассказала - про себя и про Диму. Он выслушал ее и долго молчал, рисуя прутиком черточки на снегу.

       - Выходит, я у тебя, вроде отдушины, - наконец, произнес он. - Вот никогда не думал увидеть себя в этой роли. Очень, знаешь, несимпатичная роль.

       - Я понимаю, - грустно согласилась Маринка. - Прости. Ты хотел правду - ты ее узнал.

       И она поднялась, чтобы уйти.

       - Постой, - остановил он ее. - Сядь. Давай поговорим серьезно. Ненавижу бессмысленные страдания. Так говоришь, он влюблен в ту девушку? А она? Она отвечает ему взаимностью?

       - Да. Она сказала, что они любят друг друга.

       - Тогда твое дело безнадежно. Он, конечно, к тебе не вернется. Тебе остается одно - забыть. Оттого, что ты будешь жить, посыпав голову пеплом, ничего не изменится.

       - Легко сказать: забыть. А как? Ты бы забыл?

       - Запросто! Думаешь, я не влюблялся? Сто раз! И я бросал, и меня бросали. И видишь - ничего. Живу.

       - Ну научи меня. Как разлюбить?

       - Есть только один способ. Клин вышибают клином. Поняла?

       - Нет.

       - Что ж тут непонятного? Надо влюбиться в другого. Срочно. Гулять с ним, целоваться и все остальное. Время пройдет, и ты забудешь этого Диму. Еще и смеяться будешь над своими терзаниями.

       - Стасик, да разве ж я против? Да я была бы счастлива в тебя влюбиться. Но не могу - все время он перед глазами. Ты вот поцеловал меня и никакого впечатления. А когда он - я просто умирала от счастья. Вот дали мне его фотокарточку. Ставлю перед собой и три часа не могу оторваться. А потом реву и реву.

       - Тогда это клиника. Надо лечиться, раз такое дело.

       - Видно, только и остается.

       - Ну, ладно, - поднялся он, - с тобой все ясно. Случай тяжелый и запущенный. Но ты меня не забывай. А главное, подумай над моим советом. Все равно у тебя другого выхода нет. Если захочешь, звони - я еще какое-то время подожду.

       Он крепко поцеловал ее в губы и ушел. А Маринка еще долго сидела на скамейке, тупо глядя себе под ноги. Она быстро забыла про Стаса. Маринка думала о том, что завтра приезжает Дима и надо будет снова притворяться. Ничего, она соберется с духом и опять будет играть роль просто верной подруги. Ох, зря она все рассказала Стасу - он бы ей еще пригодился. Вот только Лену она не могла видеть. При одной мысли о ней у Маринки в душе пробуждалась такая ненависть, что она с трудом переводила дыхание - ненависть физически душила ее. Если бы это зависело от нее, Маринки, Лены бы не стало. Если бы она могла убить ее - убила. Но ведь она не могла этого сделать - просто, не была на такое способна. Воспитание не то.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Ирина Касаткина.