ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА. ГЛАВА 30. ЧАСТЬ 3.

       Глава 30. ПОЕЗДКА В МОСКВУ. ЧАСТЬ 3.

       Дима сел в кресло и задумался. Она, конечно, любит его - она сама ему в этом призналась. Но, когда они остаются вдвоем, в ее глазах появляется какая-то настороженность, словно она чего-то опасается. Наверно, он действует слишком напористо. Набросился на нее в купе, как кот на мышонка. И это его постоянное стремление сдавить ее в своих объятиях и целовать без остановки. Она ведь девочка - ей всего шестнадцать. Это ему через две недели восемнадцать, а шестнадцать и восемнадцать - это, как говорят в народе, две большие разницы. Нет, надо притормозить, надо приучать ее к себе постепенно. Торопливостью можно все испортить. Она, в конце концов, замкнется, и ее потом трудно будет растормошить. Поцелуй при встрече, поцелуй при расставании - остальное время можно наслаждаться созерцанием ее личика и общением. Удовольствие не меньшее. Она прекрасная собеседница, начитана, на все имеет свое мнение.

       Узнать ее поглубже, разговаривать с ней обо всем, наслаждаться шафраном ее души - разве это не счастье? Подождать, пока она совсем проникнется доверием к нему и начнет делать шаги навстречу. Вот же - поцеловала она его сегодня на балу. Правда, только в щеку, но что-то же толкнуло ее на это. Понятно, что его пение, аплодисменты слушателей, плюшевый щенок. Вот и надо поступать так, чтобы почаще вызывать в ней одобрение и восхищение. Она права: им нельзя спешить. Впереди последнее полугодие, выпускные и вступительные экзамены. Все это заботит ее, не дает полностью раскрыться навстречу любви. Ведь у нее такое ужасное чувство ответственности! И потом - на нее так влияет ее мама. Они же подружки, и Лена, наверняка, ей обо всем рассказывает. Нет, все! Впредь он будет осмотрительнее. Никаких резких движений - сдержанность и еще раз сдержанность. И постоянное внимание к ее настроению. Иначе можно все испортить. На следующий день в МГУ открывался симпозиум. Лена непременно хотела там присутствовать. А во второй половине дня - работа по секциям. И на одной из секций должна была делать доклад ее мама. Поэтому весь завтрашний день они решили провести в университете на Воробьевых горах.

       Диме не очень все это улыбалось, но выбор был только один - или с ней, или без нее. То есть, практически, выбора не было. Если будет скучно, - решил он, - буду просто любоваться ею. А может, станет интересно, все-таки информационные технологии - это же и мое будущее. Если что-нибудь пойму, буду слушать. Нет, буду слушать все, что будет слушать она, чтобы потом не хлопать глазами. Открытие симпозиума прошло шумно и сумбурно. Академик, который должен был его открывать, загрипповал, замену быстро найти не удалось. Многие участники явились с опозданием, во время приветственной речи в зале продолжалось хождение по рядам. То и дело хлопали сидения. Речи выступавших были абсолютно бессодержательны - так, одни общие слова. Просидев около часа и полностью разочаровавшись, Лена с Димой заявили Ольге, что им все это надоело и они идут гулять. Придут к трем на ее секцию. Пригнувшись, они выбрались из своего ряда и сбежали.

       Лена не раз бывала в университете в прежние приезды и немного ориентировалась в нем. Они походили по этажам, почитали объявления на стенах коридоров, поглазели на студентов, заглянули в аудитории и лаборатории. Никто их не останавливал и не прогонял. Устав, они оделись, вышли из здания и немного постояли на Воробьевых горах, любуясь панорамой столицы и болтая о том, о сем. В Москве потеплело - на градуснике было всего минус восемь. Но стоило Лене один раз кашлянуть, как Дима увел ее обратно. Они спустились в столовую и пообедали. Еще немного побродили по этажам и побежали разыскивать свою секцию.

       Они нашли ее довольно быстро. Секция «Внедрение информационных технологий в образовательный процесс» располагалась в одной из аудиторий второго этажа. Народ еще только собирался, и свободных мест было много. Они заметили в среднем ряду Ольгу, сели рядом с ней и с любопытством принялись разглядывать прибывающую публику. У правой стены аудитории стоял длинный стол, за которым сидели руководители секции и ее спонсоры. Стол был поставлен так, чтобы сидящим были одновременно видны и лица выступающих, и лица слушателей. Один из организаторов симпозиума и одновременно его главный спонсор - американец Тони Гор - тоже с интересом оглядывал ряды аудитории. Он заметил светловолосую даму и молодых людей рядом с ней. И невольно его взгляд задержался на Лене. Лена почувствовала на себе этот внимательный взгляд, посмотрела на его владельца - высокого седоватого мужчину - и перевела глаза на выступающего.

       За свою жизнь она привыкла, что ее часто рассматривают незнакомые люди, и научилась не обращать на это внимание. Смотрит - ну и пусть смотрит, пока не надоест. Посмотрит и перестанет. Симпатичный дядька, подумала она, высокий, выше всех за столом. Волосы с седоватые, а глаза голубые, молодые и очень умные. По возрасту годится ей в отцы. Наверно, какой-нибудь босс. Может, даже американец. Лена знала от Ольги, что деньги на проведение симпозиума выделили американские бизнесмены, занимавшиеся распространением информационных технологий в странах бывшего социалистического лагеря, в том числе и в России. Они тоже прилетели, чтобы принять в нем участие, и сейчас находились в этой аудитории. Наверно, один из них, - предположила Лена.

       И не ошиблась. Бизнесмен Тони Гор был выходцем из России. В те далекие времена у себя на Родине он звался Антоном Гордецким и подвизался в одном из ленинградских вузов на должности ассистента. Тогда он был нищ, тощ и пронырлив. За вызывающую фамилию, острый беспокойный ум, невыносимый характер и вечное стремление совать свой нос во все дырки начальство не любило Антона и постоянно мечтало его куда-нибудь сбагрить. И такой случай представился. То было время первых робких сношений с дальним зарубежьем. В их вуз из Бостона пришло приглашение выделить на полугодовую стажировку молодого специалиста в области информатики не старше тридцати лет, сносно владеющего английским. Антон идеально подходил под эти требования. И хотя до слез было обидно устраивать этому мерзавцу такую лафу, начальство все же отправило его в далекую Америку - дабы по возвращении использовать полученные им знания на благо родного института. Но, пожив с месяц вдали от руководящей и направляющей, Антон почувствовал неодолимое желание никогда больше не попадать под ее чуткое руководство.

       Сделав ручкой начальству, он женился по большой любви - к Штатам - на тощей и смешливой американке Аннет. Папа его жены владел изрядным пакетом акций компании, занимавшейся внедрением информационных технологий в разные производственные процессы, и имевшим собственное дело в этой области. Папа вовлек сметливого зятя в свой бизнес, и скоро их доходы стали расти, как на дрожжах. В отличие от многих соотечественников Антон был истинным трудоголиком. Когда нужно, он мог работать день и ночь, был легок на подъем и нюхом чуял самые прибыльные направления в их бизнесе. Первое время руководство института взывало к совести Антона и периодически давило на его маму, оставшуюся одной в десятиметровой комнатке многосемейной коммунальной квартиры. Маме дважды за счет института устраивали переговоры с беглецом, чтобы та уговорила его вернуться.

       - Тошенька, как тебе живется? - робко спросила мама в их первый разговор - вместо того, чтобы обрушить на него град упреков.

       - Как в раю, - ответил сын.

       Что было чистой правдой после его полуголодного житья в стране победившего социализма.

       - Деточка, а когда же ты вернешься?

       - Сделаю все, чтоб никогда! - клятвенно пообещал сын.

       - Но неужели тебя не мучает ностальгия?

       - Мама, ностальгия кончается при первом же воспоминании о нашем коммунальном туалете.

       Вскоре Антон - теперь уже Тони - настолько опередил тестя в деловой хватке, что тот с легким сердцем передал ему управление компанией и навсегда отстранился от дел. Через некоторое время он умудрился влететь на своем кадиллаке в серьезную аварию и не дотянул до больницы. Тони стал полновластным хозяином огромного и все приумножавшегося состояния. После того, как Аннет нашла себе такого же веселого кинорежиссера, они с Тони радостно расстались, оставшись добрыми друзьями, - и он стал наслаждаться свободной жизнью богатого холостяка. Мама давно умерла, и с бывшей родиной теперь его уже ничто не связывало. Но ностальгия, о которой она когда-то спрашивала, после сорока лет стала время от времени мучить его. И чем дальше, тем чаще.

       К тому времени в его стране произошли такие перемены, о которых он в прежние времена не мог и помышлять. Дружные союзные республики дружно разбежались, образовав независимые непонятно от кого государства. Это не пошло на пользу их экономике, и нищета приняла поголовный - за малым исключением - характер. И тогда Тони Гор решил искупить свою вину перед страной, где он родился и вырос. Тони понимал, что без современных технологий производство в ней никогда не поднимется и Россия в конце концов превратится в банановую республику. Поэтому он создал Фонд помощи науке и ученым, занимавшимся информационными технологиями. В частности, его Фонд систематически организовывал различные конференции и симпозиумы, на которых ученые разных стран обменивались последней информацией в этой области. Сам Тони всегда с удовольствием принимал в них участие. Вот и на этот раз он прилетел в Москву, чтобы посидеть на очередном симпозиуме, послушать доклады, а затем навестить Питер и поклониться могиле матери.

       После развода с Аннет Тони так и не женился. Женщин он имел много и каких хотел, но жениться на американке больше не желал. Нет, они были милы, энергичны, понимали толк в сексе и со вкусом одевались. Но не было в них чего-то, он и сам не мог толком объяснить, чего. Какого-то тепла, душевной доброты, что ли, так присущей русским женщинам. И потому, приезжая в Россию, Тони всякий раз с особым вниманием вглядывался в их лица. У Тони была две страсти - красивые камни и красивые женские лица. Можно сказать, он коллекционировал их. Страсть к красивым камням Тони унаследовал с далекого детства. Его мать происходила из старинной дворянской семьи, бывшей когда-то богатой и знатной. Вихрь революции одним махом уничтожил всех ее членов за исключением двух сестер. Старшая сестра вышла замуж за бывшего красного командира и приютила у себя младшую. Это их и спасло. Они сменили фамилии и зажили тихой жизнью, стараясь не привлекать к себе внимания. Но не получилось. Красный командир со всем семейством был вскоре репрессирован, но маму Антона почему-то не тронули.

       Она уехала в Ленинград и стала работать на заводе. Да так и доработала до старости на одном месте. Первое время мама страшно боялась, что за ней вот-вот придут и заберут. Когда во двор заезжала черная машина, она пряталась под кровать. Завидев издали военного, сворачивала за угол и пробиралась к дому дворами, прячась по подъездам и путая следы. Но со временем, решив, что о ней забыли, перестала пугаться каждого встречного и зажила спокойней. Мама никогда никому не рассказывала о своей прежней жизни - только Антону под большим секретом и непременно шепотом. От старшей сестры ей остались два старинных кольца - одно с рубином, другое с сапфиром. Они были тщательно спрятаны от посторонних глаз, и лишь изредка Антону дозволялось ими полюбоваться.

       - Это настоящие камни, - внушала ему мама, - не вареные, не то, что теперешние. Им цены нет! Пусть лежат на черный день - мало ли что.

       Мальчик любил рассматривать камни на просвет. Красные и синие огоньки, вспыхивавшие в них, казались ему отблеском далекой сказочной жизни, которой жили когда-то его репрессированные родственники. Ни он, ни его мать так до конца и не поняли, за что их убили. Ведь надо быть поистине чудовищем, чтобы у тебя захотели отнять жизнь подобные тебе существа. Но по словам матери все их родные представляли собой цвет русской интеллигенции и были добрейшими людьми - за исключением разве что мужа сестры, у которого действительно руки были по локоть в крови после участия в раскулачивании. Но и его в знак благодарности родная власть не замедлила отправить на тот свет вместе со всем семейством.

       - Ведь они были такими же, как мы, - с содроганием думал мальчик. - Как им, наверно, было больно и страшно, когда их убивали. О чем они думали в тот момент? Наверно, все пытались понять, за что? А может, надеялись, что в той, другой жизни, им будет лучше, чем в этой? Вот если бы это оказалось правдой.

       Став Тони Гором, он не утратил страсти к красивым камням и начал их коллекционировать. Мамины кольца после ее смерти бесследно пропали, будто их и не было вовсе. На вопросы Антона, куда подевались вещи, соседи только пожимали плечами и разводили руками. И он плюнул на поиски. Заказал по памяти похожие кольца и иногда, в минуты острой тоски принимался рассматривать камни на просвет. С этих камней и началась его коллекция.

       Страсть к красивым женским лицам Тони удовлетворял, незаметно любуясь ими. Иногда он подходил к привлекшей его внимание особе и, представившись фотокорреспондентом, просил разрешения ее сфотографировать. У него уже собралось несколько фотоальбомов, которые он любил просматривать на досуге. Лицо девушки, сидевшей в среднем ряду между дамой лет сорока и молодым человеком, сразу приковало его внимание. Почему-то на ум пришло воспоминание о цветущей яблоневой ветке на фоне синего майского неба. Он взглянул на это лицо раз, другой и почувствовал неодолимое желание смотреть на него, не отрываясь.

       - Дама, по-видимому, ее мать или очень близкая родственница, - думал Тони, - они непохожи, но что-то общее в улыбке, мимике определенно есть. Рот - да, губы схожи - наверно, все-таки мать. Молодой человек глаз с нее не сводит - тут, конечно, любовь. И не безответная, судя по ее взглядам на него.

       Объявили доклад профессора Туржанской, и он увидел, что дама встала.

       - Туржанская! - воскликнул он мысленно. - Математик Ольга Туржанская! Неужели та самая, чьи очень толковые статьи не раз попадались ему в определенных журналах? Никогда бы не подумал, что эта миловидная хрупкая дама - обладательница такого могучего ума. Воистину, русские женщины - загадка природы.

       Он вслушался в доклад и еще раз поразился ее знанию предмета и пониманию путей выхода из кризиса, в котором оказалось изучение точных наук в стране. Взглянув на девушку, Тони утвердился в предположении, что та - ее дочь. С такой любовью, с таким обожанием она смотрела на выступавшую - несомненно их связывали семейные узы. Тони вгляделся в мать девушки. Очень мила, очень! Не так, как дочь, но по-своему красива. Правильные черты лица, мягкий славянский профиль. Какое-то уверенное спокойствие и истинная интеллигентность чувствовались в ней. Чем-то она напоминала его мать. И позабытая нежность шевельнулась в душе Тони.

       - Наверно, тоже из Питера, - предположил он. - Да, с фотоаппаратом к ним не подойдешь - сразу получишь вежливый от ворот поворот.

       Внимательно выслушав ее доклад и проводив взглядом до места, где она с дочерью сразу стали что-то оживленно обсуждать, он принял решение. Дождавшись перерыва, Тони позвонил по сотовому давнему другу, возглавлявшему в столице одно из частных сыскных агентств. Друг часто выполнял его разные, в том числе и деликатные, поручения. Не раз он выручал Тони, разыскивая потерянные деньги Фонда и выясняя, в чей конкретно карман они уплыли. Друга звали Вадимом - он был молчалив, наблюдателен и безупречно относился к поручениям Тони. Тем более, что тот никогда не скупился на оплату. Кроме того, их связывала стародавняя дружба еще с тех далеких времен, когда оба были молоды, честолюбивы и вкалывали за гроши - Тони в своем вузе, а Вадим в одном из питерских НИИ.

       - Здорово, Шерлок! - приветствовал Тони приятеля. - Как разыскивается? Нюх еще не потерял?

       - Это ты, бродяга? - обрадовался Вадим. - Все летаешь? Все нас облагодетельствовать хочешь? Опять какую-нибудь очередную говорильню организовал? Сказывай быстро, что надо, а то тут у меня народ. Или позвони после семи.

       - Деловой! - упрекнул его Тони. - Со старым другом ему поболтать некогда. Гони всех - у меня для тебя важное задание.

       Было слышно, как Вадим попросил людей подождать в приемной. Когда голоса в кабинете стихли, он сказал:

       «Ну давай, излагай свое дело. Опять бабки пошли не туда. Смотри, разоришься с нашим народом!».

       - Нет, совсем другое. Мне нужны сведенья об одной женщине и ее семье. Все самым подробным образом - адрес, возраст, фотографии всех членов семьи, взаимоотношения между ними. Друзья, привычки, хобби, материальное положение, жилищные условия - в общем, все-все. И побыстрее.

       - Что за женщина?

       - Профессор Туржанская. Знаю, что сама она из Питера, математик. Сейчас в Москве. Сегодня выступала на симпозиуме, организованном в МГУ нашим Фондом. С ней девушка - по-видимому, ее дочь. О ней - тоже все до мельчайших подробностей. Расходы оплачу, ну и гонорар, разумеется, тоже. Сделаешь?

       - Без проблем! Когда надо?

       - Желательно завтра к полудню. Чтобы к секции все было у меня. Мой сотовый ты знаешь - он не изменился.

       Назавтра к часу дня Тони получил из офиса Вадима папку с подробными сведеньями о семье Туржанских, включая ее батумских родственников. Там же находились три фотографии - самой Ольги, девушки и ее отца. Из сведений, предоставленных Вадимом, он узнал, что отец девушки, на которого она была поразительно похожа, давно погиб, мать больше замуж не вышла и они с дочерью живут вдвоем. Обе увлечены математикой, имеют хороший «Пентиум», выходят в Интернет. Девушка заканчивает одиннадцатый класс, идет на медаль и собирается поступать в местный вуз на факультет информатики. В настоящее время с группой отличников проводит каникулы в Москве. Группа живет в Измайлово, а девушка с матерью - у знакомых. С молодым человеком Дмитрием Рокотовым ее связывают романтические отношения. В три часа на секции Тони увидел одну Ольгу - ребят с ней не было. Он сам не ожидал, что так огорчится.

       - Чего я хочу? - спросил он себя.

       И сам себе ответил:

       «Хочу еще раз ее увидеть. И услышать ее голос, поговорить с ней, насладиться хотя бы коротким общением с этим изумительным созданием. Через два дня они уезжают. Но перед отъездом в МГУ, как водится, состоится банкет, посвященный окончанию симпозиума. На нем, скорее всего, будет присутствовать и ее мать. Надо, чтобы дочка была с ней. Но она, вероятно, захочет провести последний вечер с группой - тоже куда-нибудь пойдут. Надо, чтобы пришли сюда, на банкет - он все оплатит».

       Не дожидаясь окончания секции, Тони нашел нужного администратора и объяснил тому его задачу - привезти группу школьников с Дона в МГУ под предлогом знакомства с университетом. Устроить им небольшую экскурсию, а затем пригласить на банкет. Пообещав администратору щедро компенсировать его услугу, Тони заручился заверением, что все будет сделано в лучшем виде. А Дима с Леной не пришли на второе заседание из-за назначенной им на это время встречи с Диминым приятелем Ильей в одной из московских радиостудий. Илья работал там оператором, но время от времени пел под гитару свои песни, за что получал отдельный гонорар. Отрекомендованного Ильей Диму студия выслушала внимательно и с явным одобрением, но при этом вся ее мужская часть не сводила глаз с Лены. Когда он закончил и стал ждать отзывов на свое исполнение, первые слова, услышанные им, были обращены не к нему, а к ней. Фраза была настолько избитой, что хотелось ее, фразу, пожалеть.

       - Девочка, хочешь сниматься в кино?

       - Нет, - не раздумывая, отказалась Лена. - Ни в кино, ни на телевидении я сниматься не хочу. Мое призвание - информатика и математические методы, ее обеспечивающие. Но за предложение спасибо.

       - Они там на Дону потому такие умные, - заметил Илья, - что много рыбы едят. В рыбе фосфор - он здорово мозги питает, я сам читал.

       - Может, вы и мне уделите внимание? - не выдержал Дима. - Оставьте в покое мою невесту и скажите, как вам мои песни.

       - Она твоя невеста? - удивился длинноволосый тип, бывший, по-видимому, у них самым главным. - Девушка, что вы в нем нашли? Выходите замуж за меня, я вам не жизнь устрою - сказку! Сдалась вам эта информатика!

       - Я его очень люблю, - улыбнулась Лена и успокаивающе погладила закипевшего Диму по рукаву. - Ну и как вам его песни?

       - Песни? Ах, песни! Ничего, хорошие песни.

       - Может, раскрутим? - предложил Илья. - Диск запишем или несколько раз на радио прокрутим.

       - А бабки у него есть?

       - Ну откуда у школьника бабки? Если диск продастся, бабки будут.

       - Значит, так, - длинноволосый, алчно глядевший на Лену, нехотя перевел взгляд на Диму, - предлагаю тебе два варианта. Первый: мы тебя записываем, делаем аранжировку твоих песен, выпускаем пластинку с именами твоим и автора стихов. Но ты подписываешь договор, что никогда гонорар за свои диски требовать не будешь. Иными словами, мы тебе делаем имя, но деньги ты и твой автор не получаете. Второй вариант: ты получаешь единовременно приличные бабки, но вы с автором текста отказываетесь от авторства и диски выходят под чужим именем.

       - Да вы что это - серьезно? - поразился Дима. - Второй вариант я отметаю с ходу. С какой стати кто-то должен присваивать мою музыку и Маринины стихи? Я на это никогда не соглашусь. Да и первый какой-то грабительский. Вы, значит, будете получать за наши с Мариной песни бабки, а нам - шиш? Не хило! Только меня это тоже не устраивает.

       - Ну тогда извини, - длинноволосый широко развел руками и, поднявшись с кресла, удалился.

       За ним ушла и большая часть слушателей. В студии остались только незнакомый парень и Илья.

       - Ты, хлопец, неправ, - заметил парень. - Надо было соглашаться на первый вариант. Ведь сделать имя в Москве дорого стоит. Ты потом мог бы петь в концертах на эстраде - тебя бы знали. Деньги ведь можно зарабатывать не только на дисках.

       - Но я не собираюсь становиться профессиональным певцом, - возразил Дима. - Я хочу стать программистом. Просто, мне ваши предложения кажутся несправедливыми.

       - Дорогой, мы еще слишком бедны, чтобы быть справедливыми. Песни - это бизнес. А в бизнесе нет понятия справедливость, есть понятие выгода. В остальном - дело хозяйское. Если надумаешь, дай знать - потолкуем.

       Он похлопал Илью по плечу и тоже ушел.

       - Ну ладно, - поднялся Илья, - мне тоже надо идти. Извини, если что не так. Пойдемте, я провожу вас. Звони, не исчезай.

       Дима и Лена с облегчением покинули студию. На улице заметно потеплело. Под солнышком даже начал таять лед, и кое-где на нем образовались предательские лужицы. На их дне лед был особенно скользким. Наступишь на такую лужицу и обязательно растянешься.

       - Дим, а ты не заметил - ведь они фактически признали, что вы с Мариной талантливы. Что ваши песни чего-то стоят. Поздравляю!

       И Лена торжественно пожала ему руку.

       - Не огорчайся, вы еще станете знаменитыми. Сейчас надо школу закончить и в институт поступить. А там - всякие студенческие фестивали, конкурсы, дискотеки. О вас еще услышат, вот увидишь.

       - Когда ты со мной, меня ничто не может огорчить, - заверил ее Дима, целуя в румяную щеку. - Куда мы теперь?

       - Проводи меня, пока не стемнело. И позвони из гостиницы, что там назавтра. Надо же и с ребятами побыть, а то мы все сами да сами. Неудобно получается.

       На следующий день они с группой побывали в Кремле, побродили по его территории, полюбовались царь-пушкой и царь-колоколом и посетили Оружейную палату. И Дима, и Лена много раз бывали здесь с родителями в их прежние приезды, но с группой все равно было интересно. Потом их пригласили в одну из московских школ. Там они устроили друг другу концерт - пели, читали стихи, рассказывали о своем житье-бытье и в конце концов так перезнакомились, что под занавес их руководитель уже не мог отличить своих от чужих. Под Димину гитару, положив друг другу руки на плечи и покачиваясь в такт мелодии, они перепели хором все мало-мальски известные песни и до того сдружились, что, когда пришла пора прощаться, никак не могли расстаться. К тому времени уже образовалось несколько свежеиспеченных парочек. Их пришлось буквально растаскивать, а они при этом тянули друг к другу руки и что-то орали про адреса, которыми не успели обменяться. Наконец, прокричав напоследок «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» они расстались.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Ирина Касаткина.