КУКУШКИН ДЕНЬ.

       Люблю в тихий вечер прийти на Исту, пройти по ее берегу, сесть где-нибудь под цветущей черемухой, подышать ее ароматом, а потом – замереть и слушать байдинских соловьев. Вон, на том берегу, в Дербинке выводит свои коленца один, а вот, совсем рядом, другой. Я все свое внимание обращаю на него и, опасаясь выдать себя каким-нибудь резким движением, пытаюсь увидеть и рассмотреть эту пташку в ветвях ракиты. Вот, кажется, мне удалось сделать это. Но трели моего маленького певца вдруг прекратились.  Я приготовился ждать, что же будет дальше. Внезапно справа от меня на воде послышался всплеск и шум. Испугавшись от неожиданности, я непроизвольно глянул в ту сторону. От реки поднималась пара уток. Они резко набрали высоту, быстро пронеслись у меня перед глазами и через несколько секунд скрылись за деревьями на противоположном берегу. Я даже не успел рассмотреть их как следует. Тут же мне на память пришли охотничьи рассказы и тургеневские строчки об охоте.

       В тот день я спал в избе на раскладушке. Сквозь сон я слышал, как просыпаются мои тетушки Анна (тетя Нюра) и Александра (тетя Шура) Степановны Богомоловы (они по старой байдинской привычке рано ложатся спать и рано встают). 

       - Что, Нюр, будем вставать?

       - А сколькя время?

       - Да уж пятый час.

       - Шур, кода будем картошку сажать? Вон, на поселку надысь сажали. Нада у совхоз итить, можа, лошадь дадут, и сохой посадим.

       Из дальнего угла избы доносится тихое похрапывание моего дяди Дмитрия Степановича. Тетушки встают и начинают свои обычные хлопоты по хозяйству: растапливают печь, ставят в нее чугунки с картошкой и щами. Под тихое и мерное потрескивание дров в печи я снова засыпаю. Прошло, наверное, не более часа, как меня разбудила (уже окончательно) кукушка. Она устроилась где-то рядом с домом, и ее громкое кукование гулко разносилось по сонной деревне. «Кукушка, кукушка, хватить куковать – иди, будем картошку сажать!» - это тетя Нюра отвечает на приветствие кукушки. На часах половина седьмого, на календаре 15 мая. По народному календарю сегодня – День Петра и Глеба, соловьиный праздник, который в Байдино называют еще Кукушкиным днем.

       Я выхожу из избы. Утро встретило меня холодком и инеем на траве. По мокрой, хрустящей траве я направляюсь в наш сад за домом, отворяю калитку и  иду тропинкой к пуньке у забора. Здесь, под цветущей черемухой, - мое любимое место для занятий утренней гимнастикой. Становлюсь лицом к восходящему солнцу, - вот его лучи только-только показались из-за полоски деревьев Лапоткова оврага, - и начинаю свои упражнения. С яблони, растущей у пуньки, запел соловей. Как хорошо! Глядя в ясное голубое небо и вдыхая чистый прохладный воздух, пронизанный соловьиными трелями,  и напоенный ароматом черемухи, хочется зажмуриться и отдать себя во власть этой опьяняющей природной благодати! 

       Пока идешь по деревне за ключевой водой к Исте, успеваешь прослушать все птичьи концерты в Синякове. Из общего птичьего хора выделяются, конечно, два солиста – соловей и кукушка. Соловьи поют повсеместно, в каждом саду и на Исте, кукушки – преимущественно на окраине деревни, на Исте и в посадках Лапоткова оврага. Сегодня, кажется, они поют громче и радостнее обычного, ведь сегодня – их праздник!

       За несколько лет, что я не был в Байдино, наш колодец успел обмелеть. (Он представлял собой родник, обсаженный металлической обечайкой с трубой сбоку, через которую вытекает вода. Раньше воду из него набирали, подставив ведро к этой трубе; теперь же ее приходится зачерпывать прямо из бочки, так как уровень воды не доходит до трубки). От колодца течет маленький ручеек, который, пробиваясь через заросли кустарника и травы, впадает в Исту. Вспомнилось, как лет десять назад мы с женой и маленькой дочкой, приходя к колодцу за водой, заходили босиком в этот ручей и шутливо соревновались, кто дольше простоит в его холодной воде. Потом жена вспоминала, что после таких закаливаний наша дочка долго не простужалась и не болела. Наполнив ведра водой, я на время ставлю их у колодца и иду верхом берега Исты, любуясь речкой.

 «Средь зарослей деревьев и кустов,

В тени высокого обрыва,

Течет прохладная Иста,

И вьется руслом прихотливо».

       На ветвях прибрежного кустарника замечаю пряди прошлогодних трав и листвы – следы вешних вод. Тетя Нюра позже рассказывала, что в эту весну на Исте было большое половодье: уровень воды в реке поднимался настолько, что луг Лапотки затапливался почти полностью и издали казался маленьким морем.

       Наносив воды и наполнив ею бидон и бадейку, я иду в палисадник осваивать портняжное искусство – пришивать ручки к своей дорожной сумке. За этим занятием и застает меня мой кузен (двоюродный брат) Николай. После взаимных расспросов мы условились встретиться вечером в Байдино, в доме его тещи. В назначенное время я подхожу к дому, ищу кузена и застаю его за работой – он устанавливает опорную стойку под калитку в огороде. Через какие-нибудь полчаса все было готово. Но жена Николая велит нам развести костер и объявляет, что сегодня, в Кукушкин день, будет угощать нас «яичницей по-байдински». Когда наш костер успевает, как следует прогореть, она приносит сковородку с порезанными кусочками сала, которую мы устанавливаем на кирпичи над огнем и углями. А через несколько минут выливаем в сковороду из миски взбитые яйца. Сало уже успело достаточно растопиться и прожариться. И вот наша яичница по-байдински готова, и мы усаживаемся за стол.

       Мы пьем шампанское за Кукушкин день, едим пахнущую костром яичницу и беседуем. Говорим о том, как живется крестьянину в деревне. «Мне кажется, что настоящим крестьянином можно назвать только собственника земли, а тот, кто до теперешних реформ звался крестьянином, по существу, им никогда не являлся, а был всего лишь поденщиком, отрабатывающим свои часы или трудодни при соответствующем отношении к труду. Думаю, что и сейчас, когда изменились названия колхозов и совхозов (стали называться СПК), в этом отношении мало что изменилось к лучшему», - рассуждаю я. Затем разговор зашел о том, как живется нашему современнику. «Думаю, иной человек живет хуже других, потому что склонен к лени и пьянству», - говорит мой кузен. – «Действительно, это похоже на правду. Я знаю несколько таких людей. Они – мастера на все руки и душевно богаты, но все их желания и стремления сводятся к формуле В плюс З плюс П (выпить, закусить, поспать). Сейчас наше общество все более заражается обломовщиной и равнодушием ко всему и вся. Кажется, что в атмосфере недоверия человека в перемены к лучшему, а главное – его неверия в то, что  своим честным трудом он может добиться больших благ, или даже того, чего вор и коммерсант-мафиози добиваются мошенничеством и спекуляцией – распространение этих социальных болезней будет продолжаться».

       Незаметно пролетела неделя моего пребывания в деревушке Байдино. И снова ранним утром, как и раньше, я иду по росной траве к автобусной остановке и вспоминаю события прошедшей недели: посадку картошки, мое путешествие к тургеневским местам – Малиновой воде и мельнице у деревни Колодези и, конечно, наш Кукушки.

 «Деревушка – моя ты старушка,

На глазах твоих слезки росы,

Твои годы считает кукушка,

Твои думы поют соловьи».

НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ С ТОЙ ПОРЫ.

 Анатолий Луковкин.