И. В. СТАЛИН. ЧАСТЬ 18.

       О послевоенном устройстве мира.

       «Вступая в войну, участники гитлеровского блока рассчитывали на быструю победу. Они уже заранее распределили, кому что достанется: кому пироги и пышки, кому - синяки и шишки. Понятно, что синяки и шишки они предназначали своим противникам, себе же - пироги и пышки. Но теперь ясно, что Германии и ее холуям не достанутся пироги и пышки, что им придется делить между собой синяки и шишки. Предвидя эту незавидную перспективу, сообщники Гитлера ломают сейчас голову над тем, как бы выйти из войны, получив при этом поменьше синяков и шишек» - («Доклад на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями города Москвы 6 ноября 1943 года» том 15).

       «Сталин  считает, что Германия может скоро восстановиться. Для этого ей потребуется всего 15-20 лет. Если Германию ничего не будет сдерживать, то Сталин опасается, что Германия скоро сможет восстановиться. Для этого Германии потребуется немного лет. Первая большая война, начатая Германией в 70‑м году прошлого столетия, закончилась в 71‑м году. Всего через 42 года после этой войны, то есть в 1914 году, Германия начала новую войну, а через 21 год, то есть в 1939 году, Германия вновь начала войну. Как видно, срок, необходимый для восстановления Германии, сокращается. Он и в дальнейшем, очевидно, будет сокращаться. Какие бы запреты мы ни налагали на Германию, немцы будут иметь возможность их обойти. Если мы запретим строительство самолетов, то мы не можем закрыть мебельные фабрики, а известно, что мебельные фабрики можно быстро перестроить на производство самолетов. Если мы запретим Германии производить снаряды и торпеды, то мы не можем закрыть ее часовых заводов, а каждый часовой завод может быть быстро перестроен на производство самых важных частей снарядов и торпед. Поэтому Германия может снова восстановиться и начать агрессию» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Тегеранская конференция 29 ноября 1943 года в 14 часов 30 минут. Запись беседы И. В. Сталина с Рузвельтом).

       «Сталин:

       «Нет никаких мер, которые могли бы исключить возможность объединения Германии»» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Тегеранская конференция Тегеран, 1 декабря 1943 год. Заседание за круглым столом).

       «Немцы сами испытывают недостаток в рабочей силе. Большая часть предприятий, которую мы застали во время своего продвижения, обслуживалась иностранными рабочими - итальянскими, болгарскими, французскими, русскими, украинскими и другими. Все это были рабочие, которые были насильственно угнаны немцами со своей родины. Когда русские войска пришли в эти районы, эти иностранные рабочие стали считать, что они свободны, и уехали на свою родину. Куда же девались германские рабочие? Они оказались в большей своей части мобилизованными в германскую армию и либо перебиты во время войны, либо попали в плен. Создалась ситуация, при которой большая германская промышленность работала при самом незначительном количестве германских рабочих и большом количестве иностранных рабочих. Когда эти иностранные рабочие были освобождены, они ушли и предприятия остались без рабочих. Сейчас положение таково, что надо либо эти предприятия закрыть, либо дать возможность работать на них местному населению, то есть полякам. Нельзя прогонять сейчас поляков. Такая обстановка сложилась стихийно. Винить тут, собственно, некого» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Потсдамская конференция 21 июля 1945 год. Пятое заседание).

       «Сталин:

       «Мне не нравится план новых объединений государств. Если будет решено разделить Германию, то не надо создавать новых объединений. Будь то пять или шесть государств и два района, на которые Рузвельт предлагает расчленить Германию, этот план Рузвельта об ослаблении Германии может быть рассмотрен. Черчиллю скоро придется иметь дело с большими массами немцев, как и нам. Черчилль увидит тогда, что в германской армии сражаются не только пруссаки, но и немцы из остальных провинций Германии. Лишь австрийцы, сдаваясь в плен, кричат: я австриец, - и наши солдаты их принимают. Что касается немцев из отдельных провинций Германии, то они дерутся с одинаковым ожесточением. Как бы мы ни подходили к вопросу о расчленении Германии, не нужно создавать какого-то нового нежизнеспособного объединения дунайских государств. Венгрия и Австрия должны существовать отдельно друг от друга. Австрия существовала как самостоятельное государство до тех пор, пока она не была затронута» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Тегеранская конференция Тегеран, 1 декабря 1943 год. Заседание за круглым столом).

       «Сталин  заявляет, что если союзники предполагают расчленить Германию, то так и надо сказать. Дважды имел место обмен мнениями между союзниками о расчленении Германии после ее военного поражения. Первый раз это было в Тегеране, когда Президент предложил разделить Германию на пять частей. Премьер-министр также стоял в Тегеране за расчленение Германии, хотя и колебался. Но это был лишь обмен мнениями. Второй раз вопрос о расчленении Германии обсуждался между ним, Сталиным, и Премьер-министром в октябре прошлого года в Москве. Речь шла об английском плане расчленения Германии на два государства - Пруссию с провинциями и Баварию, причем предполагалось, что Рур и Вестфалия будут находиться под международным контролем. Но решения в Москве не было принято, да и невозможно было его принять, так как в Москве не было Президента» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Крымская конференция 5 февраля 1945 год. Второе заседание в Ливадийском дворце).

       «Образование Германской демократической миролюбивой республики является поворотным пунктом в истории Европы. Не может быть сомнения, что существование миролюбивой демократической Германии наряду с существованием миролюбивого Советского Союза исключает возможность новых войн в Европе, кладет конец кровопролитиям в Европе и делает невозможным закабаление европейских стран мировыми империалистами. Опыт последней войны показал, что наибольшие жертвы в этой войне понесли германский и советский народы, что эти два народа обладают наибольшими потенциями в Европе для совершения больших акций мирового значения. Если эти два народа проявят решимость бороться за мир с таким же напряжением своих сил, с каким они вели войну, то мир в Европе можно считать обеспеченным. Таким образом, закладывая фундамент для единой демократической и миролюбивой Германии, вы вместе с тем делаете великое дело для всей Европы, обеспечивая ей прочный мир. Можете не сомневаться, что, идя по этому пути и укрепляя дело мира, вы встретите великое сочувствие и активную поддержку всех народов мира, в том числе американского, английского, французского, польского, чехословацкого, итальянскою народов, не говоря уже о миролюбивом советском народе» - («Письмо президенту Германской Демократической Республики, господину Вильгельму Пику, премьер-министру правительства Германской Демократической Республики, господину Отто Гротеволю» том 16).

       «Сталин:

       «Очень трудно восстановить немецкую администрацию в западной полосе - сбежали все» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Потсдамская конференция 21 июля 1945 год. Пятое заседание).

       «Вопрос:

       «Считаете ли Вы настоящий момент подходящим для объединения Германии»?

       Ответ:

       «Да, считаю»» - («Ответ на вопросы группы редакторов американских газет. Правда, 2 апреля 1952 года» том 16).

       «Сталин:

       «Мне представляется, что вопрос об Италии является вопросом большой политики. Задача «большой тройки» состоит в том, чтобы оторвать от Германии, как основной силы агрессии, ее сателлитов. Для этого существуют два метода. Во-первых, метод силы. Этот метод с успехом применен нами, и войска союзников стоят в Италии, а также на территории других стран. Но одного этого метода недостаточно для того, чтобы оторвать от Германии ее сообщников. Если мы будем и впредь ограничиваться применением метода силы в отношении к ним, есть опасность, что мы создадим среду для будущей агрессии Германии. Поэтому целесообразно метод силы дополнить методом облегчения положения этих стран. Это, по-моему, единственное средство, если брать вопрос в перспективе, собрать вокруг себя эти страны и окончательно оторвать их от Германии. Вот соображения большой политики. Все остальные соображения - насчет мести, насчет обид - отпадают. Теперь другая сторона вопроса. Я имею в виду речь господина Черчилля. Конечно, у Италии большие грехи и в отношении России. Мы имели столкновения с итальянскими войсками не только на Украине, но и на Дону и на Волге - так далеко они забрались в глубь нашей страны. Однако я считаю, что руководствоваться воспоминаниями об обидах или чувствами возмездия и строить на этом свою политику было бы неправильным. Чувства мести или ненависти или чувство полученного возмездия за обиду - это очень плохие советники в политике. В политике, по-моему, надо руководствоваться расчетом сил. Вопрос нужно поставить так: хотим ли мы иметь Италию на своей стороне с тем, чтобы изолировать ее от тех сил, которые когда-нибудь могут встать против нас в Германии? Я думаю, что мы этого хотим, и из этого мы должны исходить. Мы должны оторвать от Германии ее бывших сообщников. Много трудностей, много лишений причинено нам такими странами, как Румыния, которая выставила против советских войск немало дивизий, как Венгрия, которая имела в последний период войны 20 дивизий против советских войск. Очень большой ущерб причинила нам Финляндия. Конечно, без помощи Финляндии Германия не могла бы осуществить блокаду Ленинграда. Финляндия выставила против наших войск 24 дивизии. Меньше трудностей и обид причинила нам Болгария. Она помогла Германии напасть и вести наступательные операции против России, но сама она не вступила в войну против нас и своих войск против советских войск не посылала. В соглашении о перемирии предусмотрено, что Болгария должна предоставить свои войска для войны против Германии. Это соглашение подписано представителями трех держав - США, Великобритании и СССР. В соглашении сказано, что по окончании войны с Германией армия Болгарии должна быть демобилизована и доведена до размеров мирного времени. Это мы должны сделать, и это будет сделано. Болгария не может сопротивляться выполнению соглашения, она должна будет его выполнить. Таковы грехи сателлитов против союзников, и против Советского Союза в особенности. Если мы начнем им мстить на основе того, что они причинили нам большой ущерб, то это будет одна политика. Я не сторонник этой политики. После того как эти страны побеждены и контрольные комиссии трех держав находятся в них для того, чтобы они выполняли условия перемирия, пора перейти к другой политике - к политике облегчения их положения. А облегчить их положение, это значит отколоть эти страны от Германии»» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Потсдамская конференция 20 июля 1945 год. Четвертое заседание).

       «Сталин:

       «Из печати, например, известно, что господин Иден, выступая в английском парламенте, заявил, что Италия потеряла навсегда свои колонии. Кто это решил? Если Италия потеряла, то кто их нашел? (Смех). Это очень интересный вопрос. Мы хотели бы знать, считаете ли вы, что Италия потеряла свои колонии навсегда. Если вы считаете, что она потеряла эти колонии, то каким государствам мы передадим их под опеку? Мы хотели бы это знать. Если об этом говорить рано, мы можем подождать, но когда-нибудь об этом придется сказать»» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Потсдамская конференция 22 июля 1945 год. Шестое заседание).

       «Сталин:

       «Если речь идет о том, чтобы государствам-сателлитам дать облегчение, то надо сказать об этом в настоящем решении. Создается облегченное положение для Италии, против чего трудно возражать. Но вместе с тем это облегченное положение для Италии не сопровождается одновременным облегчением положения для других стран - бывших сообщников Германии. Впечатление получается такое, что здесь создается искусственное деление: с одной стороны, Италия, положение которой облегчается, а с другой стороны - Румыния, Болгария, Венгрия и Финляндия, положение которых не предполагается облегчить. Будет опасность дискредитации этого нашего решения: чем, собственно, у Италии имеется больше заслуг по сравнению с другими странами? Единственная ее «заслуга» заключается в том, что Италия первая капитулировала. Во всем остальном Италия поступала хуже и нанесла больший вред, чем любое другое государство-сателлит. Несомненно, что любое из четырех государств - Румыния, Болгария, Венгрия, Финляндия - нанесло союзникам гораздо меньше вреда, чем Италия. Что касается правительства в Италии, то разве оно более демократично, чем правительства в Румынии, Болгарии или Венгрии? Конечно, нет. Разве в Италии более ответственное правительство, чем в Румынии или Болгарии? Демократических выборов не было ни в Италии, ни в других государствах. Они в этом отношении равны. Поэтому я не понимаю, откуда появилось такое благоволение к Италии и такое отрицательное отношение ко всем другим государствам - бывшим сообщникам Германии. Облегчение для Италии было начато с того, что с ней восстановили дипломатические отношения. Теперь предлагается второй шаг - включение Италии в Организацию Объединенных Наций. Хорошо, давайте сделаем этот второй шаг в отношении Италии, но и в отношении других упомянутых стран я предлагаю в таком случае предпринять первый шаг, который был сделан в отношении Италии несколько месяцев тому назад, то есть восстановить дипломатические отношения с ними. Это будет справедливо, и градация будет соблюдена: на первом месте Италия, на втором - все остальные. В противном случае получается так, что в отношении Италии сделан первый шаг, предлагается сделать второй шаг, и все из-за того, что итальянское правительство капитулировало первое, хотя Италия нанесла союзникам вреда гораздо больше, чем все другие государства - сообщники Германии. В этом заключается предложение советской делегации»» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Потсдамская конференция 24 июля 1945 год. Восьмое заседание).

       «У нас нет оснований выделять вопрос об Италии из вопросов, касающихся других стран. Италия, конечно, первая капитулировала и в дальнейшем помогала в войне против Германии. Правда, силы были небольшие, всего 3 дивизии, но она все же помогала. Она думает включиться в войну с Японией. Это тоже является плюсом. Но такие же плюсы имеются у таких стран, как Румыния, Болгария, Венгрия. Они, эти страны; на другой день после капитуляции двинули свои войска против Германии. Болгария имела 8-10 дивизий против Германии, Румыния имела примерно 9 дивизий. Следовало бы и этим странам дать облегчение. Что касается Финляндии, то она серьезной помощи в войне не оказывала, но она ведет себя хорошо, добросовестно выполняет принятые на себя обязательства. Можно было бы облегчить также и ее положение»» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Потсдамская конференция 20 июля 1945 год. Четвертое заседание).

       «На Балканах можно было бы установить порядок очень легко. Привести войска и сказать:

       «Довольно».

       Но это уже будет не руководство, а настоящая оккупация. СССР же таких действий предпринимать, не намерен» - («Прием английского посла С. Криппса 1 июля 1940 года» том 18).

       «Сталин:

       «Значит, в Испании все останется без перемен? А я думаю, что режим Франко укрепляется и этот режим питает полуфашистские режимы в некоторых других странах Европы. Нельзя забывать, что режим Франко навязан испанскому народу извне, а не представляет собой режима, сложившегося из внутренних условий. Вы прекрасно знаете, что режим Франко был навязан Гитлером и Муссолини и является их наследием. Уничтожая режим Франко, мы уничтожаем наследие Гитлера и Муссолини. Нельзя также упускать из виду и того, что демократическое освобождение Европы к чему-то обязывает. Я не предлагаю военного вмешательства, я не предлагаю развязывать там гражданскую войну. Я бы только хотел, чтобы испанский народ знал, что мы, руководители демократической Европы, относимся отрицательно к режиму Франко. Если мы об этом в той или иной форме не заявим, испанский народ будет иметь право считать, что мы не против режима Франко. Он может сказать, что, поскольку мы не трогаем режима Франко, значит, мы его поддерживаем. Какие имеются средства дипломатического порядка, которые могли бы показать испанскому народу, что мы не на стороне Франко, а на стороне демократии? Допустим, что такое средство, как разрыв дипломатических отношений, является чересчур сильным, а нельзя ли нам подумать насчет других, более эластичных средств дипломатического порядка? Это необходимо сделать для того, чтобы испанский народ знал, что мы симпатизируем ему, а не Франко. По-моему, было бы опасным оставлять режим Франко в том виде, в каком он сейчас существует. Общественное, мнение европейских стран, как это видно из печати, так же как и общественное мнение Америки, не симпатизирует режиму Франко. Если мы пройдем мимо этого вопроса, могут подумать, что мы молчаливо освящаем, санкционируем режим Франко в Испании. Это большое обвинение против нас. Я бы не хотел фигурировать в числе обвиняемых.

       Откуда люди могут знать, что Советский Союз сочувствует или не сочувствует режиму Франко? Принято думать, что «большая тройка» может решать такие вопросы. Я состою членом «большой тройки» так же, как президент и премьер-министр. Имею ли я право молчать насчет того, что творится в Испании, насчет режима Франко и насчет той большой опасности, которую этот режим представляет для всей Европы? Это было бы большой ошибкой, если бы мы прошли мимо этого вопроса и ничего об этом не сказали. Я, между прочим, считаю, что Англия тоже потерпела от режима Франко. Долгое время Испания предоставляла свои берега в распоряжение Гитлера для его подводных лодок. Поэтому можно считать, что Англия, так или иначе, потерпела от режима Франко. Но я бы не хотел, чтобы этот вопрос рассматривался с точки зрения какой-то обиды. Не в «голубой дивизии» дело, а в том, что режим Франко представляет серьезную опасность для Европы. Поэтому я считаю, что надо что-то предпринять против этого режима. Если разрыв дипломатических отношений не годится, я не настаиваю на этом. Можно найти другие средства. Нам стоит только сказать, что мы не сочувствуем режиму Франко и считаем справедливым стремление испанского народа к демократии, - нам стоит только это сказать, и от режима Франко ничего не останется. Уверяю вас. Я предлагаю: пусть министры иностранных дел поговорят о том, нельзя ли придумать другую, более мягкую и эластичную форму для того, чтобы дать понять, что великие державы не поддерживают режима Франко»» - (Тегеран‑Ялта‑Потсдам, Потсдамская конференция 19 июля 1945 год. Третье заседание).

       «Предлагаю внести в «Общий приказ № 1» следующие поправки:

       1. Включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам все Курильские острова, которые согласно решению трех держав в Крыму должны перейти во владение Советского Союза.

       2. Включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам северную половину острова Хоккайдо, примыкающего на севере к проливу Лаперуза, находящемуся между Карафуто и Хоккайдо. Демаркационную линию между северной и южной половиной острова Хоккайдо провести по линии, иду щей от гор. Кусиро на восточном берегу острова до города Румоэ на западном берегу острова, со включением указанных городов в северную половину острова.

       Это последнее предложение имеет особое значение для русского общественного мнения. Как известно, японцы в 1919-1921 годах держали под оккупацией своих войск весь Советский Дальний Восток. Русское общественное мнение было бы серьезно обижено, если бы русские войска не имели района оккупации в какой-либо части собственно японской территории. Я бы очень хотел, чтобы изложенные выше мои скромные пожелания не встретили возражений» - (Переписка 2, № 363. Лично и секретно от премьера  И. В. Сталина президенту господину Г. Трумэну. 16 августа 1945 года).

       «Получил Ваше послание от 18 августа.

       1. Я понимаю содержание Вашего послания в том смысле, что Вы отказываетесь удовлетворить просьбу Советского Союза о включении северной половины острова Хоккайдо в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам. Должен сказать, что я и мои коллеги не ожидали от Вас такого ответа.

       2. Что касается Вашего требования иметь постоянную авиационную базу на одном из Курильских островов, которые, согласно Крымскому решению трех держав, должны перейти во владение Советского Союза, то я считаю своею обязанностью сказать по этому поводу следующее.

       Во-первых, должен напомнить, что такое мероприятие не было предусмотрено решением трех держав ни в Крыму, ни в Берлине и ни в какой мере не вытекает из принятых там решений.

       Во-вторых, требования такого рода обычно предъявляются либо побежденному государству, либо такому союзному государству, которое само не в состоянии защитить ту или иную часть своей территории и выражает готовность ввиду этого предоставить своему союзнику соответствующую базу. Я не думаю, чтобы Советский Союз можно было причислить к разряду таких государств.

       В-третьих, так как в Вашем послании не излагается никаких мотивов требования о предоставлении постоянной базы, должен Вам сказать чистосердечно, что ни я, ни мои коллеги не понимаем, ввиду каких обстоятельств могло возникнуть подобное требование к Советскому Союзу» - (Переписка 2, № 365. Лично и секретно от премьера  И. В. Сталина президенту господину Г. Трумэну. 22 августа 1945 года).

       «Ваше послание от 27 августа получил. Я рад, что недоразумения, вкравшиеся в нашу переписку, рассеялись. Я не был нисколько оскорблен Вашим предложением, но переживал состояние недоумения, поскольку я, как это видно теперь, неправильно понял Вас. Я, конечно, согласен с Вашим предложением обеспечить для Соединенных Штатов право посадки на наших аэродромах на одном из Курильских островов в чрезвычайных случаях в период оккупации Японии. Я согласен также с тем, чтобы на советском аэродроме на одном из Курильских островов предоставить возможность посадки коммерческим самолетам. При этом Советское Правительство рассчитывает на взаимность со стороны Соединенных Штатов в отношении права посадки советских коммерческих самолетов на американском аэродроме на одном из Алеутских островов. Дело в том, что нынешняя авиационная трасса из Сибири через Канаду в Соединенные Штаты Америки нас не удовлетворяет ввиду ее большой протяженности. Мы предпочитаем более короткую трассу от Курильских островов через Алеутские острова как промежуточный пункт на Сиетл» - (Переписка 2, № 367. Лично и секретно от премьера  И. В. Сталина президенту господину Г. Трумэну. 30 августа 1945 года).

       P. S.

       По двум последним перепискам, мы можем видеть, каким величием и политической силой воли обладал И. В. Сталин. Его фигура не идёт ни в какое сравнение с фигурами политической элиты после сталинской эпохи и тем более в современной России. Руководитель империи СССР бился за каждый клочок земли, обильно политой кровью советского народа, в отличие от ничтожной клики, которая «подарила» земли и остров Китаю, а сейчас рассматривает вопрос о передачи Курильских островов Японии. Как это назвать по-другому, кроме как измена и предательство? Величие И. В. Сталина кроется в его делах и любви к советскому государству и народу - (от редакции Интернет-ресурса «Россия-Сегодня»).

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

       Материал предоставил кандидат философских наук А. И. Шарапов.