ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА. ГЛАВА 4.

   ЧАСТЬ 1. «ЗОЛОТАЯ РЫБКА».

       Глава 4. ПРЕОБРАЖЕНИЕ МИРА.

       — Ну, дочка, чем гостя угощать будем? — Ольга Дмитриевна с Леной сидели на кухне. — Соловья баснями не кормят.

       — Давай пельмешки сделаем? В прошлый раз были такие вкусные!

       — Это долго. Надо мясо молоть, тесто месить, пельмени лепить, потом варить. А мне сдается — твой гость не заставит себя ждать.

       — Тогда оладушки. Это ведь быстро?

       — А ты не проголодалась? Может, борщ разогреем?

       — Ой, мне что-то борща не хочется. Оладушков хочется.

       — Хорошо, моя ладушка, давай жарить оладушки, — пропела Ольга Дмитриевна. — Сметанка есть и маслице я купила.

       Встав на табуретку, Леночка достала с полки банку с мукой. Они дружно принялись за дело, и вскоре на сковородке аппетитно шипели румяные оладьи.

       — Мамочка, а может Гена больше любит с вареньем? У нас еще осталось клубничное?

       — Немного осталось. Доставать?

       — Конечно, доставай. Пировать − так, пировать.

       — Понравился мальчик? — Мама лукаво глянула на дочку.

       — Он хороший. — Лена на мгновение задумалась, — и знаешь, мне его почему-то жалко. Он так плакал — я сама чуть не заплакала.

       — Да, похоже, живется ему не очень весело. Но учти, дружба дело ответственное. Нельзя подружить-подружить — и бросить.

       — А я не буду бросать. Буду дружить и дружить. Ты сама говорила: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Чем больше друзей, тем лучше, правда?

       — Смотря, какие друзья. Друзей надо уметь выбирать. Чтобы потом не разочароваться.

       Ольга Дмитриевна задумалась. Необыкновенная, фантастическая красота дочери радовала и одновременно пугала ее. Где бы Леночка ни появлялась, она неизменно притягивала к себе взгляды окружающих. Хорошо еще, что дочка относится к этому спокойно. Но ведь ей так мало лет! А когда подрастет, еще неизвестно, как себя поведет. Надо, надо ей внушить, что не в красоте счастье. Ведь недаром говорят: не родись красивой, а родись счастливой. Господи, хоть бы ее девочке в жизни повезло больше, чем ей самой. Ольге Дмитриевне не приходилось ломать голову, в кого ее дочь уродилась такой красавицей. Конечно, в своего отца — в Серго Джанелия. Боже мой, прошло уже восемь лет, − а у нее такое чувство, будто все, что так круто изменило ее жизнь, произошло с нею только вчера. Будто вчера она, аспирантка ленинградского вуза, загорала на пляже самого прекрасного на черноморском побережье курорта — Пицунды, куда уговорила ее поехать на отдых закадычная подружка Юлька.

       — Это сон, сон! — твердила Юлька, отдыхавшая в Пицунде год назад с родителями. — Эту красоту невозможно описать никакими словами. Это рай! Его надо увидеть своими глазами хоть раз в жизни.

       Целый год Оленька откладывала из своей аспирантской стипендии деньги на поездку. Уже перед самым отъездом ей немного подкинули родители. Правда, мать неодобрительно относилась к дочкиным планам относительно Пицунды, да и Юлька не внушала ей доверия.

       — Вертихвостка! — ворчала мать в адрес подруги. — Одни мужики у нее на уме. Что у тебя с ней общего — не понимаю. И не нравится мне эта ваша затея! Почему не в Сочи? Зачем вам понадобилось в такую даль забираться? России вам мало?

       — Но, мамочка, мы ведь взрослые люди! Нам уже за двадцать. У меня тоже мужики на уме. Ты что, хочешь, чтобы мы остались старыми девами?

       Оленька не переставала удивляться полной неспособности своей матери понять, что дочь выросла. Ведь та до сих пор хватает ее за руку, когда они вместе переходят дорогу.

       — Оставь ее! — вмешивался отец. — Пусть едет. Сколько можно ее за ручку водить? Ничего с ней не случится.

       — Когда случится, поздно будет. Не забывай — это Грузия, там русским девушкам проходу не дают. А тут — молоденькие девчонки и одни, без старших. Вот украдут их, увезут в горы, где тогда искать?

       — Мы сами старшие! — Оля не знала, смеяться или плакать. — И жить будем у русских людей, где Юля с родителями прошлым летом жила. Она уже с ними списалась, они нас ждут. Ну, мамочка, ну не волнуйся ты так. Мы же умные.

       — Умные вы в своей математике. А в жизни вы — полные дуры! Вас вокруг пальца обвести — раз плюнуть.

       После подобных слов Оля затыкала уши и убегала в свою комнату. Она была абсолютно уверена, что с ней ничего не может случиться. А зря. Там-то все и случилось, еще и как случилось! До сих пор все случившееся кажется ей невероятным, ослепительным счастьем, неизвестно за какие заслуги подаренным ей судьбой.

       — Ну, как? Что ты на это скажешь? — победно воскликнула Юлька, когда они, побросав чемоданы, прибежали на пляж.

       — Не может быть! Так не бывает, — только и смогла промолвить Оля, оглядываясь вокруг. — Боже мой, какая красота!

       Широченный и казавшийся из-за этого пустым пляж простирался далеко-далеко. До его середины доходила тень от высоких реликтовых сосен, источавших густой аромат, смешанный с запахом моря. Море тоже было необыкновенным. Оно совсем не походило на море в районе Сочи, куда Оленьку возили родители. Там море было довольно грязным, в воде плавали какие-то щепки и водоросли, а ходить по дну мешали большие скользкие валуны. И оно редко бывало спокойным. Здесь море было тихим-тихим, будто шелковым, и пахло арбузами. Нет, не потому, что на берегу ели арбузы, − просто, у него был такой запах. Его дно покрывал плотный песок, на котором так приятно было сидеть и лежать. Море было удивительно чистым, и синим-синим, как небо над ним. На горизонте оно совершенно сливалось с небом. Временами Оле казалось, что она погружена в эту синеву и плавает в ней, как рыбка. А еще там был пансионат, окруженный сосновой рощей. Возле его корпусов цвели великолепные розы — целые поляны роз. В маленьком кафе готовили вкуснейшие хачапури — большие румяные лепешки с маслом и сыром. И подавали ароматный кофе в чашечках. Правда, в пансионат пускали не всех — только по пропускам. Но тоненькие девушки легко проскальзывали между прутьями ограды, отделявшей пляж пансионата от дикого пляжа, − а дальше шли по берегу с беззаботным видом законных курортниц. При пансионате имелся концертный зал, где выступали разные приезжие знаменитости. Однажды им посчастливилось попасть на концерт самого Хазанова. Никогда прежде Оля столько не смеялась. Они с Юлькой буквально уползали из зала, держась, друг за дружку и сгибаясь от хохота. Правда, и остальные зрители выглядели не лучше. Потом наступил тот день — третий день их пребывания в этой сказке. Ничего не предчувствуя, они с Юлькой лениво перекидывались в дурака на роскошном пляже пансионата. Впрочем, это Юлька играла без интереса, а Оля относилась к их занятию с присущей ей добросовестностью. И потому все выигрывала да выигрывала.

       — Я дурак! — весело кричала на весь пляж Юлька после каждого проигрыша. — Я снова дурак! Я еще раз дурак!

       Кричать — я дура! — она категорически отказывалась. Но за игрой почти не следила, а лишь непрестанно стреляла по сторонам своими черными, как маслины, глазами. И дострелялась!

       — Вах, какие хорошие дэвушки, а играют одни! Можно к вам присоединиться?

       Акцент обращавшегося был явно грузинским. Оля, приготовившись отшить незваного приставалу, подняла голову − и обомлела. И было отчего! Перед ней стоял молодой Аполлон. По крайней мере, именно таким она себе его и представляла. Он был высок, строен, имел тонкую талию и широкие плечи. Под бронзовой кожей угадывались могучие мускулы. Но сильнее всего девушку поразило его лицо. Она не могла даже представить себе более прекрасного лица. На нем красовались длинные прямые брови, вполне римский нос, крупные губы с ямочками в уголках − из-за чего казалось, что их хозяин все время затаенно улыбается. Над ровным прямоугольным лбом вились густые кудри цвета спелой пшеницы − и с ними так контрастировали угольно черные брови. Но особенно потрясающими были его синие глаза, опушенные длинными густыми ресницами. Нет, это был не васильковый цвет, а настоящий темно-синий, как цвет моря у далекого горизонта.

       - А еще говорят, что по-настоящему синих глаз не бывает, — подумала Оля. — Вот же, бывают.

       Товарищ Аполлона был носат и невзрачен. Как впрочем, и все остальные мужчины в мире, если бы их поставили рядом с этим синеглазым красавцем. Забыв о приличии, Оля все глядела и глядела, не в силах оторвать взгляд от этого чудного лица.

       — Что, дэвушка, смотришь так долго? — прервал ее затянувшееся созерцание молодой человек. — Может, мы знакомы?

       — Не думаю. — Оля покраснела и быстро отвела глаза. — Просто мне удивительно: грузин — и вдруг блондин. Черные брови и светлые волосы — это так необычно. Я думала, все грузины черные.

       — Порода! — гордо улыбнулся незнакомец. — У меня прапрабабка была русская — из самого Петербурга. Видно, гены сказались. Ну как − принимаете нас в игру?

       — Давайте! — Бойкая Юлька сгребла карты и принялась тасовать их по новой. — Только сначала, может, познакомимся? Меня Юлей зовут, а ее Олей. А вас?

       — Серго, — с готовностью представился Аполлон, — Серго Джанелия, а он Отар.

       — Вы здесь живете или отдыхаете?

       — Отдыхаем у родственников Отара. Сами мы из Батуми. А вы?

       — А мы — из города Ленина. Слыхали о таком?

       — О, Ленинград! — Лицо Серго озарила мечтательная улыбка. — Ленинград — любовь моя! Лучший город в мире. После Тбилиси, конечно.

       Серго сообщил, что они служат в милиции и учатся заочно на юридическом факультете, а сейчас находятся в законном отпуске. Девушки, в свою очередь, рассказали новым знакомым о себе. Правда, болтала в основном Юлька, а Оля только поддакивала, охваченная непонятной, незнакомой доселе робостью. Ее неудержимо тянуло смотреть еще и еще на красивого Серго, но она понимала, что это неприлично, и потому сидела, потупившись, и отвечала невпопад.

       — Как играть будем? Давайте, мы с Олей против Отара с Юлей. Вы согласны? — Серго улыбнулся притихшей девушке.

       Он, привыкший к женскому вниманию, сразу понял, что хорошенькая ленинградка влюбилась в него с первого взгляда. Скольких девушек сразила его неординарная внешность! — он потерял им счет. Но эта аспиранточка была какой-то особенной. В ее серых глазах угадывались незаурядный ум, чистота и внутренняя интеллигентность. С такой девушкой хорошо сидеть, обнявшись, на пустом берегу и слушать шум моря. Такую девушку хорошо любить. Пусть это будет недолго, но это будет хорошо. И ему, и ей. Вот повезло! Теперь им с другом больше не придется скучать, коротая время в местном пивбаре. Как она смущается — просто чудо! Он ловко сдавал карты, стараясь перехватить Олин взгляд, но она упорно отводила глаза. Однако игра есть игра. При ответе на его прямой вопрос девушке все же пришлось поднять на него глаза. Ее взгляд был серьезен и невесел. Как будто ей открылось что-то неведомое ему, и в этом неведомом было мало веселья и много печали. Но о чем грустить? Жизнь прекрасна, и впереди у них такие чудесные дни! Она увидит, как он умеет ухаживать, говорить ласковые слова, от которых у девушек кружится голова и перехватывает дыхание. Она узнает, как он умеет любить. Ей с ним будет хорошо. Все будет хорошо! Гляди веселей, Оленька, у нас с тобой все будет замечательно. Наигравшись, молодые люди отправились купаться. Море было волшебное — теплое и ласковое. Оно лениво колыхалось, плавно накатывая на берег.

       — Давайте поплывем наперегонки, — предложил Серго Оле.

       — Я плохо плаваю, — соврала она, — и глубины боюсь. Как почувствую, что глубоко, так от страха сразу тону. Нет, плывите сами, а я уж лучше у берега поплескаюсь.

       — Как можно утонуть в таком море? — поразился молодой человек. — Смотрите: я могу в нем лежать, ходить, стоять, вообще не шевелить руками и ногами — оно меня все равно держит. Поплывем, Оленька, я буду все время рядом. Со мной вам ничего не надо бояться.

       — Нет, не хочу. Плывите сами, а я лучше позагораю.

       Девушка круто повернула к берегу. Как ей хотелось поплавать с ним! До дрожи в коленках. Плыть рядом, касаться его рук, ощущать его прикосновения. Но внутренний, похожий на мамин, голос строго сказал ей, что этого делать не следует. И она послушалась.

       — Э, трусишка! — Серго махнул рукой и стал быстро удаляться от берега. Вскоре его голова превратилась в точку, а затем и ее не стало видно за блеском воды.

       — Наплавалась? — Держась за руки, Юлька с Отаром подошли и плюхнулись на песок рядом с ней. — А Серго где?

       — Он туда уплыл, — Оля показала рукой, — давно уже. Его совсем не видно. Я что-то беспокоюсь, не случилось ли с ним чего.

       — О, с Серго в море ничего случиться не может! Море его дом − он, как рыба, может в нем жить, не выходя на берег. Пойду, тоже поплаваю, поищу его.

       Отар разбежался и, пройдясь колесом, влетел в воду, подняв тучу брызг. Девушки, прищурившись, глядели ему вслед. Вскоре и его не стало видно.

       — Ну что, подруга, попалась на крючок? Зацепил тебя этот смазливый грузинчик? — Юлька насмешливо взглянула на Олю. — Смотрю, ты совсем скисла. Возьми себя в руки — у тебя на лице все написано.

       — Чья бы корова мычала. Ты со своим Отариком только познакомилась, а уже за ручку ходишь.

       — Так, то я! Мне хоть за ручку, хоть под ручку — ничего не значит. Я себя контролирую − не то, что некоторые. Ну что ты совсем скисла? Улыбнись сейчас же!

       — Юлька, я погибла! Сама не знаю, что со мной. Меня к нему тянет, как магнитом. Понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Все время хочется на него смотреть.

       — Да уж, хорош! Ничего не скажешь. Не дай Бог в такого втрескаться. Я бы и сама не прочь с ним закрутить, но он, похоже, на тебя глаз положил. Только ты, Оль, не западай так сильно. Ничего серьезного у вас быть не может — ты же понимаешь. Покрутит он с тобой и укатит, а ты мучиться будешь, страдать. Ну, красивый, ну погуляй с ним — и забудь.

       — Понимаешь, подруга, дело даже не в красоте. Он какой-то необыкновенный, захватывающий... как природа, как небо, как это море. Я просто тону в его глазах. Просто, тону!

       — Да-а. Похоже, ты влипла. Раз так, то мой тебе совет: возьми себя в руки и держись от него подальше. А не то сгоришь — одни головешки останутся.

       — Я пытаюсь. Вот, не поплыла с ним. А знаешь, как хотелось. Но долго я не продержусь. Что делать?

       — Что делать, что делать. Я тебе сказала, что делать. Давай уедем, пока ты совсем голову не потеряла. Завтра и уедем. Мало что ли других мест?

       — Да ты что! Уехать от такой красоты? И ведь я его тогда больше не увижу. Нет, ни за что на свете! Пусть будет, что будет, как сказал старик Хоттабыч.

       — Ну, гляди. Я тебя предупредила, потом не жалуйся. Вижу, ты решила плыть по течению.

       — Да, поплыву. Так ты думаешь — я ему понравилась? По-настоящему?

       — Ну и глупа же ты, дорогая моя! Да у него таких — вагон и маленькая тележка. Как уедет, так и не вспомнит. Гляди, идут. Учти, что я тебе сказала и держи себя в руках.

       Предмет их беседы и его друг быстро приближались. Олю снова сковала непонятная робость. Вот он идет и улыбается, и смотрит на нее. Ей казалось, что он видит ее насквозь и в душе посмеивается над ее смятением. Было невозможно взглянуть ему в лицо — оно ослепляло ее, как солнце. Не поднимая головы, она, молча, встала и стала одеваться.

       — Уходите? — Бронзовый, весь в сверкающих капельках воды Серго стоял перед ней, похожий на молодого бога — всемогущего и неотразимого.

       — Да, обедать пора.

       Оле и в самом деле захотелось поскорее уйти, чтобы, разложив по полочкам свои чувства, получше разобраться в них и в себе.

       — Оль, может, побудем еще, мне что-то есть совсем не хочется, — заныла недоумевающая Юлька. Не поймешь эту Ольку: то для нее счастье быть с ним рядом, то вдруг приспичило обедать.

       Но Оля исподтишка показала подруге кулак, и та заткнулась.

       — Девушки, может, вместе пообедаем? Здесь недалеко отличный ресторан — там такие шашлыки! Мы угощаем. Ну не уходите!

       Молодые люди, раскинув руки, попытались загородить им дорогу. Но ловкие девушки, быстро пригнувшись, выскользнули у них из-под рук.

       — Нет, мальчики, не уговаривайте — у нас еще есть дела. До встречи!

       — А когда встретимся? Может, сходим вечером в Дом творчества, потанцуем?

       — В Дом творчества? Это мысль! — загорелась Юлька. — Там, говорят, всякие знаменитости отдыхают, артисты. Стоит попробовать. Но как туда попасть? Там, наверно, тоже по пропускам?

       — С нами везде пустят. Помните, как у Маяковского:

       «Моя милиция меня бережет».

       - Мы их бережем, а они нас. Так вы пойдете?

       Они договорились встретиться в шесть часов вечера на автобусной остановке. На том и расстались.

       — Ну и чего ты добилась? — напустилась на подругу Юлька. — Сейчас шашлыки ели бы дармовые.

       Юлька любила вкусно покушать.

       — Теперь опять думай, что приготовить. Яичница уже в рот не лезет, колбасу я доела. Опять будем выстаивать очередь в столовой?

       — Юль, помолчи, а? Если хочешь, догони их.

       Оля почувствовала, что больше не в силах болтать с подругой. Ей очень захотелось побыть одной. Она силилась понять, что с ней происходит. Мир вокруг вдруг странно преобразился: цветы стали ярче, запахи сильнее, звуки четче. Одуряюще пахла магнолия, оглушающе звенели цикады. Нервы девушки будто обнажились и по-новому остро стали реагировать на окружающую красоту. Неужели этот совершенно чужой, не знакомый ей человек, явился причиной таких чудес? Фарфоровые цветы магнолии, серебристые стволы вековых сосен, синие кусочки неба между листьями деревьев — все говорило ей о нем, во всем она видела его образ. Я схожу с ума, думала девушка, так нельзя, нужно взять себя в руки. Нужно отвлечься. Попробую почитать. Она сняла с полки книгу и вышла на лоджию. Там, в тени под виноградными листьями, было тихо и прохладно. Оля устроилась поудобнее и открыла книгу. Однако из этого ничего не вышло. Буквы складывались в слова, слова в предложения, но их смысл не доходил до нее. Промучившись над тремя строчками, она сдалась. Отложила книгу, закрыла глаза. И сейчас же ей явился Серго. С улыбкой он подошел и склонился над ней, как тогда на пляже. Она попыталась представить себя в его объятиях − и испытала настоящее потрясение. Незнакомая острая боль пронзила ее насквозь. Сердце бешено заколотилось и потемнело в глазах.

       - Нет! — приказала она себе, с трудом переводя дыхание. — Прекрати сейчас же! Так и спятить недолго.

       Она пошла в ванную, умылась и облилась холодной водой. Стало легче. До встречи оставалось еще два часа. Юлька дрыхла, и будить ее не хотелось. Спать не хотелось тоже. Оля вышла из дому и побрела по поселку. На раскаленных улицах было пустынно. Она свернула на узкую тропинку, ведущую через сосновую рощу к морю, − и скоро оно открылось ее глазам. Море овеяло девушку прохладой и, как могло, утешило. Она села у самой воды и долго сидела, потеряв счет времени, пока не почувствовала, что еще немного — и с ней случится солнечный удар. Тогда она встала и пошла домой.

       — Где тебя носит? — напустилась на нее возмущенная Юлька. — Ребята уже два раза приходили. Серго тебя спрашивал. Где ты была?

       — На море.

       Сожаление о зря потерянном времени, и радость предстоящей встречи охватили девушку. Все ее благие намерения растаяли как дым. Он скоро придет! Она снова его увидит! Скорее бы!

       — На море? Чего тебя туда нелегкая понесла? Не поймешь тебя, Ольга. То ты с моря бежишь, то опять тебя туда тянет. Иди, перекуси на кухне да одевайся. Они вот-вот придут.

       Юлька уже нарядилась и оживленно вертелась перед зеркалом.

       — Как я выгляжу?

       — На все сто!

       Оля почувствовала, что страшно проголодалась, и с жадностью набросилась на еду, приготовленную заботливой подругой. Поев, она надела любимое голубое с белой вышивкой платье, подкрасила ресницы и слегка припудрила носик. Из зеркала на нее смотрела взволнованная сероглазая девушка. У девушки было круглое лицо с тонкими бровями и по-детски пухлыми губами, обрамленное светлыми кудряшками.

       — Очень даже ничего! — громко сказала она и покрутила юбочкой. — Он за нами еще побегает — этот Серго.

       Будто легким ветерком повеяло на нее. Оля быстро оглянулась и замерла: позади совсем близко стоял Серго и весело наблюдал за ее выкрутасами.

       — Стучаться надо! — набросилась на него девушка. — А если бы я была раздета?

       — Юля сказала, что ты готова. Дверь была открыта. Я вошел. Ты же на пляже была раздета. — В его голосе явно звучала ирония. — Что такого?

       Он еще иронизирует. Скажите, пожалуйста! Оля открыла рот, чтобы хорошенько отбрить нахала, но никакой достойный ответ не пришел ей на ум, − и потому она так и осталась стоять с открытым ртом под его смеющимся взглядом. Положение спасла Юлька.

       — Ну, долго вы там? — закричала она нетерпеливо. — Идемте, наконец! Я танцевать хочу, просто умираю.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Ирина Касаткина.