МНОГОЕ ВСПОМНИШЬ РОДНОЕ ДАЛЁКОЕ - 12.

        КУКУШКИН ДЕНЬ.

       Посвящаю светлой памяти моей мамы, Зинаиды Степановны Луковкиной.

       Я выхожу из избы. Утро встретило меня холодком и инеем на траве. По мокрой, хрустящей траве я направляюсь в наш сад за домом, отворяю калитку и иду тропинкой к пуньке у забора. Здесь, под цветущей черемухой, – мое любимое место для занятий утренней гимнастикой. Становлюсь лицом к восходящему солнцу, вот его лучи только-только показались из-за полоски деревьев Лапоткова оврага, и начинаю свои упражнения. С яблони, растущей у пуньки, запел соловей.

       Глядя в ясное голубое небо и вдыхая чистый прохладный воздух, пронизанный соловьиными трелями, и напоенный ароматом черемухи, хочется зажмуриться и отдать себя во власть этой опьяняющей природной благодати! Пока идешь по деревне за ключевой водой к Исте, успеваешь прослушать все птичьи концерты в Синякове. Из общего птичьего хора выделяются, конечно, два солиста – соловей и кукушка. Как хорошо!

       Соловьи поют повсеместно, в каждом саду и на Исте, кукушки – преимущественно на окраине деревни, на Исте и в посадках Лапоткова оврага. Сегодня, кажется, они поют громче и радостнее обычного, ведь сегодня – их праздник!

       За несколько лет, что я не был в Байдино, наш колодец успел обмелеть. Он представлял собой родник, обсаженный металлической обечайкой с трубой сбоку, через которую вытекает вода. Раньше воду из него набирали, подставив ведро к этой трубе; теперь же ее приходится зачерпывать прямо из бочки, так как уровень воды не доходит до трубки.

       От колодца течет маленький ручеек, который, пробиваясь через заросли кустарника и травы, впадает в Исту. Вспомнилось, как лет десять назад мы с женой и маленькой дочкой, приходя к колодцу за водой, заходили босиком в этот ручей и шутливо соревновались, кто дольше простоит в его холодной воде. Потом жена вспоминала, что после таких закаливаний наша дочка долго не простужалась и не болела. Наполнив ведра водой, я на время ставлю их у колодца и иду верхом берега Исты, любуясь речкой. На ветвях прибрежного кустарника замечаю пряди прошлогодних трав и листвы – следы вешних вод. Тетя Нюра позже рассказывала, что в эту весну на Исте было большое половодье: уровень воды в реке поднимался настолько, что луг Лапотки затапливался почти полностью и издали казался маленьким морем. Наносив воды и наполнив ею бидон и бадейку, я иду в палисадник осваивать портняжное искусство – пришивать ручки к своей дорожной сумке. За этим занятием и застает меня мой кузен (двоюродный брат) Николай. После взаимных расспросов мы условились встретиться вечером в Байдино, в доме его тещи. В назначенное время я подхожу к дому, ищу кузена и застаю его за работой – он устанавливает опорную стойку под калитку в огороде. Через какие-нибудь полчаса все было готово. Но жена Николая велит нам развести костер и объявляет, что сегодня, в Кукушкин день, будет угощать нас «яичницей по-байдински». Когда наш костер успевает, как следует прогореть, она приносит сковородку с порезанными кусочками сала, которую мы устанавливаем на кирпичи над огнем и углями. А через несколько минут выливаем в сковороду из миски взбитые яйца. Сало уже успело достаточно растопиться и прожариться. И вот наша яичница по-байдински готова, и мы усаживаемся за стол. Мы пьем шампанское за Кукушкин день, едим пахнущую костром яичницу и беседуем. Говорим о том, как живется крестьянину в деревне. «Мне кажется, что настоящим крестьянином можно назвать только собственника земли, а тот, кто до теперешних реформ звался крестьянином, по существу, им никогда не являлся, а был всего лишь поденщиком, отрабатывающим свои часы или трудодни при соответствующем отношении к труду. Думаю, что и сейчас, когда изменились названия колхозов и совхозов (стали называться СПК), в этом отношении мало что изменилось к лучшему», – рассуждаю я. Затем разговор зашел о том, как живется нашему современнику. «Думаю, иной человек живет хуже других, потому что склонен к лени и пьянству», – говорит мой кузен. – «Действительно, это похоже на правду. Я знаю несколько таких людей. Они – мастера на все руки и душевно богаты, но все их желания и стремления сводятся к формуле В + З + П (выпить, закусить, поспать). Сейчас наше общество все более заражается обломовщиной и равнодушием ко всему и вся. Кажется, что в атмосфере недоверия человека в перемены к лучшему, а главное – его неверия в то, что своим честным трудом он может добиться больших благ, или даже того, чего вор и коммерсант-мафиози добиваются мошенничеством и спекуляцией – распространение этих социальных болезней будет продолжаться. Незаметно пролетела неделя моего пребывания в деревушке Байдино. И снова ранним утром, как и раньше, я иду по росной траве к автобусной остановке и вспоминаю события прошедшей недели: посадку картошки, мое путешествие к тургеневским местам – Малиновой воде и тургеневской мельнице у деревни Колодези и, конечно, наш Кукушкин день.

 Деревушка, ты – моя старушка,

На глазах твоих слезки росы.

Твои годы считает кукушка,

Твои думы поют соловьи.

СЕЛО ЛИТВИНОВО.

       У Литвиновской церкви я встретился со старожилом села Верой Яковлевной Архиповой (в девичестве Емельяновой). Она рассказала мне, что здание церкви – одно из немногих в Арсеньевском районе, сохранившихся до настоящего времени (не сохранились только звонница и верхняя часть трапезной). Еще несколько лет назад в интерьере храма можно было рассмотреть росписи и, в частности, одну из них – на тему библейских сказаний о Христе в пустыне. При церкви была приходская школа, позднее построили вторую, земскую, которую после Революции называли сельской. В ней работала учительницей Ольга Александровна Артамонова, старожил села, недавно ушедшая из жизни. «Если пойдете по этой старой дороге, то можете выйти к барским прудам – их называли Борисовыми. Рядом с ними была помещичья усадьба, – продолжала Вера Яковлевна. – Мало кто из старожилов сейчас остался в Литвиново, разве что Калинкин Степан (ему, кажется уже 100 лет), да Вихровкин Александр. Сама я тоже здесь постоянно не живу, а приезжаю лишь на лето».

       Обратимся к истории села Литвиново. Территории, входящие в состав бывшей Тульской губернии, а также других губерний Российской империи, в первой половине III века были большей частью разорены татарами и оставались в их владениях до распада Кипчанской орды, то есть до середины XIV века. Потом, значительна их часть подчинялась Литве и оставалась под ее властью до конца XV столетия. На этих землях литовские князья создавали поселения, в которых компактно проживали литовские служивые люди с семьями. Такие поселения занимали удобное топографическое положение и служили военными опорными пунктами. Со временем, этим поселениям стали присваивать названия, производные от слова «Литва». Например, Литвиновка, Литовское, Литвики, Литва, Литвино и так далее.

       В Калужской губернии таких поселений было два, в Смоленской – 13, в Тверской – 18. Таким образом, время образования села Литвиново в Арсеньевском районе (бывшем Белевском уезде) следует отнести в глубину XІV - XV веков, а его название – связать с жившими в то время здесь литовцами. Первое письменное упоминание о поселении Литвиново относится к 1630 - 1632 годам. Это упоминание приводится с сохранением старой орфографии:

       «За Михайлом Матвеевым сыном, да за Офанасьем Микитиным сыном Челюскиными, в поместье вобче, что было преж сего в поместье ж за Галактионом Михайловым, двор Литвинова на реке Исте, под большим Белевким лесом. А всего за Михайлом да Офанасьем Челюскиными в поместье деревня с живущими в ней 11 дворов крестьянских, а людей в них 47 человек, да 3 двора бобыльских, а людей в них 7 человек. Пашни пахотные помещиковы, крестьянские и бобыльские по обе стоны Исты 50 четвертей; сена ставится по обе стороны Исты 300 копен».

       К 1792 году в Литвинове было уже 90 дворов, в которых проживали 340 душ «мужескаго полу». Земельные угодья располагались по правой стороне речки Исты, по обеим сторонам двух безымянных отвершков и составляли 1 981 десятину 143 сажени (вместе с неудобиями в количестве 55 десятин 100 саженей).

       На речке были устроены две мукомольные мельницы, каждая о двух поставах. Поместьем Литвиново владели: князь Щербатов Иван Петрович, полковник, надворный советник Арбузов Федор Николаевич, капитан Иван Семенович Коренев, флигель-адъютант Александр Николаевич Ржевский. Князь Щербатов владел также землей и крестьянами в селе Покровское, Мокрое тож, деревне Коровьи Хвосты и селе Спасское, Парахино тож. Тремя годами позднее, имение Литвиново переходит к секунд-майору Владимиру Ивановичу, сыну Ивана Петровича, во владении которого уже было 370 душ мужского пола и 393 души женского пола. Деревня входила в приход села Нижнее Юриково (владельцы Левшины и Афросимовы), где была деревянная церковь «Во имя Святой великомученицы Параскевы, нарекаемой Пятницей». Село Нижнее Юриково находилось на левой стороне речки Исты, при селе была мукомольная мельница о двух поставах.

       В 1856 году в Литвиново начинается возведение церкви «Во имя Святого чудотворца Дмитрия Ростовского». Церковь «зданием каменная, с такою же колокольнею, крепка» строится на средства князя В. И. Щербатова. В ней были колокольня, трапезная и алтарь с двумя престолами: Во имя Святого Дмитрия Ростовского и Во имя Святого Равноапостольного князя Владимира:

       «Земли при сей церкви усадебной, пашенной и сенокосной, всей вообще – 36 десятин».

       В причте церкви состояли священник и псаломщик. С открытием нового церковного храма деревня Литвиново приобрела статус села и стала именоваться село Владимирское, Литвиново тож. Приходское население церкви Святого Дмитрия Ростовского состояло из крестьян села Литвиново и части села Юриково.

       Князь Владимир Иванович Щербатов был известен в Белевском уезде не только как основатель литвиновской церкви, но и как предводитель уездного дворянства, большой любитель просвещения, искусства и страстный библиофил (он сумел собрать большую библиотеку, имел свой театр).

       В 1808 году, после смерти Владимира Ивановича, имение Литвиново переходит к его внучкам, княжнам Анне Ивановне и Марии Ивановне Щербатовым. Но шли годы.

       В 1812 году на российскую землю вступили войска Наполеона. Тульское дворянство формирует «ополчение народной силы», в которое вошли два конно-казачьих полка, один егерский, четыре пеших казачьих и одна конноартиллерийская рота. Формирование и экипировку конно-казачьих полков историки связывают с именем другого представителя княжеского рода Щербатовых – генерал-майором, князем Александром Федоровичем.

       Двадцатилетнему генерал-майору А. Ф. Щербатову (1778 - 1817 годах), а затем – генерал-адъютанту, прочили блестящее будущее. Однако курьезный случай, происшедший с ним в 1800 году, испортил его карьеру: с формулировкой «За избитие почтальона и взятие 12 лошадей, вместо 6 положенных ему по чину» он был отправлен в отставку. Но вскоре, в марте1801 году, он был вновь восстановлен и определен в лейб-гвардии Гусарский полк генерал-майором. Во время войны с французами Александр Федорович со своим полком был в авангарде войск генерала Платова.

       В его полку служил молодой офицер Николай Степанович Андреевский, ставший впоследствии помещиком села Литвиново. Николай Степанович (родился 28.11.1771 года) происходил из знатного рода тверских дворян. Службу свою он начал в 1790 году в лейб-гвардии Конном полку вахмистром. Затем, был переведен в лейб-гвардии Гусарских полк корнетом. За успешную службу и за отличие в сражении при Кукувае в 1812 году он произведен полковником. Николай Степанович участвовал: в сражении при Бородине 24 - 26 августа 1812 года, где был ранен в правую руку картечью; в походах за границей, где в сражении под Люцином был вторично ранен пулей в правое плечо. Награжден орденами: Святого Равноапостольного князя Владимира 3-ей степени, Анны 2-ой степени и 4-ой степени, прусского Красного орла 2-ой степени, баварского святого Максимилиана, а также золотой саблей с надписью «За храбрость». Боевой, заслуженный офицер Н. С. Андреевский не мог не понравиться своему начальнику, князю А. Ф. Щербатову. И вот однажды, Александр Федорович сообщил Николаю Степановичу о своей тульской родственнице, молодой княжне Марии Ивановне Щербатовой, владелице крупного имения в Белевском уезде. Выйдя в отставку (1.01.1816 года) в чине генерал-майора (с правом ношения мундира) Николай Степанович возвращается в Москву, где и происходит его знакомство, а затем и женитьба на княжне Марии Ивановне. Супруги Андреевские остаются жить в Москве, в доме Николая Степановича, лишь изредка выезжая в свое имение Литвиново. В 1821 году произошел раздел имения между сестрами Анной Ивановной Тихменевой и Марией Ивановной Андреевской. В результате раздела часть приписанных к имению крепостных крестьян, и дворовые отошли к Анне Ивановне. Интересно отметить, что, несмотря на брак между Марией Ивановной и Николаем Степановичем Андреевскими, крепостные крестьяне села Ливиново оставались в собственности Марии Ивановны (по ревизии 1834 года за нею числилось 456 душ мужского пола и 432 души женского пола). За Николаем Степановичем были записаны дворовые (12 мужского пола и 9 женского пола), которых он выписал себе из своего имения (сельца Буконтова Тверской области). Среди дворовых Николая Степановича были: Засима Соколов с семьей и Никифор Шубин с семьей (последний был куплен у помещика В. А. Левшина в селе Темряни в 1825 году). Среди дворовых Марии Ивановны были: Гущины, Кожевниковы, Грузиновы, Слепневы и другие.

        ГЕНЕРАЛ-МАЙОР А. Ф. ЩЕРБАТОВ.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

А. И. Луковкин.