МНОГОЕ ВСПОМНИШЬ РОДНОЕ ДАЛЁКОЕ - 3.

       ТУРГЕНЕВСКОЙ ТРОПОЙ: ОТ «МЕЛЬНИЦЫ» ДО «ПОСТОЯЛОГО ДВОРА».

       Сельцо располагалось настолько близко от деревни Хлопово, что между ними, фактически, не было никакого пространственного промежутка, за исключением небольшого отвершка (овражка) Антонова. И деревня Прилепы также начиналась почти сразу же за околицей сельца – их разделяла друг от друга только полоска осиновой посадки. Другими словами, и сельцо, и деревня Прилепы как бы «прилепились» к деревне Хлопово. Название деревни Стрикино обязано своим возникновением родственным отношениям между владельцами бывшей деревни Комарево. Дело в том, что в конце XVIII – начале XIX века земля и поселения крепостных крестьян на месте нынешних деревень Прилепы и Стрикино принадлежали помещику Шеншину Николаю Ивановичу, действительному статскому советнику, обер-прокурору правительственного Сената (умершему в 1826 году), а затем его сыну, Семену, гвардии поручику (умершему в 1848 году) (кстати, родственникам знаменитого поэта А. А. Фета-Шеншина). Николай Иванович и Семен Николаевич состояли в родстве с помещиками Князевыми – другими владельцами земли и крепостных деревни Комарево: Николай Иванович был двоюродным дядей, а Семен Николаевич – троюродным братом Александры Николаевны Князевой (в девичестве Шеншиной), жены Князева Сергея Анисимовича, бригадира. В русском языке для обозначения родства дяди и племянника, а также – родства во втором-четвертом коленах употреблялось слово «стрийный». Так, брат отца звался «стрийко», а троюродный брат – «стрийным вторым братом». Это и послужило поводом для названия деревни. Однако продолжим наш путь вместе с охотниками, которые уже входили в деревню Хлопово. Я снова слышу их разговор! «А, скажи-ка, Афанасий, что тебе известно об этой деревне», – продолжал расспрашивать своего попутчика Тургенев. «Эта деревня, батюшка, принадлежит Князеву Валерьяну Сергееву. Богатай помещик! Сам он живет недалече отсюда – в селе Комаревай. Там у него усадьба и дворовые». «А до него, кто владел этой деревней?». «Сколько помню, барин, Князевы и владели. Именья эта переходила по наследованию». Пока охотники проходили деревню, я снова попытаюсь дополнить рассказ Афанасия.

       Деревня Хлопово (так же, как Прилепы и Стрикино) ранее входила в состав деревни Комарево. После Специального межевания (1844 - 1849 годов) девятую отделенную часть деревни Комарево стали называть: «Хлопово, Комарево тож». Происхождение этого названия вряд ли связано с дворянской фамилией: Хлоповы на этом месте никогда не жили. Более вероятной представляется версия о том, что её название пошло от местных крестьянских промыслов. Дело в том, что во многих селениях Белевского уезда крестьяне занимались обработкой конопли – выделывали из неё пеньку, которую затем продавали скупщикам, или плели из неё веревки, а также ткали и расшивали холсты. Занимались этим ремеслом и в Хлопово. Помещики Князевы поощряли пеньковый промысел: при заселении деревни Колодези там были прорыты ручьи, вытекающие из родников («колодези»), в которых замачивали коноплю для последующей обработки. Пеньковые волокна, полученные из замоченной в родниковой воде конопли, считалась наилучшими по качеству. После обработки конопли у крестьян образовывались остатки от волокон пеньки – их называли: «очески», или «хлопки». Эти остатки тоже шли в дело: ими набивали матрацы и подушки. Очевидно, от слова « хлопки» и произошло название деревни. Но поспешим за охотниками, которые уже прошли Хлопово. После деревни проселок разделялся на две дороги: одна из них шла направо, через речку – на деревню Стрикино и село Комарево, другая – прямо по пути, на большак Белев – Мценск. Охотники прошли верх (овраг) Волосов и на опушке молодого березового леса присели отдохнуть. Афанасий достал махорку из своего знаменитого кисета и сворачивал «самокрутку». Тургенев пил воду из фляжки и задумчиво смотрел вдаль. Распустившиеся березки шумели молодой листвой; весенние пташки звонко лепетали вокруг. О чем задумались охотники? Тургенев, наверное, обдумывал план своего нового рассказа, Афанасий вспоминал былые годы. Вдруг лесную тишину нарушил скрип телеги и голос мужика, погонявшего лошадь:

       «Но! Помалу!».

       В овраг въезжала телега, запряженная гнедой лошадкой. «Но! Милая-я!», – погонял её мужик. Вот повозка выползла из оврага и приблизилась к охотникам. В телеге лежало несколько мешков, приваленных соломой; спереди сидел мужик, поставив ноги на оглобли. «Здорово, Влас!», – оживленно приветствовал его Афанасий. «Здорово, Афоня! – узнал его мужик, – а я уж, грешным делом, перепужался, глядючи на вас! Думаю, вот-те на-а! Разбойники ждуть!», – мужик перевел дыхание, остановил лошадь и, сняв шапку, поздоровался с Тургеневым. «И, куда ж ты, Влас, путь держишь?», – спросил его Афанасий, – да, на новый постоялый двор («Князевы дворы» прозывается) – пеньку продать. Там ноне проезжие купцы собираются. А ты, стал-быть, постреливаешь?», – обратился он к Афанасию. «Да, разве ж, без этого занятия можно обойтися?! Вот, и барин мой, дюжа ружьецом, побаловаться любить», – ответил Афанасий. Они еще поговорили немного; потом мужик попрощался и тронул лошадь. Когда телега скрылась из вида, охотники встали и продолжили путь. Скоро лесок закончился, и за верхом Яблоневым дорога приблизилась к речке Исте: ее журчание на перекате уже отчетливо слышалось в утренней тишине. Охотники прошли еще один отвершек (Безымянный) и невдалеке, прямо перед собой увидели несколько телег, двигающихся друг за другом в направлении сельца Поляны. Это была большая дорога Белев-Мценск. Через полверсты они вышли на нее. «Давай, зайдем в Князевы дворы – попьем молока-чаю. А, заодно, и посмотрим, что это за двор», – предложил Афанасию Тургенев. «Да, неплохо бы, батюшка, и - и еще чего-нибудь выпить», – отвечал Афанасий. «Да уж, будет тебе, брат, и еще! Если там есть это «еще»», – улыбнулся Тургенев, и охотники зашагали в направлении постоялого двора. Здесь большак поворачивал налево, на деревню Шейка, Комарево тож и шел по левому берегу Исты. Здесь же, у двора от него отходил проселок, который вел через мельницу на деревню Протасово (на правом берегу речки) и село Комарово (в версте от мельницы). «Князевыми дворами» (или «двориками») местные жители называли собственно постоялый двор и хозяйственные постройки около него. Он был построен совсем недавно и принадлежал купцу Леонову.

       Постоялый двор (реконструкция).

       «Знакома ли тебе эта деревня?» – спросил Тургенев Афанасия, указывая на Протасово. «А как же, барин. Это Протасовка. Ее владелица – Будаева Евдокия. У ней усадьба в Средних Ростоках. Да сама она здесь, почитай, не бывает – все больше в Туле». Когда охотники подошли к постоялому двору, там уже стояло несколько подвод. Возле них ходили мужики и о чем-то спорили. Среди них был и наш знакомый, Влас. А мы, – пока охотники отдыхали на постоянном дворе, – попробуем заглянуть в прошлое деревни Протасово. Протасово (так же, как Прилепы, Хлопово и Стрикино) раньше (до 1844 года) входила в состав деревни Комарево. По Специальному межеванию 1844 - 1849 годов ее территория была выделена из деревни Комарево, как 14-я отдельная часть, и названа: «Протасово, Комарево тож». Название деревни произошло от фамилии ее владельцев: Протасова Семена Наумовича, подпоручика и Протасовой Екатерины Афанасьевны, жены майора (в девичестве Буниной, единокровной сестры В. А. Жуковского). В 1811 году крепостными и землей деревни владели: упомянутая Е. А. Протасова, Павел Иванович Протасов, орловский вице-губернатор и его сестра, Анна Ивановна. В их владении состояли 52 души крепостных (мужского пола). В 1840 году деревня была куплена Евдокией Николаевной Будаевой, женой Сергея Александровича Будаева, первого секретаря Тульского Губернского правления, кавалера ордена Святого Станислава. За ней тогда состояло: 323 десятины 1 800 саженей земли и 47 душ крепостных; в деревне было 8 дворов. Мельница, что была рядом с деревней, на Исте стояла здесь издавна (о ней было известно еще в 1792 году) и принадлежала помещикам Князевым. Но что же наши охотники?! Отдохнув на постоялом дворе, они набрали холодной вкусной воды из глубокого со скрипучим колесом колодц и двинулись в обратный путь, в село Спасское. А мы попробуем восстановить более позднюю историю деревень, которые (и мимо которых) прошли писатель и его спутник по охоте.

       Прилепы, Стрикино, Козловка, Комаревы тож.

       С 1849 года они переходят во владение Николая Густавовича Клингена, капитана артиллерии. В этих деревнях за ним числилось: 213 крепостных мужского пола и 226 – женского пола, а также 1 124 десятин 1 775 саженей земли; в сельце Прилепы при нем было 6 дворовых (2 мужского пола и 4 женского пола). К 1860-му году в пользовании крестьян помещика Н. Г.  Клингена состояло земли (десятин): 40 – под усадьбами, 528 – под пахотой и 44 – под сенокосом. Часть крестьян состояла на барщине (29 тягол), часть – на оброке и барщине одновременно (59 тягол). Величина оброка составляла 28 рублей 57 копеек в год; добавочной повинностью к денежному оброку была работа на помещика: 6 дней мужских и 4 дня женских. Выйдя в отставку в 1860 году, капитан Н. Г. Клинген занимается строительством школы в деревни Стрикино (она была открыта в 1862 году) и активно участвует в политической жизни уезда: он избирается в уездное Земское Собрание, в Белевский Училищный Совет, а также мировым судьей одного из четырех участков уезда. В 1850-х годах при сельце Прилепы и в «дачах села Комарева» были открыты в значительном количестве и «хорошей доброты» торфяные копи, к разработке которых, – в основном, для местного потребления, приступили в 1855 году. В 1870-х годах бывшие крепостные Н. Г. Клингена выкупают земельные наделы у помещика и становятся крестьянами-собственниками: к этому времени у крестьян деревень Стрикиной и Козловки было в собственности около 438 удобной земли. И все было бы хорошо, но вот в1881 году в «Тульских губернских ведомостях» появляется объявление о том, что за невзнос Санкт-Петербургско-Тульскому Поземельному банку долговых платежей и недоимок будет продаваться имение капитана Н. Г. Клингена при сельце Прилепы и деревнях Горки, Стрикино и Козловке, в коих земли: 811 десятин 445 саженей и дровяного леса 180 десятин. Имение это заложено 1.07.1873 года на 43,5 года и на оном числится капитального долга Банку 12 576 рублей 49 копеек и недоимок 497 рублей 15 копеек. Имение Н. Г. Клингена продается с торгов и новым владельцем становиться Николай Владимирович Свентицкий, молодой (1854 года рождения) дворянин Тульской губернии, кандидат правоведения, мировой судья 1-го участка Белевского уезда. Распространенным занятием помещиков Белевского уезда было винокурение. К тому времени в уезде уже действовало 4 винокуренных завода. Это приносило не только непосредственный доход (от продажи «питий»), но и доход косвенный: получаемые при выделке спирта отходы (в виде барды) использовались на корм скоту, что увеличивало его поголовье и количество органических удобрений для земледелия. После 1876 года в сельце Прилепы строится и начинает действовать (пятый по счету в уезде) Стрикинский винокуренный завод № 24 и ректификационное отделение (где происходила очистка спирта-сырца от сивушных масел и эфира). Завод и мельница приносят неплохой доход Н. В. Свентицкому, но, не успев рассчитаться со старыми долгами, он делает новые и в 1893 году внезапно уходит из жизни, оставив наследникам, жене и сыновьям, крупный долг в размере 36 000 руб. Спасти положение, могла только выгодная продажа имения. Это произошло 5 ноября 1895 года: расстроенное имение Н.В. Свентицкого покупает за 60 000 руб. серебром (включая сюда и долг Свентицкого Н. В. Московскому Земельному банку) Мосолова Александра Николаевна, жена поручика. А. Н. Мосолова (в девичестве Коншина) происходила из дворян Московской губернии. Выйдя в 1892 году замуж за Александра Федоровича Мосолова, адъютанта командира гренадерского корпуса, она стала носить фамилию знатного и богатого рода дворян Московской, Рязанской и Тульской губерний. Итак, по купчей к А. Н.  Мосоловой перешло недвижимое имение Белевского уезда «при сельце Прилепы и деревнях Горки, Стрикино, Козловке и в лесном участке под названием Хлоповский при сельце Прилепы со всеми находящимися в этом имении хозяйственными постройками, винокуренным заводом, ныне недействующим и не приносящим никакого дохода, с водяною мукомольной мельницей, приносящей чистого дохода в 477 рублей 50 копеек в год, садом, лесами, водами и всякого рода угодьями и землей в количестве 832 десятин. Будучи деловой и предприимчивой помещицей, А. Н. Мосолова принимается за восстановление запущенного имения. Начинают действовать винокуренный завод и ректификационное отделение, возобновляется разработка торфяников, ремонтируется школа грамоты в деревни Стрикино.

       Перед усадебным домом высаживается регулярный липовый парк, за домом – парк смешанных деревьев. Кто не видел вековых лиственниц, кленов, осин – побывайте в бывшем сельце Прилепы (ныне деревня Хлопово), пройдите по его старинному парку, постойте в тиши его деревьев, вспомните прошлое! К 1913 году винокуренный завод А. Н. Мосоловой (на нем работало 5 человек) производил 33 482 ведра спирта-сырца (считая на 40 %) в год (доход 750 рублей), ректификационное отделение (на нем работало 14 человек) – 3 800 ведер очищенного спирта и 60 ведер эфира (доход 700 рублей). Управляли заводом арендаторы: вначале К. В. Нарбут, затем, – вплоть до 1917-го года, – С. А. Ровинский. Мельница «о двух поставах» приносила А. Н. Мосоловой 175 рублей годового дохода (на ней работало 2 человека). Земельный надел помещицы вырос к этому времени и составлял 940 десятин. В деревни Стрикино работали две мелочные лавки: одна – крестьянина Кирилла Алексеевича Воронина (60 рублей годового дохода), вторая – мещанина Семена Тимофеевича Семенова (75 рублей дохода). Население деревни Стрикино и Козловки составляло: 159 человек мужского пола и 178 человек женского пола. Число подворий – 56. Основные профессии и число занятых в них: 12 шахтеров, 3 рабочих на винокуренном заводе, 2 швеи, 2 кровельщика, 2 плотника, 1 сельский староста, 2 нищих. Стрикинскому крестьянскому обществу принадлежало земли (десятин): 41 – под усадьбами, 312 – пашни, 19 – сенокоса, 34 – леса и 17 – выгона. Население деревни Прилепы составляло к 1913 году: 94 человек мужского пола и 113 женского  пола. Число подворий – 34. Основные профессии и число занятых в них: 7 рабочих на каменноугольных шахтах (отхожий промысел), 2 шахтера, 5 плотников, 3 поденщика на винокуренном заводе, 2 мельника, 1 сельский староста. Прилепскому обществу крестьян принадлежало земли (десятины): усадебной – 14, пашни – 172, сенокоса – 18, леса 5, выгона – 2. После революции 1917 года дворянская усадьба А. Н. Мосоловой была национализирована, а сельцо Прилепы перестало существовать, как административная единица – оно было «слито» с деревней Хлопово. Винокуренный завод действовал до Великой Отечественной войны, во время которой сгорел (но стены зданий завода и ректификационного отделения еще сохранились до нашего времени). Бывшая усадьба Мосоловой – Клингена сейчас перестроена и в ней открыта Стрикинская средняя школа.

 РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

А. И. Луковкин.