ЗАВТРАК ЮРИСТА - 1.

       На полях новостной ленты – 1.

       Героя старого анекдота не взяли на должность завскладом в Одессе, потому что он не умел ни читать, ни писать. Десять лет спустя заходит он в Лондоне в ювелирный магазин, просит показать самое дорогое колье и, не торгуясь, отсчитывает из поставленной на прилавок сумки пол-лимона фунтов. На вопрос продавщицы, не легче ли ему было выписать чек, отвечает:

       «Деточка, если бы я умел писать, я бы был завскладом в Одессе».

       Жизнь давно превзошла фантазию авторов анекдотов. В лондонском суде отстаивает нажитое непосильным трудом имущество бывший наш банкир, бывший член Совета Федерации, бывший ньюсмейкер. В лучшие времена он заимел ученую степень доктора технических наук. Те времена прошли и, не желая больше тратиться на адвокатов и переводчиков, доктор наук объявил, что будет писать в суд письма от руки. Поскольку «не владеет в достаточной мере компьютерной техникой». Естественно, по-русски, ведь английским языком он тоже не владеет.

       На полях новостной ленты – 2.

       «На время расследования приостановлено членство в «Единой России» депутата, насмерть сбившего дорожного рабочего». А почему, собственно? Нам, коммунистам с дореволюционным стажем, объяснять не надо. В старое время считалось, что коммунист не мог оказаться под судом. Если члена партии привлекали к уголовной ответственности, его сразу, не дожидаясь судебного процесса, из нее исключали — возможность оправдания не рассматривалась даже гипотетически. Так было при Сталине. При последующих правителях судебная статистика по-прежнему не знала осужденных членов КПСС, однако эти люди становились «бывшими» уже не до, а после приговора. Перед судом были в подвешенном состоянии, как бы еще в партии и как бы уже нет. «Единая Россия» творчески восприняла опыт предшественницы и изобрела институт приостановления членства, дабы и впредь никому не удалось запятнать знамя передового отряда.

       На полях новостной ленты – 3.

       Если примут депутатское предложение о возрождении политинформации в школах, придется сделать следующий шаг — вернуть ее на производство. Мы, ветераны, коммунисты застойных лет, помним, как согласно плану политучебы оставались на час после работы и пересказывали друг другу газетные передовицы. А чтобы дома не теряли квалификацию, нас заставляли подписываться на партийную прессу, в обязательном порядке каждого. Но хитрая на выдумку голь выписывала дешевое «Политическое самообразование» (а не «Правду» или «Коммунист», те были подороже), причем не на год, а на три месяца, предъявляла квитанцию в партком, и продлевать подписку забывала. Доставка оформлялась на адрес министерства, журналы складывались в шкафу и выбрасывались по мере использования — на них обычно ставили электрочайник.

       На полях новостной ленты – 4.

       В старинном спектакле «Современника» «Балалайкин и Ко» (по Щедрину) дома у Балалайкина (Табаков) вечно сновали какие-то люди в одинаковой одежде, человек пять, кажется, вроде бы лакеи — во всяком случае, они подавали ему на стол. На вопрос Глумова (Гафт), кто это, он отвечал примерно так:

       «Лжесвидетели, всегда могут понадобиться. Пока нет дела, тут по дому помогают».

       Из «Известий»:

       «Около 150 молодых новосибирцев (из отряда дружинников) готовы в любое время дня и ночи добровольно стать понятыми на время проведения оперативных и следственных действий, а также затем участвовать в судах. В МВД России приветствуют инициативу новосибирцев».

       Вообще-то понятой — не заинтересованное в исходе уголовного дела лицо, привлекаемое следователем для удостоверения факта следственного действия.

       На полях новостной ленты – 5.

       1989 год, I Cъезд народных депутатов СССР, Евгений Евтушенко:

       «Роскошные депутатские комнаты в аэропортах, на вокзалах, когда рядом спят вповалку женщины, дети, старики, — это же стыдобища! Мы же с вами Съезд народных депутатов, мы же высший орган власти. Давайте совершим хотя бы это крошечное, скромное волшебство демократии — проголосуем за то, чтобы отдать все депутатские комнаты под комнаты матери и ребенка!».

       И, представьте, проголосовали. Никуда депутатские залы не делись, но хотя бы проголосовали. 2014 год, Госдума. Депутаты выразили возмущение новыми правилами обслуживания в VIP-залах аэропортов и вокзалов. Им предложили платить самим, не всегда, конечно, а только если они летят бизнес-классом (если экономическим — то не надо, но какой же дурак полетит экономическим). А еще говорят, у нас ничего не меняется.

       На полях новостной ленты – 6.

       Прочитав об очередной неудачной попытке «создать объединенную демократическую коалицию», сформулировал для себя одну крамольную мысль. Пусть меня осудят мои товарищи, перед лицом которых я ее торжественно заявляю. Вот она. Русские либералы не могут представлять угрозу режиму. Никакому. Они не способны объединяться, как бы хорошо ни относились друг к другу. В то недолгое время, что они провели во власти, судя по известным мне сферам, никто из них не был замечен в перетягивании близких по духу людей на сколько-нибудь значимые посты. Во всяком случае, по моим скромным наблюдениям, они расставляли вокруг себя карьеристов (в лучшем случае) или воров (в худшем). Довлатов давно приметил одну их особенность, засвидетельствовав, что «почвенники испытывали взаимное отвращение, но действовали сообща. Либералы же были связаны взаимным расположением, но гуляли поодиночке».

       На полях новостной ленты – 7.

       В телевизионном сюжете о семнадцатилетней чеченке, ставшей женой немолодого полицейского начальника, показали новенький штамп в его паспорте. Означало ли это, что он успел расторгнуть брак с первой женой? Не может же у нас быть юридически оформленного многоженства. Мы, кажется, ко всему привыкли, от не правовых законов до случаев  дикого право применения. Но при всем том сохранялась видимость правопорядка. Если и этого не будет, придется признать одну неприятную вещь. Когда рушится правовая система, юристы больше не нужны. А если нужны, то исключительно для прикрытия беззакония. Не удивлюсь, если выяснится, что и тот штамп возник как реакция на возмущение публики. Чай не впервой – что с мухлежом на выборах, что с действиями властей на митингах (суды же подтвердили, что нарушений не было). Мы сами столько раз упирали на то, что право – лишь формальные правила, не больше. Что ж, теперь бумеранг вернулся, нам показывают по телевизору их внешнее соблюдение, тоже формальное. Кто вспомнит, что в основе права лежат добро и справедливость? Кто в это поверит?

       Гречка и справедливость.

       «Не то беда, что у нас напринимали столько откровенно не правовых законов, — заметил приятель-адвокат, — куда хуже то, что хорошие (их у нас гораздо больше, чем плохих) часто применяются не так, как надо». Прошу прощения за юридический ликбез, но поясню, что правоприменение есть не что иное, как подведение частного случая под общую норму права. Теоретически оно призвано гарантировать права граждан, ведь применяет закон госорган, движимый исключительно публичным интересом.        Перейду от теории к практике. Мой собеседник в сердцах уподобил правоприменителя  (любого, не исключая судьи) стоящему на дороге с протянутым жезлом инспектору ГИБДД. Последним, по мнению приятеля, движет интерес, который при всем желании не назовешь публичным — обеспечить проезд начальства да постараться набить карман. Если он не освободит проезд для важного лица — даст по шапке собственное руководство, а если придет домой с пустым карманом — будет недовольна жена. Все остальное, включая порядок на дороге, для него второстепенно. В ответ на мои возражения собеседник замахал руками:

       «А что такое «заказные» уголовные дела или отказ рассматривать по существу жалобы на нарушения при выборах, как не остановка движения для пропуска важного лица? Чем отличается гаишник, препятствуя проезду законопослушного водителя, от следователя, вымогающего деньги от потерпевшего (не обвиняемого, а жертвы преступления, что давно уже в порядке вещей) — иначе расследование не сдвинется с места? О продажных и одновременно послушных и угодливых к власти судьях говорить нечего».

       «Так бывает, конечно, — возразил я, — но зачем же обобщать, все не так плохо, как кажется. Большинство юристов — люди честные, да и заказных дел не может быть так уж много, просто они на слуху, а вполне ординарные судебные дела правильно разрешаются». Далеко не все юристы думают, как мой собеседник. Прокурор наверняка даст иной ответ, а судьи — те вообще ничего не скажут, они, как известно, никаких грехов за собой не признают. И вообще, суд не червонец, чтобы всем нравиться. Им всегда кто-то да недоволен. Вынесут решение в пользу одной стороны — не рада другая, и наоборот. Сказал — и призадумался вот о чем. Есть или нет ли почва для обобщения, никому неизвестно, точных замеров нет, неточных тоже — юридическая социология у нас не востребована. Но те опросы, которые есть, показывают, что люди чувствуют дефицит справедливости. Дефицит — штука тонкая. Как вы думаете, в какой момент возникает паника из-за дефицита какого-нибудь товара? Довольно нехватки двух-трех процентов. Так время от времени происходит с гречкой. До паники еще не дошло, так называемый креативный слой не в счет, да и власть на словах — за беспристрастное правосудие. Ну, разве что, за одним исключением — там, где есть ее прямой интерес. Как говорил забытый райкинский персонаж, завскладом:

       «Пусть все будет, но пусть чего-нибудь не хватает».

       Слово на букву «Б».

       В конце шестидесятых годов прошлого века львиную долю судебных дел составляли дела о хулиганстве. Благодаря указу 1966 года об «усилении борьбы». В суд тащили семейных дебоширов, бытовых пьяниц, просто любителей распустить руки. Давали им реальные сроки, в результате чего в начале семидесятых в стране вдвое вырос уровень рецидива — из лагерей они возвращались другими людьми. Ключевыми свидетелями в судебных процессах обычно выступали бабушки-соседки. Помню, как судьи подробно выясняли у них, какие именно слова говорил обвиняемый (надо было доказать нецензурную брань). «Я не могу повторить», — часто отвечали те. «А вы напишите на листочке бумаги». Иногда писали так — «сволочь». Это судей не устраивало. «Еще вспомните!» Второе слово обычно начиналось с буквы «б». К чему это я? А к нынешнему запрету мата в СМИ: замена некоторых букв нецензурного термина многоточием не избавляет от ответственности. Однако допустима такая, например, формулировка: «слово на букву «б»».

       День науки.

       Ни одной другой страны не знаю, где престиж юридической науки был бы столь же высок. Свидетельство тому — стремление каждого мало-мальски значимого лица с юридическим образованием заполучить еще и ученую степень. Не знаю, есть ли еще страны, где в полиции и прокуратуре столько ученых. Если, разумеется, считать учеными бесчисленных кандидатов и докторов наук, сумевших защитить диссертации без отрыва от ответственной работы. В советское время такого близко не было. Иные начальники, может, и хотели бы остепениться, да боялись общественного мнения. Да и сверху могли попрекнуть — дескать, хочешь науку двигать, иди в научное учреждение, а тут работать надо. Не существовало и «индустрии» подготовки диссертаций. Разве что кустарным образом пекли их для судей и прокуроров из южных краев, но это было исключение, не правило. В семидесятые директор нашего академического института, членкор, баллотировался в действительные члены Академии наук, и, представьте, не прошел. Тому виной явилось выступление академика из физиков, обратившего внимание участников высокого собрания на то, что научных трудов у именитого кандидата с гулькин нос. Лет пять спустя директор вновь выдвинул свою кандидатуру. И вновь провал. На этот раз — из-за выступления академика из математиков. Тот подсчитал, сколько научных трудов удалось создать ученому в промежутке между двумя голосованиями, и выяснилось, что он должен был трудиться над ними денно и нощно, не оставляя вовсе времени на руководство институтом. Путь в науку юристы-начальники проторили в благословенные девяностые. Время было тяжелое, но не настолько, чтобы не думать о высоком. Тогда они полюбили говорить о себе «я как ученый».

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

       Материал на основе анализа сайтов Интернета подготовил Вице-президент Федерального общественного виртуального медиахолдинга «Россия-Сегодня», председатель виртуального клуба «Интеллектуалы Урала», кандидат философских наук А. И. Шарапов.