ОККУЛЬТНЫЕ КОРНИ ГЕРМАНИИ - 17.
Иорг Ланц фон Либенфельс и Теозоология.
Свою благосклонную оценку «Тайной доктрины» Ланц завершил сравнением схемы пяти корневых рас с антропогенической теорией палеонтолога Штратца, опубликованной в Naturegeschichte der Menschen в 1904 году. В соответствии с Ланцем четвёртая корневая раса атлантов разделилась на чистые и бестиальные подвиды, соотносимые с ранними антропоидами и антропоморфными обезьянами. Роковой ошибкой наследников первого подвида, пятой корневой расы арийцев или homo sapiens, стало упорное скрещивание с наследниками второго подвида.
Присвоение Ланцем теософии для своей сексуально-расистской идеи произошло в контексте близкого знакомства с квазинаучными идеями современной Монистической Лиги, существовавшей в Германии. Первым свидетельством такой известности может служить номер Ostara за 1910 год. Здесь Ланц обсуждал такие философские концепции как монизм Эрнста Геккеля и Вильгельма Оствальда, неовитализм немецких плагиаторов Бергеона. Хотя Геккель считал себя материалистом, его романтическая натурфилософия и панпсихизм (вера в мировую душу и её обнаружения в качестве энергии во всякой материи) были очень далеки от обычного механического материализма. Ланц, участвовавший в монистическом журнале «Das freie Wort» присоединялся к подобным идеям и ставил панпсихическую традицию в связь с творчеством средневековых и других мистиков, таких как Альберт Великий, Комениус, Беме и Ангелус Силезиус. Он утверждал, что «идеалистический монизм» является последовательным продолжением прогрессивной точки зрения героической арийской расы, тогда как материализм – это приземлённое и пессимистическое мировоззрение, свойственное низшим тёмным расам. Эзотерические потребности Ланца отнюдь не препятствовали развитию его связей с современным монистическим движением.
Таким образом, этот «идеализм», который может быть возведён к романтизму начала девятнадцатого века и более поздним философиям воли и жизни, наряду с элементами монизма и современного оккультизма сформировали интеллектуальную базу для теологического сексуально-расистского гнозиса Ланца. Ланц был убеждён, что доктрина энергии лежит в самом сердце воображаемой традиции арио-христианской мистики; что первоначально она культивировалась кланом богов, а затем сохранялась усилиями монастырей. Первым в этом ряду стояли библейские тексты, затем организации святого Бенедикта, святого Бернарда из Клерво и святого Бруно, затем ряд продолжали апостолы арио-христианской мистики, такие как Мейстер Экхарт, Парацельс, Иоганн Георг Гаманн, Юнг-Стиллинг, Карл дю Прель. Этот широкий регистр исторических носителей тайного знания указывает на то, как хорошо использовал Ланц отдельные западные традиции монастырской жизни, средневековой мистики, ренессансного герметизма в целях представления их как единой традиции теозоологического знания. Необходимость мифологических оснований для его расистских взглядов также обнаруживает сходство с идеями Листа, несмотря на все различие их теологических и культурных предпочтений. Подобно Листу, Ланц возводил хранителей и приверженцев тайной традиции в статус элиты.
Идеологические связи Ланца с оккультизмом ещё усилились, когда он обратился к современной астрологической жизни Германии; это было нужно ему в целях прояснения обстоятельств апокалиптической победы Основных Сил в Первой Мировой войне. Поскольку астрологическая жизнь в Германии происходила почти исключительно в теософском контексте, большинство из только что появившихся астрологических трудов (Карла Брандлера-Прахта, Отто Полльнера, Эрнста Тьеде и Альберта Книпфа) вышли в Лейпциге под обложкой «Теософского Издательского Дома» после 1910. В январе 1915 Лист составил обзор астрологического творчества Полльнера и Тьеде. Первая работа Полльнера «Мировая астрология» (1914) заложила основы политической астрологии, поскольку в ней были представлены гороскопы государств, людей и городов с целью определения их будущей судьбы; во второй его работе «Судьба и звёзды» (1914) прослеживалась карьера и жизненный путь членов европейских королевских семей в связи с расположением звёзд при их рождении. Тьеде анализировал гороскопы государственных лидеров всех воюющих сторон и утверждал, что шанс на победу для Основных Сил составлял два к одному. Весной Ланц, опубликовал другие обзоры астрологической и профетической литературы, исследуя таких авторов, как Артур Гробе-Вутишки, Брандлер-Прахт и Альберт Книпф, пытавшихся применить предсказания французского пророка Нострадамуса (1503 – 1566) к современному европейскому конфликту.
В августе 1915 Ланц счёл, что достаточно усвоил новые астрологические и пророческие идеи для того, чтобы осуществить собственную милленаристскую интерпретацию войны. Следуя теориям Полльнера и датского астролога, пишущего под псевдонимом С. Libra, Ланц присвоил каждой большой стране планету и зодиакальный знак, астрологические свойства, которых соответствовали культуре и духу их расы; распределение происходило по правилам арио-христианской доктрины. Затем эта «расово-метафизическая» астрология была спроецирована на межнациональную вражду. Рассмотрев события 1914 и 1915 годов в свете своего неогностического-апокалипсиса, Ланц обратился к собственно пророчеству. По его мнению, настоящая война свидетельствовала о мессианском «исполнении времён». Растущий расовый беспорядок, военный и культурный хаос должны были завершиться новым монгольским нашествием на Европу в период от 1960 по 1988 годы, доведя «мессианские муки» до мыслимого апогея и предав землю во власть демонического господства. Страшный суд предвещал золотой век, когда возникнет новая Церковь Святого Духа и породит Арийское государство, власть в котором будет отдана вечному священству, посвящённому в таинства древнего сексуально-расистского гнозиса. Географическим местом рождения расистского золотого века была названа Вена; в новом политико-религиозном устройстве ей отводилась главная роль.
В конце 1920-х Ланц вернулся к астрологической схеме, при помощи которой он интерпретировал ход западной политики и религиозное развитие. В качестве основной хронологической единицы он принял платоновский год, длящийся 26,280 земных лет, «космический месяц», длящийся 2,190 земных лет, он разделил на три «космических недели», каждая из которых длилась приблизительно 730 лет и определяла собой особенную культурную эпоху. Одна такая «космическая неделя» началась предположительно в 480 году нашей эры, в этом году родился святой Бенедикт, широко известный как основатель средневековой западной монастырской традиции. В период с 480 по 1210 годы жизнь общества руководилась «рыцарствующим духовенством орденов» (бенедиктинцы, цистерцианцы, тамплиеры, тевтонские рыцари), потому что Марс всё это время находился в созвездии Рыб. И наоборот, власть грубого большинства характеризовала период 1210 – 1920, поскольку в это время Луна находилась в созвездии Рыб: тюрки и евреи ослабили европейскую политику, рост городов, капитализма, возникновение идеологий демократии и национализма, поддерживаемое растущим влиянием пролетариата и расовых меньшинств. Ланц предсказывал, что следующий период 1920 – 2640 будет временем возрождения иерархий, потому что в созвездие Рыб перейдёт Юпитер:
«Парламенты больше не будут определять судьбу людей. Вместо них к власти придут короли-священники, подлинные аристократы, проникнутые мудростью ариософской мистики и руководители тайных орденов».
Ланц приветствовал Испанию, Италию и Венгрию как «страны Юпитера», предшественники надвигающихся глобальных перемен – в этих странах в 20-х годах у власти была крайне правая диктатура.
Основные черты идеологии Ланца перед 1918 годом включали в себя представление о тайном знании и подавлении его в ходе истории в качестве официальной религии разного рода сатаническими уловками; но вместе с тем и его непрерывное воскрешение с целью создания универсального мира арийской элиты, с которой Ланц, понятно, идентифицировал себя. Природа этой элиты послужит темой для следующей главы. Но революционные проекты Ланца обладали также и специфически австрийским качеством. Его призыв «Austria erit in orbe ultima», девиз дома Габсбургов в XV и XVI веках, напоминали барочные образы католического мира, которые так отличали Южную Европу. Глубокая юношеская привязанность Ланца к церковным ритуалам, церемониям и духовной культуре указывает, по-видимому, на то, что образ нового мирового порядка, как и особое чувство миссии, связанное с домом Габсбургов, «страсть к завоеваниям планетного масштаба, к империи, в которой никогда не заходит солнце», во многом воодушевлялся величием и универсальностью католицизма в Австрии.
Орден новых тамплиеров.
Желание Ланца основать рыцарский орден прямо вытекало из его расово-элитаристских концепций. Хотя теология к 1905 году формально была завершена, не вполне выясненными остались её исторические носители; Ланц указывал только на израэлитов и ранних христиан. Пока выходили серии Ostara, это рудиментарное определение расширилось, включив в себя выдающихся средневековых святых, основателей монастырей и мистиков; помимо индивидуальных агентов знания были названы монастырские ордена и связанные с ними военные ордена крестоносцев. Такой выбор отражал личные предпочтения. Выбор рыцарства в качестве носителей гностической традиции определялся комплексом факторов, включающим в себя и собственную психологическую склонность, и неоромантический климат австрийской и германской культуры на рубеже веков. Ещё мальчиком Ланц был целиком погружён в Средние Века с их карнавалом рыцарей, аристократов и монахов. Решение принять цистерианское послушничество, во многом было обязано этим чувствам и, похоже, что его взрослое стремление отождествить себя с аристократией имело в своей основе те же фантазии. В качестве потомка германского дворянства, Ланц мог бы чувствовать себя реально связанным с почтённой традицией, способной превзойти настоящее.
Адольф Иозеф Ланц родился в семье, принадлежащей среднему классу, его предки по мужской линии прослеживаются до начала XVIII века, так что его претензии на аристократическое прошлое выглядят совершенно необоснованными. Впрочем, некоторые скудные свидетельства в его пользу можно привести. Имя «Либенфельс», которое Ланц подобрал для себя в 1903 году, указывало на происхождение от старой швейцарско-швабской семьи, датируемой пятнадцатым веком. Ланц также использовал герб этой семьи, орёл с серебряным крылом на красном поле. Основатель этой линии, Ганс Ланц, был цирюльником и хирургом в Меерсбурге до своего стремительного восхождения по социальной лестнице. После вступления в аристократическое братство в Констанце в 1454 году, он в 1464 женился на женщине из знатной семьи, а затем принял титул её поместий, в том числе Шлосс-Либенфельс близ Маммерна. Между 1471 и 1475 годами Ганс Ланц работал городским судьёй в Констанце. Затем его пожаловал дворянством император Фридрих III, поскольку он высоко ценил его как представляющего австрийские интересы в Швейцарии. Пожалованный титулом Ланц фон Либенфельс, он стал носить в качестве герба фамилии орла с серебряным крылом на красном поле, вымершего было к концу XIV века. Потомки Ланца фон Либенфельса (умер в 1502) занимали высокие посты в Церкви и государстве: женщины в трёх поколениях на протяжении всего восемнадцатого века были аббатиссами в Sckingen. После 1790 года следы семьи теряются.
В 1878 некто Lantz, полковник русской армии, служивший в Австрии, думал, что он является родственником Ланцу фон Либенфельсу, но его связи с венской семьёй остались недоказанными. В 1899 справочник городской геральдики описал семью Ланца как венскую линию благородного Ланца фон Либенфельса, фамилии «баварского происхождения, некоторые из потомков которой жили в Силезии и других провинциях». Увенчанный орденами русский офицер также упоминался, но не опознавался в качестве близкого родственника. Хотя и не существует других свидетельств об эмиграции в Восточную Европу, всё же остаётся вполне возможным, что предок Ланца, Матиас Ланц (родился в 1720) был лишённым прав наследником таких эмигрантов. Помимо этих неточных доказательств генеалогической связи, среди друзей Ланца ходили слухи, касающиеся супружеской приставки, возникшей в его имени: одна история рассказывает о женитьбе Либенфельса после выхода из аббатства в 1899, в соответствии с другой – он находился в интимных отношениях с семьёй фон Либенфельс-Фраскати. Является ли благородное происхождение только устной традицией его семьи, или же связь с другой благородной семьёй привела Ланца к аристократическому титулу, – возможно так и не будет известно с определённостью, несмотря на обширные исследования его сторонников. Действительное значение этого тёмного генеалогического вопроса связано с последующим учреждением Ланцем рыцарского ордена. Если уж аристократический статус удовлетворял его желанию принадлежать традиционной элите, то собственный орден мог ещё эффективнее решить ту же задачу.
Кроме фантазий Ланца о благородной крови, нужно обратить внимание и на его романтическое преклонение перед священными орденами, впоследствии превратившееся в последовательный интерес к тамплиерам. Впервые Ланц заинтересовался тамплиерами, читая средневековые легенды о Парсифале и рыцарях Чаши. Этот эпос был очень моден благодаря его оперной интерпретации, осуществлённой Рихардом Вагнером и последующей популяризации в творчестве таких неоромантических авторов как Эрвин Кольбенхайер и Фридрих Лиенхард между 1900 и 1914. В их романах мистические странствования и рыцарский героизм соединялись с особой эмоциональной атмосферой, в которой фигура рыцаря Чаши символизировала духовный поиск, стремление к непреходящим ценностям в окружающей обыденности материалистического мира. Эта символика была хорошо знакома Ланцу также и благодаря его контактам с группами Lebensreform, В 1907 он пришёл к выводу, что рыцари Чаши действительно связаны с историческими тамплиерами, что доблестное поведение последних в Святой Земле обеспечило им превращение в архетип религиозного рыцарства XIII века.
РЫЦАРИ ТАМПЛИЕРЫ.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Николас Гудрик-кларк.