ЭТНОЦИД КАЗАЧЬЕГО НАРОДА В СССР. ЧАСТЬ 2.
К нам в редакцию пришёл интересный материал. Предупреждение - данный цикл статей не преследует никакой цели, кроме цели не преследовать никакой цели. Автор не призывает к чему-либо или ненависти к кому-либо. Есть собственное субъективное и оценочное мнение, которое разрешено высказывать любому гражданину страны. Насколько данные аргументы совпадают с действительностью, нам не известно и скорее всего это не истина в последней инстанции, а эмоциональная разгрузка человека, который переживает за бытие в целом. Мы не берёмся давать оценку в связи с новым пакетом законопроекта И. А. Яровой. «Во времена всеобщей лжи говорить правду - это экстремизм» - (Джордж Оруэлл). Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть данных фактов. Информация взята из открытых источников. Всё что вы видите - это слухи и домыслы и нечего более. Редакция категорически не разделяет мнения автора на историческое прошлое. Данный текст создан в состоянии аффекта, так как автор очень впечатлительный человек с обострённым чувством справедливости и слишком близко к сердцу воспринимает чужое горе, поэтому многие его высказывания могут являться искажённым восприятием реальности. Всё является авторским личным оценочным суждением. Верить ему на слово, безусловно, не нужно ни в коем случае. Предлагаем читателям составить своё собственное не зависимое от авторского оценочного суждения - мнение о произошедшем.
После подавления Новочеркасских волнений старую столицу казаков капитально «вычистили», изрядная доля жителей была выселена в Сибирь. Переселялись и сознательно. Колхозы приходили в упадок, молодёжь стала уезжать в города. Во время этого этноцида, который имел свой апогей, при Хрущёве, и нижнюю фазу, при Брежневе, казаки, совершенно наравне с русскими, лишались исторической памяти и национальной гордости, которые подменялись советским мифотворчеством и вбиванием в головы идеологемы о появлении в стране «новой исторической общности - советского народа». Но, несмотря на то, что большевики грубо вмешались в казачью жизнь, стремясь её полностью уничтожить, вытравить, переделать «на советский лад», долгое время это не слишком удавалось сделать, поскольку оставались ещё прежние хранители традиций. Вот пара таких примеров. В статье «Казачьи национальные игры» (газета «Казачий взгляд», № 10, 2008 год) рассказывалось:
«У казаков, как и любого другого народа, были свои традиции в играх. В этом также проявлялся их образ жизни, связанный с условиями хозяйствования и жизненным укладом. Во-первых, казаки - это степной народ, во-вторых, народ, всегда высоко ставивший самостоятельность человека, в-третьих, народ-«наездник». Всё это отражалось и в том, как играли казацкие дети.
Например, была такая игра: на бревно, поставленное на козлы, садились двое ребятишек друг напротив друга. Суть игры была в том, чтобы сбить сидящего, напротив. При этом бить можно было только сбоку, прямые удары по правилам запрещались, как и удары в голову. Нельзя было также хватать за одежду и стягивать, можно было только сбить. Зачастую при этом подходили деды, следили, чтобы было по правилам, а также подзадоривали мальчишек. Была распространена среди казаков игра в «бабки», и, кстати, она же очень популярна у других степных народов. Например, у казахов она называется «асыки». Очень хорошо развивает глазомер, точность броска и координацию движений. До 1950 годов была популярна «жошка» - подбрасывание ногой кусочка козьей шкуры с прикреплённым к ней кусочком свинца. Каждый казачонок стремился быть обязательно лучшим среди всех хоть в какой-нибудь из игр. При этом отношение взрослых казаков к детским играм: старались это всячески поддержать».
А вот воспоминания казака Всеказачьего Общественного Центра С. Рубцова из 1950 годов:
«Ты что это делаешь? - грозно спрашивала меня тётя, когда я, разгорячённый, пытался залпом хватить стакан воды.
- Ты что, водохлёб? Казаки в походе пьют маленькими глотками. Иначе как ты потом воевать будешь?
- Но я же не казак и не в походе, - ещё совсем несмышлёный, отвечал я.
- Казак! - очень серьёзно и совсем как взрослому говорила она.
- Казак. А в походе ты ещё будешь.
И в душу мне откладывалась малая толика знания».
По поводу репатриации в 1962 году из Турции в Россию казаков-некрасовцев была поднята пропагандистская шумиха, вот, мол, «царизм» их не принимал, а советское правительство приняло. В СССР, таких репатриированных казаков-некрасовцев собралось 7 200 душ обоего пола, из них майносцев 1 200 человек. Именно последние принесли с собой много интересных данных о старом языке, обычном праве и фольклоре донских казаков. Вернувшиеся на свою когда-то утерянную родину казаки-некрасовцы были поселены в Левокумском районе Ставропольского края, в посёлках Новокумском и Бургун-Маджары. При этом главные их ценности-святыни и утварь двух старообрядческих церквей - турецкое правительство не вернуло. А хрущёвское правительство и не настаивало. Но на прародине казаки попали «из огня да в полымя», их национальные обычаи, бережно сохранённые на исламской чужбине в течение нескольких веков, были разбиты в прах интернациональной «советской действительностью» всего за 15-20 лет. Советская школа, которую в обязательном порядке заставили посещать казацких детей, стремительно разрушила многие «архаичные» представления молодых некрасовцев. В частности, был быстро сломлен традиционный институт моноэтничной казацкой семьи: дети, рождённые в браках казаков с советскими русскими, в итоге оказывались только советскими. Вслед за разрушением казацкой семьи столь же стремительно рухнула этническая мораль казаков: «советские» дети перестали вставать при входе в комнату пожилых людей, а младший брат без всяких для себя последствий мог отвесить оплеуху старшему. Постепенно в казацкой среде завелось и неизбывное на российской почве пьянство.
Казак А. Фирюлин из Волгоградской области написал небольшой очерк, который под названием «Первый атаман Возрождения» был опубликован в газете «Казачий взгляд». Его содержание весьма любопытно:
«На сегодняшний день мне точно известна фамилия человека, который после 1945 года создал первое казачье формирование, пускай и юношеское, - так начинался очерк Фирюлина. - Это проживающий в хуторе Петруши (Даниловский район) Владимир Афиногенович Рябухин (1950 года рождения). В 1965 году в хуторе появилась МПКГ - «Местная Петрушинская казачья команда-гвардия» в составе 67 человек, у молодых казаков были на вооружении даже пять шашек. Владимир Афиногенович с раннего детства таскал штаны с лампасами, расспрашивал о казачестве стариков, от которых узнал немало. Он и нам рассказал много интересного. Молодого Владимира в казачьем хуторе называли «казаком» и «есаулом». Кстати, последнее прозвище воплотилось в жизни, - сейчас (2004 год) В. А. Рябухин носит звание есаула. Есаул в сотне МПКГ был «комиссаром», а командиром стал Пахомов Александр Борисович. На знамени сотни было написано:
«Мы верны традициям революционного казачества».
«Революционные» казаки, носившие звания «сотников» и «урядников», воевали с соседями - берёзовцами и другими, называя их «графьями» и «капитанами». И хотя юные казаки называли себя «революционными» и были советскими патриотами, В. А. Рябухина вызывали в Даниловку «куда следует», где его пытались обвинить в «разжигании контрреволюции на Дону». Всё казачье казалось тогда контрреволюционным. Вспоминает В. А. Рябухин, как заставили его закрасить образ казака, который он нарисовал на автобусе, - у будущего есаула был талант рисования. Сам М. А. Шолохов за один из нарисованных В. А. Рябухиным плакатов прислал благодарность. МПКГ просуществовала 10 лет до 1975 года и закончилась с поступлением казака в Саратовский университет на факультет географии. Такова история первой попытки возрождения казачества в наше время».
Приведённый выше пример был, возможно, единственным на весь СССР. Казачий Народ был окончательно раздавлен. Осталась только бессильная ненависть. Вспоминает казак Всеказачьего Общественного Центра С. Рубцов:
«Залитый солнцем Ростов конца шестидесятых. Марево зноя над раскалённым асфальтом. Тихий шелест листвы в кроне старого дерева у перехода через улицу Энгельса. Я стою в его тени и держу за руку свою тётю, во все глаза разглядывая колонны идущих мимо солдат. Тишина замершего в полуденной дрёме города, нарушаемая лишь резкими звуками команд и мерным шумом шагов проходящего строя.
- Как же я вас ненавижу, - неожиданно раздаётся надо мной голос тёти, Полины Николаевны Рубцовой, интеллигентнейшего человека и врача, закончившего ещё Варшавский Университет.
- Почему ненавидите, тётя Лина? Это же наши солдаты, - оторопело посмотрел я на неё, за всю жизнь не позволившую себе грубого слова.
- Какие они тебе «наши»? Ты знаешь, как мы жили, пока они сюда не пришли?
И я осёкся, увидев остановившиеся её глаза на бледном от ненависти лице. Что за ненависть жгла её душу, не сумевшая погаснуть за столько лет? И возможно ли вообще простить прошлое? Я так и не успел узнать у неё это. Слишком мал был, когда она уже ушла из жизни. А больше и спросить было некого».
В результате постоянного, тотального этноцида, проводившегося властями СССР, угасла последняя казачья искра. Казаки не были уничтожены физически, но они было придушены, растрёпаны, заморочены и практически умерли. Они остались, но уже себя не сознавали казаками.
После смерти Сталина в СССР провозглашалась политическая «оттепель», и с 1954 года многие казаки-эмигранты начали возвращаться на родину. Последняя партия, около 30 тысяч, в 1960 году вернулась из Китая. Их охотно брали колхозы и совхозы как редких работников - хозяйственных, трудолюбивых, не ворующих и не спившихся. Но расселяли их небольшими группами по Сибири, Казахстану, Средней Азии, и о сохранении казачьих особенностей речи не было. Советская власть методически, годами уничтожала даже память о казачьем Семиречье, стирая с географических карт исконные имена станиц, посёлков и городов. В 1968 году с карты Семиречья исчезло последнее казачье поселение, носившее официальное название «станица» - Иссыкская, ставшая городом Иссык.
«Собирая материалы для данной книги, - писал в своём историческом исследовании «Казачество» писатель В. Е. Шамбаров, - я обратился к герою Афганистана, донскому казаку генералу Юрию Петровичу Генералову, попросил привести примеры действий казаков на той войне. Он ответил:
«Да ведь мы тогда об этом не думали».
И я понял, что его ответ как раз и есть самый полный и исчерпывающий. Имеет ли смысл выискивать яркие дела казаков, если не было казачества?».
В советский период партийно-государственная элита всех уровней рассматривала казаков как «музейно-этнографическую» особенность региона, допуская «развитие казачьей культуры в форме фольклорных ансамблей и музейных экспозиций». Даже научную конференцию под названием, вполне соответствовавшим канонам марксистско-ленинской историографии - «Казачество в Октябрьской революции и Гражданской войне», - партийное руководство Краснодарского края и Ростовской области не позволило проводить на «своей территории», и она состоялась 12-13 ноября 1980 года в Черкесске. В 1950-1960 годы пришла к концу история активно действующей и национально мыслящей части казачьей эмиграции - её элиты. Некоторые изгнанники, даже не воевавшие на стороне Германии, были арестованы советскими органами за прошлое. Генерал В. М. Ткачёв, захваченный в Югославии, получил 10 лет лагерей. Был освобождён в 1954 году. Доживал век в Краснодаре, в полуподвальной комнатушке, работал в артели инвалидов-переплётчиков. Получал мизерную зарплату и грошовую пенсию по инвалидности. Скончался Ткачёв в марте 1965 года. Успел отсидеть и Павел Кудинов. Вышел на свободу в 1955 году, вернулся в Болгарию и работал в колхозе. Обращался к Шолохову с наивной просьбой: нельзя ли выхлопотать ему российскую пенсию как полному георгиевскому кавалеру? (В. Е. Шамбаров).
Как и Казачий Народ в СССР, зарубежное казачество тоже угасало. Но угасало не бесследно. Энергичные люди, казаки, реализовывали свой потенциал в различных сферах. Видный исследователь казачьего зарубежья Н. А. Хохульников, ныне покойный, называл в своих работах 130 замечательных поэтов, нескольких писателей, прославившиеся хоровые коллективы, 10 знаменитых оперных певцов, 4 хореографов, 13 художников и скульпторов, известных спортсменов, учёных. Их таланты оказались отданы чужим народам. А то, что осталось невостребованным иностранцами, «утекло в песок». Или собирается по крохам нынешними энтузиастами. 23 сентября 1972 года умер Николай Туроверов, офицер, казак и донской поэт. В эмигрантском Париже он со своими щемящими душу стихами о покинутой родине был чрезвычайно популярен. Он был тем, кем были для своих современников Есенин и Высоцкий - настоящим народным поэтом. Семь десятилетий коммунистического режима способствовали «перемешиванию» казачьего социума, результатом которого стало проникновение казаков во все основные социальные группы, что во многих случаях сопровождалось утратой казачьего самосознания, а в некоторых, наоборот, обостряло его. К 1989-1990 годам невозможно было понять, кто больше казак, а кто меньше. В «Казачьем взгляде» (№ 6, 2000 год) была помещена заметка казака из Пензы Сергея Малькова «Зарисовки с Дона». В ней видно то состояние донских казаков, в котором они пребывали накануне всплеска их возрождения:
«Шёл конец 1980. В стране продолжалась горбачёвская перестройка. Мне привелось в ту пору побывать на казачьем Дону. И вот что отложилось от того времени в памяти. Автобус идёт от Волгограда (Царицына) до города Клетского (бывшая станица Клетская). Познакомился со спутницей. Она рассказала, как выходцы с Кавказа - чеченцы - заселяют казачью землю Дона.
«Жёны у них в магазинах работают, дефицитом заведуют, - пожаловалась мне соседка. - Родственников пропихивают в милицию».
В середине 1980 в Клетском было стихийное выступление казаков. На какой-то праздник чеченцы выпили и пошли по улицам с песней:
«По Дону гуляет чечен молодой» (Издевательски переиначенная казачья песня «По Дону гуляет казак молодой» - Примечание автора).
- Казаки вышли кто с кольями, кто с ружьями. И кое-кому ноги-то переломали! - с видимым удовольствием заключила женщина.
В Верхне-Бузиновском зоотехник - чечен. В казачьих домах молодёжи очень мало. Дальнейший мой путь - на реку Медведицу. Хутор Большой, Етеревская станица. Что называется - глубинка. Здесь живут в основном казаки. Причём, они как-то различают русских и казаков. Хутор Сидоры - здесь хохлы. По вечерам в хуторе Большом звучат дивные казачьи напевы - репетирует местный фольклорный ансамбль. Говор старых казачек - это говор героев шолоховских произведений. Молодёжь и средний возраст утрачивают его, а жаль.
Рассказывают, в станице Островской, что стоит на бывшем рубеже казачьих земель с крестьянами слободы Даниловка, казачья молодёжь тайком уже носит лампасы. Жители Даниловки перешёптываются:
«У них и шашки есть, и даже пулемёты!»».
На этой опасливо-уважительной нотке из периода, предшествовавшего новой казачьей попытке национального возрождения, я и закончу рассказ об эпохе советского этноцида.
Александр Дзиковицкий, Всеказачий Общественный Центр.