ПОЗАБЫТЫЙ КОЛЧАК-ПОЛЯРНЫЙ. К 120-ЛЕТИЮ РУССКОЙ ПОЛЯРНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ.

       8/21 июня сего года исполнилось 120 лет с начала знаменитой Русской полярной экспедиции на шхуне «Заря», в которой лейтенант Колчак участвовал в качестве гидрографа.

       «Если бы не началась война, он определенно бы стал выдающимся ученым», ‒ писали о командующем Черноморским флотом вице-адмирале Колчаке современники.

       Александр Колчак с юности мечтал участвовать в полярных экспедициях:

       «…еще, будучи в корпусе, и во время плавания на Восток, я интересовался океанографическими исследованиями в полярной области. Моим всегдашним желанием было снарядить экспедицию для продолжения работ в Южном Ледовитом океане, начатых нашими знаменитыми исследователями адмиралами Беллинсгаузеном и Лазаревым».

       После окончания Морского корпуса Колчак с увлечением занялся океанографическими и гидрологическими исследованиями, особенно его привлекала северная часть Тихого океана: Берингово и Охотское моря. Научной работой молодой человек занимался по собственной инициативе: на броненосном крейсере «Рюрик», где он служил, в приоритете были военные задачи. В 1899 году вышла первая статья Колчака:

       «Наблюдения над поверхностными температурами и удельными весами морской воды, произведённые на крейсерах «Рюрик» и «Крейсер» с мая 1897 года по март 1899 года».

       Ознакомившись с трудами молодого учёного, Эдуард Толль решил, что лучшего гидрографа для своей экспедиции он не найдет. Эта экспедиция была первым академическим предприятием России в водах Ледовитого океана, совершенным на собственном судне. Грандиозное плавание предпринималось «для исследования земли Санникова и других островов, расположенных за Новосибирским архипелагом». Ведь уже почти целый век лучшие русские мореплаватели и полярные исследователи искали легендарную зеленую землю в кольце гор, затерянную посреди ледяной пустыни. В 1810 году якут-промысловик Яков Санников, участвовавший в первой официальной русской экспедиции на Новосибирские острова, увидел с северной оконечности острова Котельного доселе неизвестную землю.

       «На северо-запад, в примерном расстоянии 70 верст, видны высокие каменные горы», - записал проводивший геодезические работы по описанию новых открытых северных земель Матвей Геденштром.

       На карте, составленной по итогам работ в 1811 году была пунктиром обозначена гипотетическая земля - «Земля, виденная Санниковым». Через несколько лет на поиски загадочного острова отправился Петр Анжу. Он вышел на точку, с которой Санников увидел свою Землю, но, не увидел ничего кроме ровной ледяной глади. Два дня его экспедиция двигалась на северо-запад, но там оказались лишь ледяные поля - до самого горизонта. В итоге Анжу пришел к выводу, что Санников видел «туман, похожий на землю». О таинственной земле забыли почти на полвека. Вспомнили только после того, как в 1881 году американец Джордж Де-Лонг открыл к северо-востоку от Новосибирских островов небольшой архипелаг, названный его именем. На одном из выпусков Морского корпуса император Александр III сказал:

       «Кто откроет эту землю-невидимку, тому и принадлежать будет. Дерзайте, мичмана!».

       И поиски возобновились. Руководителем первой научно-исследовательской экспедиции по изучению Новосибирских островов был назначен знаменитый ученый-полярник Александр Бунге. Его помощником стал молодой геолог барон Эдуард Толль. В августе 1886 года в солнечный ясный день 28-летний ученый увидел с берега «ясные контуры четырех столовых гор, которые на востоке соединились с низменной землей». И потерял покой.  Толль стал горячо пропагандировать в Академии наук идею экспедиции для открытия таинственной Земли, с сожалением отмечая, что американцы и скандинавы заняли нишу арктических первопроходцев:

       «Неужели мы отдадим последнее поле действия для открытий нашего севера опять другим народам? Ведь одна из виденных Санниковым земель уже открыта американцем Де-Лонгом, несчастно погибшим вследствие незнания местных условий в устье Лены. Мы, русские, пользуясь опытом наших предков, уже по географическому положению лучше всех других наций в состоянии организовать экспедиции для открытия архипелага, лежащего на север от наших Ново-Сибирских островов и исполнить их так, чтобы результаты были и счастливы, и плодотворны».

       И наконец долгожданное решение об организации русской полярной экспедиции было принято. Для нее по совету Фритьофа Нансена было куплено норвежское китобойное судно, подобное знаменитому «Фраму». Ему было дано новое имя - «Заря». Командиром «Зари» был лейтенант Николай Коломейцев, его помощником - лейтенант Федор Матисен. В экипаж вошли зоолог и фотограф Алексей Бируля, астроном и магнитолог Фридрих Зееберг, врач-бактериолог Герман Вальтер, геолог Константин Воллосович и Александр Колчак - он совмещал обязанности морского офицера с деятельностью ученого. Научная работа в северных широтах требовала от участников Русской полярной экспедиции не меньшей дисциплины и самоотверженности, чем боевые задачи от офицеров во время войны. Желание первых полярников исследовать труднодоступные земли, которые оставались белым пятном на всех, было столь горячим, что перед ним отступало все - даже естественный для любого человека страх смерти.

       «И есть ещё много работы русским географам на севере, на сибирском материке и на островах, открытых и ещё не открытых, но отчасти виденных издали. При рассказе о виденной и мною в 1886 году Санниковой земле на N от острова Котельного, мой проводник Джергели, семь раз летовавший на островах и видевший несколько лет подряд эту загадочную землю, на вопрос мой, «хочешь ли достигнуть этой дальней цели?» дал мне следующий ответ: «раз наступить ногой и умереть!»», - писал барон Толль.

       Кроме государственных ассигнований предприятие барона Толля, вызвавшее большой энтузиазм по всей стране, поддержали многочисленные меценаты. Среди них был и внук первооткрывателя загадочной Земли - промышленник и меценат, потомственный почетный инородец Яков Санников. И ничто, казалось бы, не предвещало, что в этой экспедиции все будет не благодаря, а вопреки. 8/21 июня 1900 года шхуна «Заря» отчалила от пристани на Неве. Толль надеялся успеть обогнуть мыс Челюскин и зазимовать на восточном Таймыре - наименее изученной территории на всём Северном морском пути. В арктических водах мореплаватели взяли курс на северо-восток вдоль Таймырского полуострова, но льда на пути с каждым днем становилось все больше. К тому же в Таймырском проливе, названном Толлем «Морем недоразумений», было сложно ориентироваться. Несколько раз «Заря» садилась на мель или оказывалась надолго запертой в бухте. В заливе Миддендорфа корабль простоял 19 дней. А когда, наконец, удалось вырваться из ледового плена, радость оказалась недолгой: «Заря» очень скоро уперлась в сплошной лед - почти на том же месте, где в 1893 году был остановлен льдами «Фрам».

       «Когда я подытоживаю наши испытания за этот месяц - целый месяц, проведенный в безуспешной борьбе за проход через Таймырский пролив, - прихожу к убеждению, что причиной всех неудач служили тяжелые льды прошлого года, преградившие нам путь, которые могут быть отогнаны от берега только восточными ветрами как раз в момент наступления зимы!», - писал потом в своем дневнике Толль.

       В конце сентября экспедиция остановилась на зимовку в бухте Колина Арчера близ острова Норденшельда в Таймырской губе - корабль простоял там почти год. Среди величественных северных пейзажей, на самом краю мира:

       «Вчерашний вечер был великолепен: темно-фиолетовый оттенок сумерек на востоке над Таймырским проливом, золотисто-красные лучи заходящего солнца, освещавшего льды в проливе между бурыми цепями гор, розовые снеговые и ледяные пространства на западе, между ними группа гор со сказочной красоты контурами скал, на одной из которых я стоял. Передо мной были узкие морские проливы, в открытых местах которых отражалось оранжево-красное солнце, далее на горизонте виднелись отдельные темные полыньи. В одном из морских проливов красовалась одинокая «Заря». Слева от нее, на юго-востоке горы Миддендорфа, и над северо-восточным концом нашей бухты возвышалась большая, так называемая «Черная гора». Все это представляло богато расцвеченную картину, полную северного покоя и уединения, полную неотразимого очарования».

       Разумеется, члены экипажа «Зари» не только любовались полярными пейзажами - они проводили разнообразные научные исследования. Метеорологическими наблюдениями занимался лейтенант Матисен. Гидрологическими исследованиями заведовал лейтенант Колчак: он брал пробы воды, осуществлял магнитные наблюдения, составлял подробное описание берегов и островов Ледовитого океана, изучал состояние и развитие морских льдов. Во время зимовки на Таймыре Колчак также составил карту рейда «Зари» и сделал топосъемку вокруг места стоянки судна. Чтобы не терять времени, Толль решил весной на собаках добраться до малоисследованной восточной части полуострова. Но для этого на пути нужно было заранее заложить продуктовый склад. Выполнить эту задачу отправились четверо - Толль, Колчак и двое матросов на двух тяжело нагруженных нартах. Морозы уже стояли в 30 градусов, в палатке было -20. Через несколько дней пути Толль и Колчак заложили склад с провизией у высокой скалы. Также они выполнили детальную маршрутную съемку, уточнили форму Таймырской губы, описали острова и полуострова Таймырского залива, внесли существенные исправления в старую карту, сделанную по итогам экспедиции Нансена. Толль писал:

       «Судя по времени пребывания в пути, мы проехали на восток 28 километров. Таким образом, к моему немалому удивлению, оказалось, что ширину Таймырского залива нужно сократить вдвое по сравнению с принятой Нансеном; следовательно, он [залив] имеет форму фьорда».

       И успели вернуться вовремя - на следующий день после возвращения экспедиции на корабль начиналась полярная ночь. Весной на мыс Челюскин для съемок Таймырского полуострова на санях вновь отправились Толль и Колчак в сопровождении матросов Носова и Железникова. Через несколько дней матросов отправили обратно на «Зарю» с одними нартами, оставили при себе продуктов из расчёта на 30 дней, а для обратного пути соорудили продовольственный склад. По дороге Толль и Колчак проводили топографическую съемку местности, уточняли очертания берегов.

       «Чтобы лучше использовать дневное время для астрономических наблюдений, и чтобы облегчить собакам работу, я ввел новый распорядок: вечер и часть ночи мы были в пути, а днем работали и спали», - писал барон.

       Поначалу все складывалось благоприятно:

       «Если только было ясное небо, не скрытое туманом и облаками, при этой температуре, на солнце за несколько часов высыхала наша промокшая обувь, таял примерзший к палатке лед и снег и даже согревался воздух в ней. Теперь в палатке стало значительно уютнее, чем в прошлую поездку, когда фонарь едва ее освещал, и примус, приятнейший в данных условиях музыкальный инструмент, стал теперь быстрее согревать чай и пищу».

       Но потом вмешались «обстоятельства непреодолимой силы» - дойдя 18 апреля до места близ залива Гафнера, где осенью был устроен продовольственный склад, Толль и Колчак обнаружили, что раскопать его невозможно - мешает слежавшийся твердый сугроб высотой в 8 метров. От плана дойти до мыса Челюскина пришлось отказаться. На обратном пути стали заканчиваться продукты, потому рацион сократили:

       «Варим только полбанки гороховых консервов с пеммиканом и согреваем немного чая. Чаще утоляем жажду клюквой с сахаром и без сахара со снегом».

       Собаки выбивались из сил, потому Толль с Колчаком часто впрягались в нарты сами.

       «После многодневного сокращенного пайка тащить сани, проваливаясь в глубокий снег, и безостановочно окликать собак при встречном ветре, когда они не слышат окрика, - на это требуется огромное напряжение воли! Наш ежедневный суп содержит половину установленного рациона, а в дни вьюжной непогоды мы разрешаем себе только половину этого количества», - писал Толль.

       Погода теперь не благоприятствовала, скорее наоборот: 

       «Сырость в палатке, влажность спальных мешков и особенно вечно мокрые, ледяные ноги дополняют тяготы. Сегодня съели последний сухарь; осталось немного крошек, которые бережем в качестве приправы к супу. Сопровождавшийся снегопадом шторм снова испортил дорогу. Что сулят нам ближайшие дни?».

       Обратный путь оказался тяжелым испытанием и до самого конца было неясно, удастся ли его выдержать:

       «Когда доберемся до инклинатора, можно будет сжечь его сухой ящик. До склада остается около 20 морских миль. Если уляжется буря, мы протянем с кормом для собак! Нашего продовольствия хватит на такой же срок, но хватит ли наших сил?».

       На 41 день похода 18 мая измученные и голодные путешественники всё-таки добрались до базы. Итоги этого похода оказались скромнее, чем рассчитывал Толль, но его участникам удалось исправить неточности, которые присутствовали на карте Нансена и старых географических картах Великой Северной экспедиции, описывавшей эти берега. «За обстоятельное обследование географических объектов и морских вод в районе Карского моря» исследователь назвал именем своего верного соратника Александра Колчака один из открытых экспедицией островов в Таймырском заливе. В августе 1901 года «Заря» высвободилась из ледового плена и наконец пересекла долготу мыса Челюскин. В честь этого события были подняты кормовой флаг и вымпел с Андреевским крестом и литерой «К» под царской короной, личный вымпел президента Академии наук Великого Князя Константина Константиновича. «Заря» стала четвертым судном после «Веги» Норденшельда с ее вспомогательным кораблём «Лена» и «Фрама» Нансена, обогнувшим самую северную точку Евразии. Пройдя мыс Челюскин, корабль вышел в неизведанные воды, где еще никто не бывал: экспедиции Норденшельда и Нансена двигались много южнее. «Заря» взяла курс на северо-восток к предполагаемому месту нахождения Земли Санникова.

       «Малые глубины говорят о близости земли, - записывает Толль в дневнике, - но до настоящего времени ее не видно…».

       Близ острова Котельный путь преградили сплошные льды. Видимость была нулевой, потому Толль распорядился двигаться к самому северному в архипелаге острову Беннетта, где он хотел зазимовать, чтобы в следующем году отправиться к искомой Земле. Но льды не позволили «Заре» подойти к берегу, и Толль решил возвращаться к острову Котельный. По пути он еще раз попытаться зайти севернее, но никаких признаков земли на горизонте не наблюдалось: дальше стояли непроходимые льды, покрытые туманом. 3 сентября шхуна вошла в Нерпичью бухту у западного берега Котельного и два дня спустя с трудом пробилась к месту стоянки. «Заря» встала на якорь для ремонта машины и помпы, в которой начала вскипать вода от накопившейся на стенках соли. Техника не выдерживала. Люди - выдержали. Плавание в 1901 году продолжалось 25 суток, из которых ходовых было лишь 15. А вот томительного ожидания, причем в суровых арктических условиях хватило более чем. Затёртая льдами недалеко от берега «Заря» была вновь превращена в геофизическую и метеорологическую станцию, возобновились научные исследования.

       «Наш гидрограф Колчак прекрасный специалист, преданный интересам экспедиции», - писал Эдуард Толль.

       К концу мая Толль понял, что ждать больше нельзя. Запасы угля на шхуне стремительно таяли, а море по-прежнему было скованно льдом. И тогда барон решил идти к Земле Санникова на лыжах, не дожидаясь, когда это позволят льды и погода. С тремя спутниками он отправился на остров Беннетта, куда через два месяца должна была прибыть и «Заря». Но корабль не пустили льды. После трех неудачных попыток пробиться к острову Беннетта «Заря» была вынуждена уйти в Тикси - в соответствии с приказом, который Толль оставил командиру судна. Да, Русской полярной экспедиции не удалось достичь главной цели - найти таинственную землю Санникова. Не удалось этого сделать и последующим экспедициям. Позже в Арктическом институте высказали мысль, что Земля, некогда виденная Санниковым, существовала, но попросту растаяла, ведь она была сложена ископаемым льдом. На Севере такое порой происходит - из одиннадцати островов Новосибирского архипелага, зарегистрированных в 1815 году, сейчас осталось только семь. Остальные постепенно исчезли. Но научно-практические результаты смелого предприятия барона Толля оказались очень важными. Русская экспедиция положила начало комплексному исследованию арктических морей и побережья. Предыдущие экспедиции под руководством Нансена и Норденшельда не вели в арктических водах промеров глубин, составленные ими карты берегов и островов были лишь приблизительными. По результатам работ экспедиции Толля была составлена геологическая карта полуострова Таймыра и островов. Краткий физико-географический и биологический очерк северного побережья Сибири содержит сведения о климате, гидрографии, геологии, животном и растительном мире Таймыра и Новосибирских островов. Ученые признают, что эти открытия имели важное значение во всё последующее время освоения Арктики вплоть до наших дней. Группа из четырех человек во главе с бароном Толлем, отправившиеся в конце мая к острову Беннетта с запасом продовольствия на два месяца, так и осталась там. Искалеченная льдами «Заря» еле достигла устья Лены и была оставлена в районе бухты Тикси практически без угля. Колчак в декабре наземным путем через Сибирь возвратился в Петербург. В столице сразу стали разрабатывать планы спасательной экспедиции. Предложение идти к острову Беннетта на «Заре», снабдив судно углем, отвергли корабль мог застрять во льдах. Отправить в район Новосибирских островов ледокол «Ермак» также оказалось нереально - из-за слишком большой осадки. И тогда Александр Колчак предложил отправиться на Новосибирские острова по льду на санях, а оттуда к острову Беннетта на вельботе, заявив:

       «Если прошёл Де-Лонг, пройдём и мы!».

       Альтернативы не было, и седовласые ученые предоставили мальчишке-лейтенанту полную свободу действий, хотя и говорили, что это полное безумие. Получив полную свободу действий, Колчак в начале февраля поехал в посёлок Долгощелье на побережье Белого моря, где собирались охотники на тюленей. Там он завербовал шестерых молодых поморов. К предприятию Колчака, к большой его радости, присоединились двое опытных участников предыдущей экспедиции боцман Н. А. Бегичев и рулевой старшина В. А. Железников. 5 мая 1903 года Колчак выступил с материка в направлении Новосибирских островов, имея своей конечной целью остров Беннета. Общая численность экспедиции, считая самого начальника, составляла 17 человек. Экспедицию сопровождали 10 нарт с продуктами, одеждой и боеприпасами, каждую из которых тащили 13 собак. Вельбот был погружён на две нарты, которые тащили 30 собак. На пути попадались огромные торосы, в которых приходилось прорубать дорогу. Снег и лёд становились рыхлыми, собаки тянули с трудом, несмотря на то, что вся экспедиция шла в лямках и впрягалась наравне с собаками. Шли только ночами, когда подмораживало, проходить удавалось лишь несколько вёрст в сутки. Почти также, как два года назад на Таймыре - напрочь позабыв о себе. Первая попытка выйти в море на вельботе была предпринята 10 июля, но, дойдя до мыса Медвежьего, спасатели увидели за собой плотно сомкнувший все полыньи и трещины и надвинувшийся на берег лёд. Только 18 июля подул сильный ветер, который отогнал лед, и Колчак распорядился грузить вельбот. Вельботная команда (Колчак с двумя матросами и четырьмя мезенскими поморами) с полуторамесячным запасом еды двинулась к Беннетту, охотники же - Оленин с якутами и тунгусами - остались на островах. В этом переходе путешественников сопровождал постоянный сплошной снег, превращавшийся в потоки воды и вымачивавший людей сильнее дождя. Много раз приходилось стаскивать вельбот с мелей - то есть лезть в ледяную воду. 28 июля экспедиция достигла мыса Благовещенского, с которого был виден уже мыс Высокий на острове Новая Сибирь. Море, насколько можно было его видеть, и пролив покрывал битый лёд. Колчак так описывал эту часть своего путешествия:

       «Мы провели около 3 суток на этом 25-вёрстном пространстве в самой тяжёлой, серьёзной работе, осложняемой туманом и снегом, то выталкивая вельбот на стоячие льдины, чтобы избежать напора и не быть увлечёнными стремительно несущимися массами льда, то снова спуская его на воду. Эта работа оставила у нас впечатление наиболее трудной части нашего плавания на Беннет».

       На мысе Высоком Колчак встретил летовавшего здесь по заданию Матисена Бруснева, который ещё в марте обнаружил здесь следы стоянки Толля и записку барона, в которой тот сообщал об отправке на остров Беннетта. Причем вернувшиеся после ухода вельботной команды охотники из группы Бруснева отказались верить, что здесь в их отсутствие был Колчак, - настолько невероятной казалась возможность путешествия по Ледовитому океану на шлюпке. В этом экстремальном походе Колчак каким-то непостижимым образом находил время для научных наблюдений. Александр Васильевич обнаружил уникальное явление - существование пресного льда под слоем морской воды. Объяснение этому открытию он даст позже в своей знаменитой монографии «Лёд Карского и Сибирского морей». 2 августа двинулись морем уже непосредственно к цели похода, острову Беннетта. Снег шёл, не переставая, заваливая вельбот влажным мягким покровом, который, таял, вымачивал людей хуже дождя и заставлял мёрзнуть сильнее, чем в морозный зимний день. Иногда отдыхали на мощных льдинах, иногда и на ненадёжных обломках, один из которых в последнюю ночь перед окончанием плавания треснул и чуть не лишил путешественников вельбота. Колчак работал наравне со всеми на пределе человеческих сил, никогда не терял самообладания, в критических ситуациях немедленно отдавал необходимые распоряжения и тут же сам включался в их выполнение.

       4 августа, отыскав узкое песчаное побережье они наконец вышли на берег острова Беннетта и начали поиски следов группы Толля. Им повезло: в отсутствие льда к острову обычно очень сложно пристать из-за сильного волнения - 10 годами позже ледокол «Таймыр» не сможет высадить людей на этот берег и сделает это только на северном берегу острова. На острове была найдена бутылка с записками Толля и планом острова. Взяв с собой двоих человек, Колчак двинулся на другую сторону острова, через два ледника, туда, где была расположена поварня Толля. Переход через второй ледник - за 2-3 километра от цели - едва не закончился трагически: перепрыгивая очередную трещину, Колчак не рассчитал прыжок и скрылся под водой. Это купание в ледяной воде потом всю жизнь сказывалось на его здоровье. В поварне Колчак нашел последнюю (от 26 октября 1902 года) записку руководителя Русской полярной экспедиции в виде отчёта на имя президента Императорской академии наук с кратким описанием острова, списком инструментов и коллекций и запиской об уходе с острова, из которой следовало, что Толль покинул остров с запасом провизии на 14-20 дней, отправившись на юг, в сторону материка.

       Колчак пробыл на острове трое суток, побывав во всех трёх его концах, а мысу на этом полуострове Колчак дал имя Софии в честь своей невесты Софьи Омировой. 7 августа вельбот двинулся от берегов острова Беннетта. Колчак взял с собой документы и небольшую часть геологических коллекций, брошенных бароном Толлем при уходе с острова. Через двадцать дней он высадился на Михайловом стане Котельного острова. Здесь его встречал Оленин, сохранивший собак для предстоящего перехода на материк. Сентябрь и октябрь ждали становления льдов и промышляли охотой. Экспедиция Колчака обследовала все берега Котельного, Земли Бунге, Фаддеевского острова и Новой Сибири. 16 ноября тронулись в путь двумя партиями по ещё не окрепшему льду. Когда 1 декабря пришли в Казачье, выяснилось, что с осени экспедицию ожидает какая-то дама, выславшая для путешественников провизию и вино. Это была невеста Колчака Софья Омирова. Морозы в это время здесь доходили до -55 °C. Софья Фёдоровна рассказала, что в столице мало надеялись на благоприятный исход экспедиции и даже хотели её вернуть, однако связь с путешественниками к этому времени была уже утеряна. 26 января, добравшись до Якутска, Колчак дал телеграмму президенту Академии наук, в которой сообщал, что партия Толля покинула остров Беннетта осенью 1902 года и пропала без вести. Эта телеграмма Колчака была опубликована многими газетами:

       «Вверенная мне экспедиция с вельботом и всеми грузами пришла на остров Котельный к Михайлову стану 23 мая. Найдя документы барона Толля, я вернулся на Михайлов стан 27 августа. Из документов видно, что барон Толль находился на этом острове с 21 июля по 26 октября прошлого года, когда ушёл со своей партией обратно на юг по берегам острова не нашли никаких следов, указывающих на возвращение кого-либо из людей партии барона Толля. К 7 декабря моя экспедиция, а также и инженера Бруснева, прибыли в Казачье. Все здоровы. Лейтенант Колчак».

       Сложно поверить, но семимесячный поход с 90-дневным арктическим санно-шлюпочным переходом завершился без потерь. Кроме поиска группы Толля, Колчак открыл и описал неизвестные до того географические объекты, уточнил очертания линии берегов, внёс уточнения в характеристику льдообразования. Семенов Тян-Шаньский оценил экспедицию Колчака как «важный географический подвиг». Написанная Александром Васильевичем по итогам двух полярных экспедиций работа «Лед Карского и Сибирского морей» стала первой научной монографией по гидрологии Северного Ледовитого океана. В этой работе Колчак дает подробное описание сезонного изменения ледяного покрова, перечисляет все встречающиеся в Арктике разновидности льда, условия, влияющие на формирование и разрушение ледяных масс. Александр Васильевич отмечает, что процессы замерзания, таяния, торосообразования в арктических морях должны быть идентичны, но так как в гидрологическом отношении морская вода различается, в каждой акватории есть свои особенности. Колчак выявил схему движения арктического льда для всего полярного бассейна - он первым предположил, что между полюсом и Канадским архипелагом в Северном Ледовитом океане, помимо открытого Нансеном выносного дрейфа льдов, имеет место замкнутый круговорот. Александр Васильевич впервые в науке дал физическое объяснение Великой сибирской полыньи. А еще ввел в научный оборот ряд терминов, которые получили широкое распространение как в отечественной литературе, так и в зарубежной. Один из них - «стамуха».

       «Ставший на мель торос, - пишет Колчак, - является началом для еще более мощных нагромождений взломанного льда (который я позволю называть поморским термином «стамухи»), достигающих до 10 и более сажень высоты (21,3 метра) над уровнем моря и образующих настоящие ледяные острова».

       В 1928 году Географическое общество Соединенных Штатов Америки перевело на английский язык и издало одиннадцатую главу из работы Александра Колчака «Арктический пак и полынья» в специальном седьмом выпуске сборника «Проблемы полярных исследований». В этом сборнике имя Александра Васильевича стоит в одном ряду с такими видными исследователями, как Ф. Нансен, У. Нобиле, Д. Моусон. Фундаментальный научный труд Александра Колчака не утратил своей научной ценности и сегодня. В 1906 году Русское географическое общество присудило Колчаку свою высшую награду - Большую Константиновскую золотую медаль - «за участие в экспедиции барона Э. В. Толля и за путешествие на остров Беннетта». До него этой медали удостаивались лишь трое знаменитых полярных исследователей: иностранцы Ф. Нансен, Н. Норденшёльд и русский офицер Н. Д. Юргенс. Отважного лейтенанта с тех пор стали называть Колчак-Полярный. После гражданской войны об этом разумеется приказано было забыть. Но память о беспрецедентном полярном подвиге лейтенанта Колчака увековечил в своей книге советской геолог и писатель Владимир Обручев. Его знаменитый роман «Земля Санникова» начинается с описания сделанного на заседании Императорского Русского географического общества доклада об экспедиции, «снаряженной для поисков пропавшего без вести Толля и его спутников» из уст неназванного «морского офицера, совершившего смелое плавание вельботе через Ледовитое море с Новосибирских островов на остров Бенннета, на который высадился барон Толль, оттуда не вернувшийся». Имя докладчика по понятным причинам не называется. Но Обручев написал такой портрет, глядя на который догадливый человек сам без труда мог назвать имя флотского офицера «с мужественным и обветренным лицом». И это всего через четыре года после расстрела адмирала. А ведь широкая известность в научных кругах в те времена совсем не гарантировала, что тебя в один прекрасный день не пригласят «куда следует». Но Владимир Афанасьевич прекрасно понимал - предать забвению полярный подвиг лейтенанта Колчака будет настоящим преступлением. А сегодня по мнению некоторых деятелей, к сожалению, обладающих властью, эту славную страницу из российской истории, значит, следует вычеркнуть?

Елена Мачульская.