УДАР В СПИНУ.

       Сбитый Су-24 означает крушение прежней модели российско-турецких отношений, выстраиваемой с 2000-х годов на политическом доверии лидеров, экономической заинтересованности и межкультурном взаимопонимании. Подтверждается и важная закономерность внешней политики Анкары – неизбежный переход от фазы «обнуления проблем» с соседями к «обнулению отношений». Первые человеческие потери российские ВКС в сирийской кампании понесли не от рук террористов ИГ, а от ВВС Турции – страны, которую Москва с середины 2000-х упорно называла стратегическим партнером, а теперь обвиняет в пособничестве террористам. При этом заявления Анкары о многочисленных предупреждениях, после которых был атакован российский Су-24, выглядят не очень убедительно, а ситуация в целом вызывает ощущение «непропорционального ответа». Турецкие СМИ по горячим следам опубликовали карту со схемой полета сбитого российского самолета, полученную по данным радаров. На ней отчетливо виден двухкилометровый выступ турецкой границы, который якобы пересек Су-24. Едва ли за тот короткий промежуток времени, который требовался реактивному самолету для преодоления этого расстояния, можно было «10 раз предупредить» о нарушении границы. Неслучайно турецкие военные постарались поскорее отказаться от опубликованной карты, списав ее обнародование на несогласованность пресс-службы премьер-министра.

       В любом случае непреднамеренное пересечение границы на несколько секунд едва ли подходит под определение сознательного вторжения. Именно на этом строится озвученный президентом Путиным тезис о том, что «российский самолет никак не угрожал Турецкой Республике» и сбитый Су-24 – «удар в спину». Возникает резонный вопрос: зачем все это Турции и почему именно сейчас?

       Защита тюркского мира.

       По времени инцидент с российским самолетом совпал со знаковым событием внутриполитической жизни Турции – наконец было сформировано постоянное правительство, которое не удавалось сформировать с начала июня. Так была поставлена точка в растянувшемся на два с половиной года выборном марафоне (муниципальные – президентские – парламентские – повторные парламентские выборы). Однако главная задача этого марафона – конституционная реформа, предполагающая превращение Турции в президентскую республику, – так и осталась нерешенной.

       Досрочные выборы 1 ноября не принесли правящей Партии справедливости и развития (ПСР) конституционного большинства в парламенте, сохранив на повестке дня вопрос парламентской коалиции. Наиболее естественный союзник ПСР – националисты (за их симпатии партия борется не один год). Отсюда и риторика «защиты тюркского мира», которую Анкара активно стала использовать не только в противостоянии с курдами, но и в критике российской операции в Сирии (например, тезис о сирийских туркоманах как главных жертвах российских авиаударов по Сирии). Образ политического лидера, готового пойти на любые шаги в защите национальных интересов, должен – по мысли Эрдогана – помочь не только повысить популярность среди простых избирателей, но и привлечь на свою сторону «колеблющихся» депутатов из других фракций. Однако главное в националистической теме Турции – это курдская проблема. Именно сквозь призму курдской проблемы нужно рассматривать многие шаги Анкары. В особенности формат участия Турции в коалиции против ИГ, где на первый план с самого начала вышла борьба с боевиками Рабочей партии Курдистана (РПК). Для Анкары всегда было малоприемлемо особое отношение Вашингтона к сирийским курдам (партии «Демократический союз» и ее боевому крылу, Отрядам народной самообороны), которые фактически выступили союзниками США в борьбе с ИГ.

       Несмотря на то, что в Турции организации сирийских курдов внесены в список террористических, США придерживаются иной точки зрения. И в турецком правительстве прекрасно сознают, что при всех очевидных связях между РПК и сирийскими курдскими организациями атаки на сирийских курдов – «красная линия» в отношениях с США, которые и так довольно сдержанно выразили поддержку борьбы с РПК, особенно на фоне кампании против легального курдского политического движения внутри Турции. В этом же ключе и военная кампания России в Сирии всегда вызывала раздражение Анкары, прежде всего тем, что не учитывала интересы Турции. Причем не столько в вопросе свержения Башара Асада, о чем много говорилось в российских СМИ, сколько в вопросе курдов. Гипотетическая коалиция России и Запада в борьбе с ИГ, вероятность которой ощутимо увеличилась после терактов в Париже, лишь усилила опасения Анкары, что дальнейшая борьба с ИГ едва ли будет согласовываться с интересами Турции.

       В этих условиях Анкара фактически решила сделать ход конем и попытаться восстановить свое влияние в вопросе борьбы с ИГ, сделав ставку на блоковую солидарность, которая, судя по первым заявлениям генсека НАТО, отчасти оправдалась. Будучи членом НАТО, Турция вправе квалифицировать любой военный инцидент не как проблему Анкары и Москвы, а как вопрос безопасности альянса в целом. Иными словами, военные риски Турции свелись к минимуму, поскольку всем очевидно, что развязывать войну из-за сбитого самолета Россия не будет.

       Поражение экономики.

       И, тем не менее, сбитый Су-24 – это удар по двухсторонним отношениям, по лидероцентричной модели этих отношений, основанной на взаимном доверии Путина и Эрдогана, на котором и выстраивалась парадигма стратегического партнерства. Поэтому с такой досадой Путин отметил, что после инцидента Эрдоган не связался напрямую с ним, а побежал к своим союзникам из НАТО.

       Совместные инфраструктурные проекты в Турции на миллиарды долларов (АЭС «Аккую», газопровод «Турецкий поток»), масштабные турецкие бизнес-интересы в разных городах по всей России, колоссальный туристический поток из России в Турцию – все это долгое время защищало российско-турецкие отношения от политических проблем. Осознание взаимовыгодности партнерства позволяло преодолевать напряженные эпизоды: и инцидент с сирийским пассажирским самолетом, летевшим из Москвы в Дамаск и принудительно посаженным турецкими истребителями в Анкаре в октябре 2012 года, и агрессивную риторику Эрдогана, и заигрывание с крымскими татарами. Даже разногласия по сирийскому вопросу уступали силе экономического прагматизма.

       Нынешний инцидент, тем не менее, выбивается из перечисленного ряда. И жесткое выступление Путина с обвинениями Турции в пособничестве террористам – наиболее очевидный показатель. Поэтому стоит ожидать реального, а не имитационного регресса двухсторонних отношений. Официально свернуто военное сотрудничество, отменен визит Лаврова в Турцию, под вопросом запланированная на декабрь встреча Путина и Эрдогана в рамках Совета сотрудничества высшего уровня; прошла информация о приостановке переговоров по совместным проектам («Турецкий поток», АЭС «Аккую»). Российский МИД уже заявил о нежелательности поездок россиян в Турцию, ряд туроператоров поспешили объявить о прекращении отправки российских туристов на турецкие курорты (хотя в Турции сейчас уже мертвый сезон).

       С одной стороны, эти меры не выглядят долговременными и предполагают скорое и неизбежное дипломатическое урегулирование. С другой – о том, что трагический эпизод с Су-24 может стать началом дальнейшей эскалации в отношениях, можно судить по заявлениям российского Генштаба. «Дополнительные меры по обеспечению безопасности», о которых на пресс-брифинге объявил генерал Сергей Рудской, предполагают не только действия ударной авиации под прикрытием истребителей и размещение у берегов Латакии крейсера «Москва» с новейшими ПВО, но и неизбежность новых инцидентов, жертвами которых могут стать уже не российские самолеты. В целом можно говорить о завершении золотого периода российско-турецкой дружбы, когда прагматизм взаимной заинтересованности позволял Москве и Анкаре сглаживать острые углы политических и экономических отношений, минимизируя отрицательное воздействие нестабильной международной конъюнктуры. Придется пересмотреть и основы двухстороннего партнерства – в условиях растущей напряженности прежние ценности взаимного доверия, экономической заинтересованности и межкультурного взаимопонимания серьезно девальвируются.

       Источник: http://carnegie.ru/commentary/2015/11/25/ru-62087/imbg?

       Комментарий ФОВМХ «Россия-Сегодня».

       До последнего времени действия российской авиации в Сирии были вполне успешными. Она не несла потерь и сумела остановить отступление войск Асада, грозившее перерасти в коллапс. Благодаря российским самолетам и вертолетам сирийская армия даже перешла в наступление. Впрочем, попытка наступать сразу по всем направлениям, в том числе противоположным, оказалась для измотанной четырехлетней войной армии не вполне удачной. Были достигнуты лишь чисто тактические успехи, говорить о коренном переломе в войне пока не приходится.

       В Москве достаточно быстро оценили обстановку и приняли решение увеличить группировку, начав использовать Дальнюю авиацию с российской территории. Сирия стала при этом очень хорошим полигоном для испытания систем оружия, которые Россия до сих пор не применяла в боевых условиях. Однако надеяться, что все будет идеально, мог только очень наивный человек. Россия наступила на интересы слишком многих стран. В первую очередь это спонсоры «Исламского халифата» – Турция и Катар. Разумеется, на словах они тоже ведут «борьбу с терроризмом», но их истинная роль в сирийском конфликте уже давно не секрет. Саудовская Аравия, конечно, тоже не совсем в стороне, но она все-таки больше поддерживает других джихадистов типа «Аль-Каиды» и ее производных, которые для «халифата» конкуренты, а не союзники. 

       Аналогичным «не секретом» уже давно стал и нефтяной бизнес Анкары с «халифатом»: Турция покупала у него нефть по демпинговым ценам, как для внутреннего рынка, так и для реэкспорта уже по мировым ценам. После того как российские самолеты начали целенаправленно отстреливать бензовозы, Турция просто не могла не ответить. Этим ответом и стало уничтожение Су-24. Кроме того, возможно, Анкара всерьез испугалась того, что французский президент действительно сможет добиться создания антихалифатовской коалиции, причем с участием России, что для Турции совершенно неприемлемо.

       Пустые надежды.

       Обстоятельства данного инцидента не оставляют никаких сомнений в том, что самолет был сбит целенаправленно. Даже если полностью верить турецкой версии событий, бомбардировщик находился в воздушном пространстве Турции менее минуты. Как минимум за это время турки не успели, бы поднять истребители в воздух – то есть они были подняты заранее, организовав классическую воздушную засаду.

       Точно так же, за столь короткое время невозможно было сделать не то что десять, но даже два предупреждения. Наконец, Су-24 шел не в глубь воздушного пространства Турции, что действительно можно было бы расценить как угрозу, а параллельно границе, срезая ее выступ. То есть, только войдя в ее воздушное пространство (если это на самом деле было), он сразу же из него выходил, заведомо не неся никакой, даже локальной угрозы Турции. Соответственно, ни о какой «защите суверенитета Турции» здесь нет и речи, налицо заранее спланированная акция с целью уничтожения российского бомбардировщика. Нет особых сомнений и в том, что это именно месть за бензовозы под предлогом защиты сирийских турок.

       Реакция российского руководства на случившееся несколько удивительна: похоже, оно на самом деле не ожидало от Анкары подобного шага. Это притом, что прекрасно знало о вышеупомянутых «не секретах». Не могло оно не знать и то, что по всем принципиальным геополитическим вопросам (это не только Сирия, но и Крым, а также ситуация в Закавказье) позиция Анкары не просто не совпадает с позицией Москвы, но прямо ей противоположна, а сложная геополитическая игра Турции по созданию нового варианта Османской империи идет полностью вразрез с интересами России. Видимо, в Кремле всерьез верили в то, что газ, туризм и некоторая антизападная фронда Эрдогана делают нас партнерами и чуть ли не союзниками. Из-за такой удивительной слепоты политического руководства страны грубую ошибку совершило и командование российской группировки в Сирии: оно было обязано обеспечить сопровождение ударных самолетов, работающих вблизи турецкой границы, истребителями, тем более что они в Сирии есть (четыре Су-30). Если бы это сопровождение было, никакой атаки со стороны турок однозначно не случилось бы.

       Новые возможности.

       Гибель двух российских военнослужащих в ходе данного инцидента – трагедия, но войн без потерь не бывает, а профессия военного подразумевает повышенный риск гибели. Потерю бомбардировщика, изготовленного еще в СССР, и не очень дорогого многоцелевого вертолета ВС РФ уж точно переживут. В остальном же Россия может извлечь из произошедшего очевидную пользу.

       Во-первых, хочется надеяться, что политическое руководство России избавится от всех иллюзий по поводу «партнера» в лице Анкары и начнет относиться к ней адекватно.

       Во-вторых, Россия получает фактический карт-бланш на любые действия против «умеренной прозападной оппозиции», представители которой убили летчика Су-24, расстреляв его в воздухе (это военное преступление), а затем и морпеха в спасательном Ми-8.

       В-третьих, случившееся разрушает давнюю идею Турции о создании на севере Сирии «освобожденной бесполетной зоны». Совершенно очевидно, что Россия не признает этой зоны, распространяя на нее боевые действия (в том числе и против ВС Турции, если таковые там окажутся). Более того, анонсированная переброска в Сирию ЗРС С-400 позволит уже нам создать вполне реальную бесполетную зону почти над всей территорией Сирии, при этом в радиусе ее поражения оказывается и значительная часть Турции. Это коренным образом меняет всю военную ситуацию в Сирии.

       Наконец, инцидент с самолетом в очередной раз подчеркнул абсолютную виртуальность нынешнего НАТО. Эта виртуальность уже в полной мере проявилась в ситуациях с Грузией и Украиной, но ее формально можно было списать на то, что эти страны, несмотря на безоговорочную прозападную ориентацию, все, же не входят в альянс, соответственно, юридических обязательств перед ними НАТО не несет. Турция в НАТО входит, при этом ее вооруженные силы – вторые по боевому потенциалу после американских. В последние годы Анкара весьма вольно относилась к своему членству в альянсе, но, сбив Су-24, немедленно о нем вспомнила и потребовала защиты. Ответ был абсолютно ожидаемым, точнее – единственно возможным: НАТО выразило словесную поддержку Анкаре и предложило ей самой решать свои проблемы в отношениях с Москвой.

       Какие ответные меры применит Россия против Турции, и до какой степени использует открывшиеся перед ней новые возможности в Сирии, сейчас ответить невозможно. Здесь очень многое зависит от целеполагания Кремля. Если цель поставлена, верно (разгром «халифата», «Ан-Нусры» и всей остальной оппозиции Асаду), можно значительно приблизиться к ее достижению. Если цель ложная (отпилить для Асада небольшой кусок власти в Сирии, или абстрактно «укрепить позиции России на Ближнем Востоке», или тем более снова «подружиться» с Западом), то она в любом случае достигнута не будет. Впрочем, политика Кремля традиционно ситуативно реактивна, поэтому ее цели могут достаточно быстро меняться в зависимости от изменения обстоятельств. Из-за чего результат действий России становится еще более непредсказуемым.

       Источник: http://carnegie.ru/commentary/2015/11/26/ru-62100/imdf

       Материал подготовил Вице-президент Федерального общественного виртуального медиа-холдинга «Россия-Сегодня», председатель виртуального клуба «Интеллектуалы Урала», кандидат философских наук А. И. Шарапов.