ОТДЫХ В КРЫМУ. АЛУШТА. 200 РУБЛЕЙ В СУТКИ. ТЕЛЕФОН: +7–978–740–05-06 |
СЕМЕЙНЫЕ ОБИДЫ.
Жена ушла, закрыв меня в квартире.
Забрала и сим-карты и ключи.
Прикнопила записку на сортире:
«Вернусь через неделю. Не ищи!».
А как искать? Ни связи, ни отмычки.
Восьмой этаж. Гляжу на потолок.
Вчера, похоже, ляпнул что-то лишнее,
Когда меня Володька приволок.
Ну да, бригадой отпуск мой обмыли,
Потом, зачем-то, все поперлись в парк.
Катались там, на лодках и забыли,
В одной из них мой новенький пиджак.
Пиджак нашли. Затоптанный, помятый,
Ну не бросать же, сунули в пакет.
Купили пива, с Вовкой шли куда-то,
Не помню дальше - «выключили свет».
Семь суток, значит, отпуска пропало?
Неделю без прогулок, взаперти?
Что в холодильнике? Ага, еды навалом,
Забиты полки. Только не спиртным.
Я вспомнил гауптвахту в годы службы.
Сдаешь у камеры ремни и сапоги.
Ежу понятно - здесь, конечно, лучше.
Вот отосплюсь, а дальше - поглядим.
И поглядел. Нашел в шкафу обои,
С женой купили год тому назад,
Шпатлевку, краску, клей и все другое,
Давно ремонт я сделать обещал.
Курить хотелось - просто нету мочи.
Спасла работа, я пахал как вол.
Перестелил линолеум в прихожей,
И в кухне перекрасил потолок.
Отремонтировал смесители, розетки,
Наклеил новые обои - красота!
Сломал к чертям две старых табуретки,
Давно уже мозолили глаза.
Я похудел и, вынужденно, бросил,
Курить. Ложась, мгновенно засыпал.
На день седьмой везде пропылесосил.
Жену - освободительницу ждал.
Да разве ж справедливости дождёшься?
Жена, войдя, с порога так сказала:
«Еще разок, как в прошлый раз, напьешься,
Уйду на месяц!». И - поцеловала!
Евгений Урал.
Комментарии
Я так(!) работать не хочу,
Что как-то раз пошел к врачу.
Пускай найдут хоть яйца глист,
Но мне дадут больничный лист.
Чтобы недельку отдохнуть,
Гуднуть-кутнуть-гульнуть-бухнуть.
И вот вхожу я в кабинет.
Врачу, по виду, - триста лет.
Спросил он как зовут меня,
Число, и год, и время дня.
Спросил, кто я, спросил, кто он,
Кто по хоккею чемпион.
Спросил три раза, где живу,
И про детей, и про жену.
Потом опять спросил число,
И пять минут его трясло.
Потом напомнить попросил
О чем он только что спросил.
Все мою карту изучал,
Потом курил, потом молчал.
Потом на мой немой вопрос
Сказал: "Хронический склероз".
Зачем-то палец покусал,
Диагноз в карте написал.
Два раза жирно подчеркнул,
Моргнул, чихнул, икнул, заснул.
Проснулся, удивился мне,
Прихлопнул муху на стене.
Очки усердно облизал
И громко: "Следущий!" - сказал.
Не насморк, не радикулит,
Нигде нисколько не болит,
Пусть у меня цветущий вид,
Но с той поры я - ивалид.
Теперь я должен каждый год
Лечиться ездить на курорт.
На ВТЭК ходить, приёма ждать,
И свой диагноз подтверждать.
Вот и хожу теперь бочком,
Прикидываясь дурачком.
Пусть кто-то скажет: я не прав,
Зато свободен, как удав.
Кряхтя пыхчу, скриплю, трясясь,
По жизни весело несясь.
Пусть болен, слаб, но у меня
Здоровья хватит на коня.
Вот и "пашу" частенько в ночь
На тех, которые непрочь.
В кустах, постелях и стогах,
И у себя, и на югах.
Живу легко, вино - рекой,
Ответственности - никакой.
Пытались жизнь мне изменить,
Пытались пару раз женить.
Чтобы я пенсию свою
Делить бы стал на всю семью.
Что, мол, соседка в этот раз, -
Слегка беременна от вас.
Но! Уверяю, господа!
Все это, право, ерунда!
Она была божественно красива,
Таких не встретишь, хоть сто лет живи,
Одним лишь взглядом глаз небесно-синих
Зажгла в моей груди пожар любви.
И чтоб её взаимности добиться,
Когда мы оставались с ней вдвоём,
Шептал слова горячие девице,
Рождённые моей любви огнём.
Ласкал её безумно – жарким взглядом,
И проявляя пламенную страсть,
В конце-концов добился я награды –
Красавица мне всё же отдалась.
Моя любовь была такой горячей,
Что сжёг я сердце девичье дотла…
Вот почему (а как ещё иначе?),
Она мне негритёнка родила.
Дрожащих луж кривые зеркала...
Не греет душу ни любовь, ни баксы,
И не бутыль спирта среди стола...
Обширная коллекция порнухи
И та уже не радует нутро...
Забыли и подъездные старухи
Меня, как личность, и давненько про
Чудачества мои в стезе разврата
Не обсуждают, семечки соря...
Осенний ветер Понтием Пилатом,
К распятию меня приговоря,
Настырно бельма пялит в евроокна -
Мол, выходи... А хрен тебе, норд-ост!!!
Я огненной воды стаканчик кокну
И в интернете заступлю на пост...
А там таких же лузеров орава...
Титаном мысли каждый себя мнит...
А за окном туманная отрава
Тоски распространяет цианид...
Закрою монитор вчерашней прессой
И встану у окна, как монумент...
Березка увядающей невестой,
Возводит обнаженность в стильный бренд...
Вот клином потянулись к гастроному
Две стайки красноносые ханыг...
От слякоти почти впадаю в кому...
К погодным перепадам не привык...
А за окном, как в бале-маскараде,
Летит листва всех радуги цветов...
У перекрестка жалко мерзнут бляди,
Кормящие бандитов и ментов...
А я тут ною с глупою печалью
О том, как мне херово в сентябре...
Открыл окно... "Эй, вы!!! Хотите чаю???
Я вынесу... До встречи, во дворе!!!"
И через полчаса, у детской горки,
Мы просто так болтали под чаек...
Душа согрелась и открыла шторки...
Я никогда так радостно не мок...
Осенний дождь - неутомимый профи -
И тот не смог испортить рандеву...
Я у одной спросил: "Зайдешь на кофе???"
Она смутилась, прошепча "Зайду..."
У запойного Васьки умирала жена,
Угасала от рака.
И в бреду по постели металась она.
И скулила собака.
И скрипело от зимнего ветра окно,
Снег скользил по аллеям.
Васька пил без закуски на кухне вино,
Ни на грош не хмелея.
Думал: «Я куролесил, себя не берег,
Весь прокуренный, пьяный.
Почему же не мой приближается срок,
А Татьяны?
Обливаюсь слезами, но жив и здоров.
Сын же ждет не дождется,
Что навеки покинув безрадостный кров,
Мать к нему вознесется…
Словно в жизни иной, бесконечно давно,
Сын наш сгинул в Афгане,
И с тех пор, как бальзам, заливаю вино
К кровоточащей ране…»
И пригрезилось Ваське о детстве босом,
Что без проку манило…
Закричала Татьяна о чем-то с трудом.
И собака завыла.
Васька воду в стакан по привычке налил,
И с водою к супруге.
А она вдруг сказала: « Ты б цветы подарил
На прощанье подруге».
Васька только кивнул и, накинув пальто,
В зимний холод спустился,
Позабыв в суете отупляющей, что
До копейки пропился.
Никого здесь не знает, нигде не занять;
Ветер, жалящий в спину.
На судьбу потом будет Василий пенять,
А сейчас – к магазину!
Он в цветочную лавку, рыча, словно зверь,
Ураганом вломился
И, закрыв на задвижку тяжелую дверь,
В продавщицу вцепился.
Она деньги с испуга хотела отдать,
Но бандит этот странный
Закричал, что на деньги ему наплевать,
И забрал лишь тюльпаны…
У запойного Васьки умирала жена,
С громким хрипом дышала.
Но увидела мужа с цветами она,
Улыбнулась устало,
А потом рассмеялась, забыв обо всем,
А Василий заплакал.
И, с надеждою смутной, виляя хвостом,
Подбежала собака.
«Ты мне столько цветов никогда не дарил,
Неудачник мой милый!» –
И Татьяна, вздохнув, замолчала без сил:
И завыла собака в безмерной тоске,
Дрожь Василия била.
А Татьяна, с цветком в онемевшей руке,
В лучший мир отходила…
И скрипело от зимнего ветра окно,
Снег скользил по аллеям.
Васька пил на поминках, как воду, вино,
Ни на грош не хмелея.
Знал он – скоро придет, и под вечер пришла
Неизбежная кара.
Появились в квартире его опера,
И с поминок – на нары.
Васька тупо суда ожидал, а вдали,
Средь кромешного мрака,
На могиле жены, где метели мели,
Замерзала собака…
В "Зю-зю"
Я хочу напиться в "Зю-зю",
После выборов таких.
Это что-ж в Миру творится,
Снова вновь гавно-плодится!
Я всё пью и не пьянею,
Вот вторая в ход пощла.
Скоро литр,а я-трезвею,
Покатилася слеза…..
Наплевали на народ
И ворьё опять,идёт вперёд.
Ложь и подтасовка-всюду,
Шакальё вперёд ведёт-Иуду!
Муторно,гадко мне на Душе,
Не хочется жить,больше в этой стране.
Бежать только некуда.Кто меня ждёт?
Жаль подыхать,придётся в Говне.
Не уж то России вновь-мытся в крови?
Поганая нечисть-сама не уходит с Земли.
Опять Революция?Красный Топор?
Ведь это же братцы,снова-Террор!
На выборы я больше не пойду,
Не верю я Единой Диктатуре.
Где продаётся на Кону,
Ум,Честь,Совесть и Культура!
Сдаётся мне,нас всех испачкали Дерьмом,
Но это всё Им-мало.
Мне кажется Едро,не партия,
А фабрика по производству-Кала!