ОТДЫХ В КРЫМУ. АЛУШТА. 

    200 РУБЛЕЙ В СУТКИ. 

  ТЕЛЕФОН: +7–978–740–05-06 

Главная » Культура » ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА. ГЛАВА 22 (ЧАСТЬ 4).

ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА. ГЛАВА 22 (ЧАСТЬ 4).

13.01.2017 22:52

ЧАСТЬ 2. ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ.

       Глава 22. ОТПУСК (Часть 4).

       В Батуми их встречали сразу на двух машинах друзья Отара и родители Гоги — мальчика, спасенного Серго. У ворот дома Серго поджидала истаявшая маленькая женщина в черном — его мать.

       — Оленька! — с плачем обняла она Ольгу. — Уж и не чаяла увидеть тебя. Серго с отцом зовут меня, может, скоро соединюсь с ними. Поскорее бы.

       — Не говорите так, мама, — попросила Ольга, обнимая ее. Она сама с трудом сдерживала слезы. — Посмотрите на свою внучку, ведь она — вылитый Серго! Все в ней от него — и лицо, и манеры, и характер. Бог послал нам ее в утешение. Мы будем жить у вас целый месяц. И вы сможете видеть вашу Леночку каждый день и радоваться ей. Вам ведь так этого хотелось.

       — Леночка! Внученька моя! Серго мой маленький!

       Бабушка никак не могла оторваться от девочки — все целовала ее лоб и щечки. Наконец она опомнилась.

       — Господи, что ж это я! Пойдемте, пойдемте в дом. Столы уже накрыты. Нино с Кариночкой постарались ваши любимые кушанья приготовить. А мальчики уж так ждут, так ждут свою сестричку. Заходите, заходите все! И вы, Отари, и вы, милая, — обратилась она к Юле. — Сынок, это что же — твоя невеста? Красивая девушка, поздравляю. И ты, деточка, заходи, не бойся. — Она погладила по голове Гену. — Ты, наверно, Леночкин дружок? Слышали мы, что ты ее заступник, спасибо тебе.

       Сестры Серго — Нино и Каринэ — с сыновьями, улыбаясь, стояли на пороге. Мальчики, увидев Лену, хотели было броситься к ней, но вдруг засмущались. Это были уже не те подростки, что год назад носили свою сестричку на руках, как на скамеечке. Они вытянулись и стали совсем похожи на взрослых парней. Леночка, встав на цыпочки, поцеловала каждого, отчего они засмущались еще больше. Гена мрачно наблюдал за их встречей. Ему совсем не улыбалось делиться Леночкиным вниманием с ее настоящими братьями. Они были старше его и явно сильнее. Порознь он, может, и смог бы с ними справиться — по крайней мере, попытался бы. А вот одолеть их вместе — это вряд ли. Похоже, он им тоже не понравился − потому, как смотрели они на него весьма неприветливо. Назревает конфликт, отметил про себя Отар. Этот пацан, как Цербер, не желает подпускать к девочке никого. А для тех он — как кость в горле. Делить с ним свою сестру, приехавшую всего на месяц, им тоже совсем не с руки. Придется гасить страсти в пожарном порядке, − не то разгорятся не на шутку. Пока мыли руки, пока усаживались за стол, Отар успел поделиться с Ольгой своими опасениями. Та успокоила его:

       — Ничего, я поговорю с Леной — она их живо помирит. Еще как подружатся.

       За большим столом семейства Джанелия всем хватило места. Реваз и Джават — братья Леночки — сразу сели рядом с сестренкой, всем своим видом показывая Гене, кто на нее имеет больше прав. Гена сидел напротив и исподлобья наблюдал, как Лена весело болтает с ними, переходя время от времени с русского языка на грузинский. Настроение его стремительно портилось. Он насупился и даже не притронулся к еде.

       — Почему мальчик не ест? — спросила бабушка Отара. — Может, не нравится ему наше угощение? Спроси, чего он хочет.

       — Он ревнует Лену к ее братьям — дома к ней никого не подпускал. А здесь он уже не всевластен.

       — Такой маленький, а уже ревнует? — засмеялась бабушка. — Ох, невеселое у него будущее — воевать со всеми, кому она приглянется. Боюсь, таких будет много, ой много!

       Я сама этого боюсь, подумала Ольга, наблюдая эту картину. Она вспомнила взрыв горя, буквально раздавившего Гену в день их знакомства, когда они с Леночкой собрались уходить из парка. Сейчас это детская привязанность, а уже такая сильная. Но совсем скоро она перерастет в любовь. Что будет, если Лена не ответит на его чувство? Страшно подумать. Надо с ней серьезно поговорить − пусть потихоньку внушает своему приятелю, что дружить не значит считать друга своей собственностью. Пусть он постепенно привыкает к мысли, что у нее могут быть и другие привязанности. Да и у него тоже должны появиться друзья и подруги. Не сошелся же свет клином на одной Лене. После обеда Ольга с Юлей поднялись в комнату Серго. Здесь все хранило память о нем: его книги и тетради, его гантели, его костюмы в шкафу. Все письма Ольги находились в верхнем ящике письменного стола. На столе лежало недописанное письмо, адресованное ей, − он оставил его, уходя на свое последнее дежурство. На стене рядом с ее портретом теперь висел портрет Серго, подаренный Ольгой его матери в ее первый приезд в Ленинград.

       — Какой взгляд у вас на этих портретах, — заметила Юля, — одинаковый, ласковый и такой счастливый! Куда ты смотрела в этот момент?

       — На Серго. Он встал рядом с фотографом, чтобы я смотрела на него. А когда фотографировали Серго, я стала на его место. Мы здесь смотрим друг на друга.

       — Представляю, как тяжело тебе находиться в этой комнате.

       — Ты знаешь, нет! Наоборот, хорошо, покойно. Здесь я как-то особенно остро чувствую его присутствие, − будто он вышел на минутку и сейчас вернется. В наш прошлый приезд мы с Леночкой здесь жили. Я спала на его кровати, а Лена на диване. И мне приснилось, что он рядом и у нас все-все было, как тогда. Юля, я была такая счастливая! Я даже проснулась от счастья. Но чувство, что он рядом, осталось. Эта комната — единственное место на земле, откуда мне не хотелось бы никуда уходить. И Леночке здесь нравится. Ей все разрешается трогать, читать его письма, рыться в его книгах и вещах. Как и мне. А знаешь, какое самое любимое у нас здесь занятие? Рассматривать его фотоальбом. Хочешь, покажу?

       — Ну, покажи.

       — Смотри. Вот ему еще года нет. Правда, прелесть? Леночка точь-в-точь такой же была, помнишь? А здесь ему семь лет, как ей сейчас. Ну, разве не копия?

       — Губы у нее немножко другие. Больше на твои похожи. А верхняя часть лица — один к одному он.

       — Да, губы у нее подкачали. У Серго они покрупнее были. Но все равно, он и она в детстве — одно лицо.

       — Как страшно думать, — помолчав, промолвила Ольга, — что, когда его мать умрет, дом продадут. Ведь фактически сейчас в нем живет она одна — у сестер Серго свои семьи и свои дома. И поселятся здесь чужие люди. А дух Серго его покинет.

       Со стесненным сердцем слушала Юля подругу. Это безнадежно, думала она. Олька так и проживет всю жизнь с тенью своего возлюбленного. Что делать, как ей помочь? Спит в его постели — да тут рехнуться можно. А что бы я делала, окажись на ее месте? Ведь Отар — тоже милиционер и такой же отчаянный, как и Серго. А если бы с ним. Нет-нет! Нет, Господи, не надо! Не смей даже думать об этом! — приказала она себе. Хватит нам одного горя. А с Олькой надо что-то делать. Надо поговорить с его матерью и сестрами. И с Отаром. Может, она хоть их послушает. Ведь живут же они, продолжают жить. Ну, его мать — это понятно. Но ведь Олька еще так молода. Уж восемь лет прошло — сколько можно? В комнату вбежала Леночка.

       — Вот вы где! — закричала она. — А я вас ищу, ищу. Мамочка, мы здесь будем жить? Как в прошлом году?

       — А ты хотела бы?

       — Да, очень! Здесь как будто папа рядом.

       Ну вот, еще одна, вздохнула Юля. Олькино воспитание. Другого мужика она уже никогда папой не назовет. Бедные вы мои влюбленные, и что мне с вами делать — ума не приложу.

       — А не пойти ли нам на море? — перевела она разговор в другое русло.

       — Пойдемте, пойдемте! — захлопала в ладоши девочка. — Дядя Отар и мальчики нас внизу ждут. Пойдемте скорее!

       — А может бабушка хочет, чтобы мы сначала на кладбище сходили? — осторожно спросила Ольга.

       — Нет, она прилегла. Сказала, что завтра туда с утра пойдем.

       — Ну, хорошо. Но прежде я хочу с тобой поговорить. Юль, скажи ребятам, что мы спустимся через пять минут.

       Когда они остались вдвоем, Ольга передала дочери разговор с Отаром о напряженных отношениях между братьями и ревнивцем Геной.

       — Сейчас все зависит от тебя! — внушала она девочке. — Или тебе удастся их подружить, или их молчаливая вражда перейдет в открытое столкновение. Гена владеет опасными приемами — может и покалечить. Он когда впадает в ярость, уже не соображает, что делает. Вспомни хулигана Борю. А ведь Гена тогда еще не занимался в секции. Конечно, твои братья постарше, и их двое. Но Гена такой изобретательный! К тому же ему тоже достанется — ведь и у них друзья есть. А нам с тобой все это ни к чему.

       — Мамочка, я знаю, что им скажу. Во-первых, предупрежу, что если они будут ссориться, то не стану ни с кем дружить и даже разговаривать не буду. Пусть только попробуют дуться. А еще я расскажу мальчикам, как Гена меня спас от хулигана, как он был весь в крови, а сам все кидался на него. Они так любят смелых — всегда восторгаются папой и дядей Отаром. А Гене скажу, что он должен с ними дружить, потому что они мои братья. И если он тоже мне брат, то не должен с ними ссориться. Не беспокойся, у меня все получится — я их помирю.

       — Только разговаривай с ними порознь. А если заподозришь что-то неладное, не молчи − сразу говори мне или дяде Отару. Хорошо?

       — Конечно! Но ничего не случится, вот увидишь. Они же все меня так любят! Все делают, как я хочу. Мы и играть будем вместе, и за ягодами пойдем, и купаться. Я их попрошу научить его плавать, а то он не умеет.

       — Без дяди Отара — ни в коем случае! Мы его бабушке обещали, что в воду Гена будет заходить только под нашим присмотром. Лена, смотри, никакой самодеятельности! Ты помнишь, как в прошлом году мальчик утонул? Как мама его кричала?

       — Помню, — потупилась девочка, — обещаю без вас не звать его купаться.

       — Договорились. Ну, пошли, а то нас, наверно, заждались.

       Захватив купальники и полотенца, они спустились вниз. Реваза с Джаватом там уже не было — их позвали домой помочь в огороде. Поэтому на море они отправились впятером. Гена никогда не был на пляже — даже на Дону. Бабушка категорически возражала против его посещения. Она была убеждена, что пляж рассадник всякой заразы. Да и вода в реке кишит микробами. Мальчик сначала даже растерялся, увидев такое количество обнаженных тел. Но поскольку взрослые и Лена вели себя, как ни в чем не бывало, он тоже решил не обращать внимания на полуголых мужчин и женщин, бабушек и дедушек, и детей всех возрастов. Они переоделись и устроились в тени под свободным грибком. Дядя Отар приволок два лежака, на которых улеглись тети Оля и Юля. А Гена с Леной и дядей Отаром отправились купаться. Вода показалась Гене неожиданно холодной. Но Леночка смело кинулась в нее и поплыла вдоль берега.

       — Гена, не бойся! — закричала она. — Это только вначале кажется, что вода холодная. Ты сразу окунись, и уже не будет холодно.

       — Ну, герой, смелее! — подбодрил его Отар. — Не опозорься перед девочкой. Я обещал научить тебя плавать — и научу. Вперед!

       Пришлось подчиниться. С замирающим сердцем мальчик окунулся в воду, и его будто обожгло холодом. По коже побежали мурашки, и она вся покрылась пупырышками. Как у ощипанного гуся.

       — Шевелись, шевелись! — приказал Отар, — работай руками и ногами — сразу согреешься.

       И, правда, когда Гена окунулся еще раз, ему уже не было так холодно. Подплывшая Леночка взяла его за руки, и они с визгом стали прыгать в воде, поднимая тучи брызг. Гена задыхался от восторга. Никогда еще ему не было так хорошо. Эта сверкающая на солнце изумрудная вода, эта девочка, лучше которой не было никого на свете, эти такие добрые к нему взрослые — все вместе наполнило его душу незнакомым прекрасным чувством. Он и не знал, что название этому чувству — счастье. Теперь Гене совсем не хотелось выходить из моря. Но Отар объяснил, что в первый раз долго купаться нельзя, − можно простудиться и заболеть. Он ведь не болеть сюда приехал. Можно немножко позагорать и идти в тень, чтобы не перегреться. И решительно выгнал их из воды. Потом дядя Отар с тетей Юлей уплыли, а Леночкина мама осталась с ними. Взрослые договорились ни на минуту не оставлять детей без присмотра. Сидя в тени под грибком, ребята стали играть в крестики и нолики, рисуя их пальцами на песке. Ольга загорала неподалеку. Вдруг глаза Гены округлились, а лицо приняло удивленное выражение. Проследив за его взглядом, Лена увидела двух малышей — мальчика и девочку — подходивших к ним. Открыв рот, Гена изумленно смотрел на голую малышку.

       — И что ты такое особенное увидел? — поинтересовалась Лена, уже догадываясь, в чем дело.

       — У тебя, что тоже так? — не глядя на нее, спросил он.

       — Конечно. А ты что, не знал? Мы — девочки — этим и отличаемся сейчас от вас. А когда станем большими, у нас еще грудки вырастут, чтобы деток молочком кормить. Ты что же думал, что у нас там так же, как у вас?

       — Ничего я не думал. Я вообще об этом не думал. А почему у вас не так, как у нас?

       — Но ведь у нас оттуда детки родятся.

       — Что-о?! Оттуда?

       — Ну да. А ты думал откуда?

       — Я думал, что из живота, что живот режут или как-нибудь еще. Слушай, а как они там появляются?

       — Объясняю. У нас в животе есть такой мешочек с двумя веточками. — Лена нарисовала пальчиком на песке овал и провела от него две линии. — На этих веточках вырастает яичко. Когда оно созреет, то отрывается от веточки и попадает в мешочек. А там в это яичко проникает ваша частичка, такая с хвостиком, — у нее очень трудное название. Так образуется зародыш. Потом он растет и превращается в ребеночка.

       — Откуда ты все это знаешь?

       — Мне мама рассказывала. И у меня дома книжка такая есть. Перевод с французского. Там все написано и картинки нарисованы. Приедем домой, я тебе дам ее почитать. А тебе что, мама никогда не рассказывала про это?

       — Никто мне ничего не рассказывал! — насупился Гена. — А как в ваш мешочек наша частичка попадает?

       — Ну, Гена, это ты сам догадайся, — засмеялась Лена. — Посмотри на этих деток и догадайся. Ты же умный.

       Гена растерянно взглянул на голых малышей, сидевших рядом с ними на корточках. То, что пришло ему в голову, было так невероятно, что нет, в это невозможно было поверить!

       — Как туда? Да-а?! — воскликнул он, покраснев до пяток.

       — Конечно! А как же еще? Но это можно только взрослым.

       Ужасные мысли тараканами полезли Гене в голову − от них его даже замутило. Так вот, значит, как! Вот как это бывает! Значит, и его мама, и бабушка, и тетя Оля. И тетя Юля с дядей Отаром. И Лена так будет делать? Какая гадость! Не в силах больше находиться с ней рядом, он вскочил и понесся, не разбирая дороги, сам не зная, куда. Он бежал, наступая на лежащие тела, провожаемый возмущенными возгласами и ругательствами, пока не споткнулся о какую-то толстую тетку и не растянулся во весь рост. Стряхивая песок и потирая ушибленные места, он подошел к воде и сел. Сейчас сильнее всего ему хотелось никого не видеть и не слышать − остаться одному, чтобы успокоиться и все обдумать. Но ведь не дадут.

       — Что это с ним? Куда он понесся? — обеспокоено спросила Ольга Лену.

       Та, опустив голову, молчала.

       — Кажется, я догадался, — весело заметил подошедший Отар, глядя на игравших рядом малышей и Леночкин рисунок. — Девушка просветила молодого человека кое, в каких вопросах бытия, а он к такой новости оказался не готов. Пойду, поговорю с ним.

       Они видели, как Отар подошел к мальчику, сел рядом и стал что-то говорить. Тот, молча, кидал камешки в воду. Потом Отар встал и протянул Гене руку. Но он остался сидеть, как сидел. Тогда Отар взял под мышку багрового Гену и принес обратно.

       — Вы, если хотите, побудьте еще на пляже, а мы с Юлей сходим к нашим, — сказал он Ольге. — А то отец с матерью уже обижаются, что мы заскочили на минутку и сразу ушли. Они на Юлю и наглядеться не успели.

       — Понравилась она им?

       — О, еще как! Сразу в нее влюбились. Говорят — о такой только и мечтали. Никуда не отпустим, — говорят, — ни за какими вещами. Паспорт есть и хватит. А вещи, какие надо, здесь купим. А то уедет и не вернется. Уже потерять боятся.

       — Значит, свадьба скоро?

       — Скоро, скоро! Сегодня заявление подадим. Нас быстро зарегистрируют — меня в загсе все знают.

       — А где она жить будет до свадьбы?

       — Как где? В моем доме — где же еще. Спать в моей постели будет. Что мы, маленькие, что ли? Она мне жена, и этим все сказано.

       — И чего ты понесся, как угорелый?

       Лена насмешливо посмотрела на надутого Гену.

       — Эти взрослые! Ненавижу! — вдруг выкрикнул он. — Нас все время поучают: этого нельзя, того не делай! Ах, как не стыдно, да разве так можно! А сами что вытворяют? В сто раз хуже! И как им только не противно!

       — Ой, Гена! Ой, какой ты глупый!

       Лена повалилась от хохота на спину и стала дрыгать в воздухе ногами.

       — Ой, не могу!

       — Не вижу ничего смешного! — огрызнулся Гена.

       — Ну как же не смешно? Когда ты такие глупости говоришь. Тебе уже семь лет, а ты рассуждаешь хуже маленького. Причем здесь взрослые, если Бог людей такими сделал? Пойми, люди так устроены! И не только люди. Ты же любишь собак. А они, между прочим, тоже так же рождаются. И кошки, и другие животные. Что же, их всех ненавидеть за это?

       — Скажи, что ты никогда не будешь так делать. Обещай мне! — потребовал он, не поднимая головы.

       — Еще как буду! Когда вырасту и влюблюсь, буду обязательно. А иначе как мои детки родятся?

       — Тогда влюбись в меня.

       — Ну не знаю. Ты ведь брат. А в братьев не влюбляются.

       — Но ведь я ненастоящий брат.

       — Ага, уже ненастоящий! Значит, отрекаешься? Больше не хочешь быть мне братом?

       — Нет, хочу, хочу! Но я не хочу, чтобы ты с каким-нибудь другим гадом так делала.

       — Но ведь это когда еще будет! Зачем сейчас об этом думать? Сто лет пройдет, пока мы вырастем. И потом — ты ведь тоже можешь влюбиться в какую-нибудь другую девочку.

       — Если через сто, тогда ладно. Но, смотри, не раньше! И никаких других девочек, не надейся.

       ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Ирина Касаткина.

Добавить комментарий
Внимание! Поля, помеченные * - обязательны для заполнения