ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО ЭЛИТ. ЧАСТЬ 1.
В газете «Завтра» опубликована обстоятельная статья Михаила Делягина «Глобализация и предательство элит». Всё то, что пишет автор - абсолютно верно. Но он затрагивает лишь верхний слой этого явления - глобального предательства «отечества отцов» - экономический. Спору нет: перерождение элит произошло «в силу торжества рыночных отношений и, соответственно, рыночных идеалов», как справедливо пишет автор. Но у явления несколько слоёв: экономический на поверхности, а глубже лежат другие слои - культурный и ещё глубже лежит дух и характер народа. Нельзя не обратить внимания на то, что пресловутое «предательство элит» произошло на фоне глубоко укоренённого западнизма российского образованного слоя, так называемой интеллигенции. Не будь этого фона, даже не фона, а всей прозападной духовной атмосферы общества, которую неосознанно впитывали все воспитанники советской интеллигенции - вполне возможно, переход на сторону врага нашей элиты не прошёл бы так легко и естественно. Может, его бы и вовсе не было. А оно было и не встретило никакого сопротивления, словно возвращение на духовную и культурную родину - в «отечество сердца и воображения», как сказал какой-то автор XVIII века о Франции. У предательства элит - толстый, унавоженный, любовно ухоженный, нанесённый за многие десятилетия культурный субстрат. Остановимся на нём.
Культурный субстрат предательства элит.
В сознании нашего народа (или в коллективном бессознательном - если кто любит наукообразную терминологию) с незапамятных времён живёт бацилла. Своего рода ментальная зараза. Зараза низкопоклонства перед Западом. Иногда болезнь принимает острую форму, доходя до горячки с бредом, как это было в эпоху Перестройки и того, что ей воспоследовало. В то время, помнится, мой сын (тогда ему было лет десять) меня удивил.
«Хочу, - говорит, - быть иностранцем».
Не пожарным, не космонавтом, не героем - иностранцем. Ребёнок впитал общую атмосферу: лучшее - это иностранное, значит лучшие люди - иностранцы. Я хочу быть лучшим, значит, хочешь, не хочешь, становись иностранцем. Вполне логично. Бывают периоды, когда очаг западнизма воспаляется, бывает - болезнь носит малозаметную, хроническую форму, но полностью никогда не исчезает. Общепринятый взгляд: это началось это с эпохи Петра I, с его насильственной модернизации и европеизации дворянства. Именно Пётр привёз множество «немцев», у которых велел учиться. В результате у русских людей сложился взгляд на европейца снизу вверх - как на учителя. Отсюда - принято считать - и наши давние традиции низкопоклонства. Классик русской литературы полунемец Герцен писал:
«Мы до сих пор смотрим на европейцев и Европу в том роде, как европейцы смотрят на столичных жителей, - с подобострастием и чувством собственной вины, принимая каждую разницу за недостаток, краснея своих особенностей, скрывая их, подчиняясь и подражая. Дело в том, что мы были застращаны и не оправились от насмешек Петра I, от оскорблений Бирона, от высокомерия служебных немцев и воспитателей-французов» - (Былое и думы. М. Правда, 1983, страница 138).
Это, безусловно, верно. Но это скорее констатация факта, чем его объяснение. Почему за многие десятилетия и даже века мы так и не смогли «переварить» и преодолеть своего ученического положения? В конце концов, все народы мира, как и люди, учатся друг у друга, но потом - как-то выруливают на собственную дорогу и нередко превосходят своих учителей. В незапамятные времена итальянцы заимствовали свой национальный символ - макароны - в Китае, а англичане научились обрабатывать свою знаменитую шерсть во Франции, в Бургундии. Ну, научился - и иди дальше, развивайся. А мы свою второсортность мы своеобразно оберегаем, лелеем, словно боимся потерять. Не вполне понятно: почему мы-то так зациклились. Но об этом поговорим чуть дальше. Сознание своей второсортности доходит у нас до мазохистского восторга. Интеллигенты любят такую мысль: у нас же нет ничего своего! Моя приятельница-интеллигентка любит восклицать:
«Нас нигде нет!».
Посмотрите любую энциклопедию: там все имена западные, все открытия сделали они, всё изобрели немцы-англичане. Можно добавить, что и все наши руководящие учения - заимствованные: что марксизм, что либерализм. Меж тем у нас были и есть идеи и люди, способные их производить. Но мы как-то их не ценим, сами себе не верим. Не верим, что способны придумать что-то ценное. Одновременно верим, что всё уже придумано «немцами». Сейчас В. Ю. Катасонов с сотрудниками по Русскому экономическому обществу имени Шарапова делает большое дело: собирает и публикует произведения наших отечественных экономистов, которых было много и которые забыты вместе с их ценными идеями. Причём идеями самобытными, учитывающими наши жизненные обстоятельства. Но нет же, мы готовы преклоняться пред Адамом Смитом, боготворить беглого португальского еврея, биржевого игрока Давида Рикардо, но не принимать в расчёт своей собственной оригинальной мысли. Помню, в начале 1990 годов в Институте Экономики РАН была одна женщина - научная сотрудница, изучавшая наследие нашего национального хозяйственного мыслителя - Посошкова и вообще русские мысли о богатстве народов. Её считали какой-то странновато-глуповатой и всерьёз не принимали. Она любила заходить к нам (мы тогда арендовали в институте помещение под офис), так как учёные коллеги относились к ней жалостливо-юмористически, как в городской сумасшедшей. Это очень обычно для сознания типичных научных работников и вообще советско-российских интеллигентов: своим собственным, родным, способны интересоваться только чудаки. Собственная, отечественная мысль кажется чем-то вроде художественной самодеятельности, а случись потребность в чём-то подлинно важном - надо обратиться к мысли западной.
Отсюда - жажда признания на Западе. Быть принятым на Западе, быть оценённым на Западе, бывать на Западе - это было неоспоримым и непререкаемым благом в сознании русского и советского образованного класса. А сознание советской элиты, которая и совершила акт выдающегося, исторического предательства своего народа и государства, о чём пишет Михаил Делягин, - это неотъемлемая часть сознания советского образованного класса. Собственно, их, мега-предателей, сознание - это и есть типичное сознание советского образованного класса; просто они оказались поэнергичнее обычного интеллигента: интеллигент лишь разговоры разговаривал, а они - действовали. И Горбачёв, и Чубайс, и Гайдар и все прочие - учились в советских институтах, слушали те же лекции, думали все те же мысли, вели все те же разговоры, что и нормальный советский интеллигент. Гайдар - так и вовсе трудился в том самом Институте экономики; там даже у лифта висело объявление, призывающее его сдать книги в библиотеку. Между прочим, я вполне даже готова допустить, что Горбачёв в своём предательстве действовал изначально бескорыстно. Исключительно из нашей традиционной восторженности и радостной готовности распластаться перед Западом. Чтоб взрослые (Запад) похвалили маленького мальчика, признали своим. Чтоб экзальтированные западные обыватели махали флажками и орали:
«Горби! Горби!» - вот радость-то, светлый праздничек, именины сердца.
Да за это полстраны не жалко! Забирайте! С Ельциным такая же история: ведь это ж надо, простой уральский парень - и вдруг принимают его на самом Западе, по плечу хлопают, за своего держат. В этом желании нравиться есть что-то ли детское, то ли женское, но никак не мужское, не мужественное - хлипкое. Тургенев в мало читаемой (и очень напрасно) повести «Дым» рассказывает: степной помещик, богатый, с трепетным пиететом входит в «позорную гостиную» какой-то дамы полусвета, шлюхи, по существу дела.
«Где же это я? - думает он с восторгом. - У самой Адель!».
В общем, повезло парню, жизнь удалась: признали на Западе. Таким вот степным помещиком (и, правда, ведь - из степи) был Горбачёв. Михаил Делягин в силу возраста не помнит 1970 годы - эпоху зрелого Застоя и тогдашнюю духовную атмосферу, поэтому, возможно, у него и сложилось впечатление, что предательство советско-российской элиты - это явление последнего времени. К сожалению, уже в 1970 годы верхняя прослойка общества была - готова. Культ Запада достиг такого накала, что самый акт предательства прошёл мирно и без напряжения. «Рашку» слили. Говорят, в ту пору общество, в частности, молодежь, утратило идеалы. Ничего подобного! Идеал был ясен и крепок - Запад. Тогда редкие люди ездили за границу, но почему-то верили: там гораздо лучше, там всё сделано правильно, всё по уму. Такая была, выражаясь языком той эпохи, «чёткая идейная позиция». В житейски-практическом преломлении она выглядела как мечта как можно меньше присутствовать «в этой стране». Разумеется, всё это было максимально присуще столичной интеллигенции, провинция была более натуральной, почвенной и, следовательно, патриотичной. Я в 1970 годах училась в московском инязе: там я наблюдала недуг западнобесия в самых цветущих формах, но не только иньязовцы, но и вся московская молодёжная тусовка была ему подвержена.
У меня есть приятельница, с которой я познакомилась в инязе в те давние времена. Она - учительница иностранного языка на дому. Если находятся переводы - переводит. Никакого навара она со своего бескомпромиссного западнизма сроду не имела, но она страстно предана всему тому, что происходит оттуда. Учительница-надомница так пылко отстаивает всё, что делает США и вообще Запад, будто состоит у Госдепа на окладе. При этом - совершенно бескорыстна, в этом бескорыстии-то и состоит нерв проблемы. Продаться за тридцать серебряников - это понятно: человек слаб, Дьявол силён. Но она-то даром, по любви! В ней живёт даже какой-то подспудный страх узнать что-нибудь плохое о Западе, даже не плохое - просто не феерически прекрасное, что может нарушить её идейный гомеостаз. Иногда она присылает мне ссылки на сайт Белого Дома, как подтверждение дивной чистоты и миролюбия Града на Холме. Вот этот с виду малозначительный факт на самом деле - очень многозначительный! Эта симпатичная, очень культурная женщина - абсолютно ничего не приобрела от Запада и вряд ли уж теперь приобретёт, но - любит, почитает, преклоняется перед ним. Как-то раз она рассказала мне свой сон: Россию оккупировало НАТО. И немудрено, что её снятся такие сны: её сознание давно и прочно оккупировано Западом. Таков вот культурный облик самой рядовой московской интеллигентки. Помнится, в начале 1980 годов мне довелось недолго потрудиться в Министерстве внешней торговли. Там я обогатилась таким речевым оборотом.
«Х. уехал в длительную командировку в Италию. А сколько он ждал?».
Находясь в «этой стране», можно было только ждать, ждать истинной жизни, которая начинается только там. В те годы похвалой удачливому карьеристу, произносимой со смесью зависти и восхищения, было:
«Из заграницы не вылезает».
Реального, так сказать, эмпирического, Запада никто в то время толком не знал, за микроскопическим исключением, но тем беззаветнее была всенародная любовь. Это и понятно: обожать сподручнее далёкое и неведомое - вроде как рыцарь прекрасную даму. Кстати, в той давней распре славянофилов и западников знатоками Запада были скорее славянофилы, чем западники. Интеллигенция обожала западные книги, фильмы, журналы - всем этим полагалось восхищаться. Это была своеобразная интеллигентская корпоративная норма - восторг перед Западом. И не моги усомниться: заклюют. Свои же и заклюют. Всё, что можно было прочесть плохого или просто не феерически прекрасного о Западе, - всё это решительно отвергалось как мерзкая в своём убожестве совковая агитка, придуманная большевиками, чтобы спрятать от народа земной рай - Запад. Помню, как-то в 1970 годах подруга раздобыла журнал «Elle», мы его жадно прочли. Мне он показался дурковатым.
«Ну, тогда тебе надо читать «Работницу», - осадила меня подруга.
Я, конечно, постеснялась признаться, что «Работница» кажется мне куда как умнее. Я даже сама, помнится, внутри себя устыдилась своей отсталости и провинциальности. А уж на выставках вроде «Быт и моды Италии» стоял форменный лом, не протолкнёшься. Я вспоминаю эту чепуху, чтобы воссоздать атмосферу. Мы все этим дышали. И покойный Гайдар, мой сверстник, дышал. И старшие товарищи Горбачёв с Ельциным. Сегодня мы квохчем: ах, зачем мы стали насаждать западные модели, либерализм, то и сё. А как могло быть по-другому? Что любили, то и насаждали. Ах, зачем, зачем мы подарили Западу Восточную Германию? Полноте, да разве жалко чего-то для любимого существа?
«Коль любить - так без рассудка» - это ведь про нас сказано.
На рубеже 1980-1990 годов всё, приходящее с Запада, автоматически объявлялось феерически прекрасным и подлежащим немедленному «претворению в жизнь», как чуть раньше исторические решения очередного съезда КПСС. При этом обнаруженное в какой-нибудь одной стране - немедленно объявлялось общечеловеческой ценностью и неопровержимым признаком цивилизованности. Суды присяжных или двухступенчатая система высшего образования - всё это объявлялось общечеловеческой ценностью. И плевать, что на самом Западе это скорее исключение, нам не до этих нудных подробностей, нам надо поскорее свалить ненавистный совок и заменить сияющим Западом.
«Во всех цивилизованных странах» - дальше можно было невозбранно нести любую бурду: возразить никто не смел.
Нельзя сказать, чтобы западнизму интеллигенции не пытались противостоять. Ещё при жизни Сталина была запущена кампания борьбы с так называемым космополитизмом и низкопоклонством. Началось с письма академика Петра Капицы Сталину о том, что у нас недооцениваются собственные достижения в области науки и техники. Собственно, Капица-то поначалу просто предложил издать книгу о наших технических изобретениях, сделанных раньше, чем на Западе. Посылая ему рукопись книги сложившегося еще до революции писателя и историка науки и техники Л. И. Гумилевского (1890-1976) «Русские инженеры», П. Л. Капица сообщал, что эта книга была создана по его предложению:
«Я ему сказал, что надо бы писать о наших талантах в технике, которых немало, но мы их мало знаем. Он это сделал, и получилась картина развития нашей передовой техники за многие столетия. Мы, по-видимому, мало представляем себе, какой большой кладезь творческого таланта всегда был в нашей инженерной мысли обычно мы недооценивали свое и переоценивали иностранное».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Материал подготовил Вице-президент Федерального общественного виртуального медиа-холдинга «Россия-Сегодня», председатель виртуального клуба «Интеллектуалы Урала», кандидат философских наук А. И. Шарапов.